Волки

Мартовский день выдался солнечным, с небольшим морозцем, и пластиковые гоночные лыжи, казалось, скользили сами. Как в русской сказке — «по щучьему велению». Охотничий сезон закончился, но люблю я, если лежит в марте снег, проверить, какого зверя осталось на развод.

Шел я налегке, в свитере и тонкой штормовке, поверх которой надел белый маскировочный костюм, с полупустым рюкзаком за плечами. Лежали в нем литровый котелок с сахаром, заваркой и несколькими бутербродами, бинокль да легкий топорик на длинной ручке — вот и вся поклажа.

Размашисто отталкиваясь палками, в охотку пробежал я по полям добрый пяток километров, не забывая посматривать по сторонам в поисках лисьих и заячьих следов.

Лежавший на моем пути широкий лог сбил набранный темп, да и требовалась уже небольшая передышка — с возрастом сильно не поспоришь. И потому не спеша, с отдыхом, преодолел подъем, вышел на другое поле и увидел вдали четырех зверей, казавшихся чуть ли не черными на белоснежной сверкающей пелене. Волки? Бинокль подтвердил правильность предположения.

«Вот так всегда: как без оружия, так зверь прет внаглую!» — от огорчения я произнес эту фразу вслух. Как знать, вдруг смог бы скрасть их в поле, дождавшись, когда звери лягут на дневку.

И мне остается только наблюдать за волками в бинокль. А они, походив вдоль длинной скирды соломы, двинулись спокойным шагом дальше, пренебрегая, казалось бы, всеми мерами осторожности. Да и кого в этих полях им следовало опасаться? Так и шли не спеша дальше, пока не скрылись за горизонтом.

После недолгих раздумий я решил идти следом, чтобы узнать, чем будут заниматься серые хищники белым днем. Местность вскоре пошла сильно пересеченная, с логами, и потому я видел перед собой лишь свежие крупные следы. Тянулись они по прямой в северном направлении, в сторону соседнего района, к лесным массивам. И, пройдя километра четыре, я круто взял в сторону.

Пересекая очередной глубокий лог на своем пути, с густым березняком на крутых склонах, я, неожиданно для себя, вновь наткнулся на знакомую цепь крупных следов. Значит, вернулись. Куда же теперь их путь лежит?

Я выбрался из лога. Передо мной расстилалось покатое, заросшее нечастым бурьяном поле. В него и уходили следы. По ним и прошел не больше трехсот метров, когда впереди, шагах в сорока, из бурьяна стали вскакивать волки и в панике, на махах, уходить прочь. А я завороженно смотрел на огромных, сильных, словно летящих в бешеной скачке зверей, и лишь спустя какое-то время мелькнула мысль, что эта четверка в одночасье могла бы справиться с могучим лосем. И что для них безоружный человек? Сухая былинка. Но силен страх у дикого зверя перед человеком…

Волк… Разные чувства возникают у меня, когда думаю о нем. С одной стороны — совершенный «специалист» своего дела. У него крепкие, неутомимые ноги, за ночь может преодолеть сотню километров, великолепное чутье, прекрасное зрение, грозное оружие нападения — острые зубы. Нет в нашем лесу более совершенного хищника, пищевые интересы которого чрезвычайно широки, от мышей до лося. Да-да, оказывается, и волк, как и лисицы, куницы, хори и многие хищные птицы, большой любитель мышей. Я был чрезвычайно удивлен, сделав в молодости такое открытие…

Я охотился на лисиц на полях за деревней Осотское. К концу зимы снега выпало изрядно, для лисиц наступили голодные времена, и они стали мышковать и днем. Как раз две, на небольшом удалении друг от друга, и занимались непростым, при глубоком снеге, делом. Находясь на значительном расстоянии, я размышлял, как бы это подкрасться незаметно к ним на выстрел. Но сколько ни рассматривал раскинувшееся передо мной обширное поле в бинокль, не заметил ни одной лощинки.

Прошло с четверть часа. Неожиданно, как по команде, лисицы встали, повернув головы в одном направлении, а затем, сорвавшись с места, как на крыльях понеслись в сторону деревни. Я повел биноклем вправо и увидел не спеша трусившего по полю волка. Не обращая внимания на убегающих лисиц, он принялся… мышковать. И делал это с не меньшим азартом, чем рыжие кумушки.

Я до того засмотрелся на редкое зрелище, что чуть не опоздал на последний рейс автобуса. Сидя в нем, вдруг вспомнил другой эпизод, произошедший в один из первых моих самостоятельных выходов на охоту в пятнадцатилетнем возрасте…

Выбравшись из лога, я увидел в сотне шагов на поле крупную серую овчарку, которая увлеченно… ловила мышей. Мышкуя, она потихоньку продвигалась в мою сторону. Когда между нами осталось три десятка метров, я сделал шаг вперед. Меня поразила быстрота реакции собаки: крутнувшись на месте, она стремглав кинулась прочь. «Что же она так испугалась человека?» — подумал я тогда. И вот теперь, в автобусе, вспомнив тот случай, понял, что это была моя первая встреча с волком, и как я по молодости сплоховал, упустив опасного зверя.

Казалось бы, имея такой широкий диапазон в выборе пищи, волк должен брать столько, сколько съест. Но в иные минуты бывает он до беспощадности кровожаден, и тут уж даже ярые защитники всего живого прикусывают языки. Ворвавшись в домашнее беззащитное стадо, волки режут животных направо и налево, хотя унести с собой могут, к примеру, одну-две овцы.

Помнится, таким вот образом учинили серые настоящий разбой на Елавленской ферме у деревни Перескоки, порешив нескольких телят.

Зачем? Зачем поступает волк так жестоко? Дать однозначный ответ на этот вопрос не могут и ученые. Один из них: родители учат подрастающее поколение своей жестокой «профессии».

Быть или не быть волку, вопрос, давно решенный Всевышним. Но человек и тут спешит сказать свое «я», стараясь ограничить их число. И мера эта в настоящее время необходима. Вот только сделать сие на бескрайних российских просторах не так просто, уж очень осторожен зверь. Да и неразбериха в охотничьем хозяйстве страны лишь «на руку» волку.