В начале первого весеннего месяца я проверил глухариный ток в бору близ Волги и убедился в присутствии на нем птицы. Об этом свидетельствовали чертежи на снегу от распущенных крыльев и наброды, оставленные мошниками. Систематическая охрана тока в минувшем зимнем сезоне охоты от залетных любителей пострелять птицу из нарезного оружия, да еще и с транспорта принесла свои плоды: ток сохранился.
Видимо, так устроены некоторые приверженцы охотничьей страсти, что, получив достаточный опыт на токах, они хотят как-то усложнить охотничий процесс, сделать его более азартным и интересным. Один из моих братьев по оружию не избежал такого соблазна и, будучи достаточно опытным глухарятником, сменил свой проверенный старый бокфлинт 12-го калибра на блочный лук Bear Motive 7 с карбоновыми стрелами, увенчанными наконечниками-раскрывашками NAP Spitfire. Он был неоднократным участником различных соревнований по стрельбе из оружия «зари человечества», изрядно поднаторел на этой стезе, приобрел определенный опыт и вынашивал мечту взять мошника на току из лука.
Признаться, эта охотничья вылазка вызывала у меня некоторые сомнения в результативности, но было любопытно проверить действие метательного оружия в условиях леса и лично убедиться в его эффективности. Ранее трофеями, добытыми из лука на засидке моим напарником в летне-осенний сезон, были молодые кабанчики и енотовидные собаки. По словам лучника, максимальное расстояние до цели не должно превышать 40-45 метров. На прошедших охотах стрельба велась на дистанции 25–30 м, и Bear Motive 7 показал себя весьма эффективно...
Весенний сезон охоты короток, поэтому, не желая терять драгоценное время, мы вышли на ток глубокой ночью. К сожалению, обстоятельства не позволили сходить вечером на подслух, и приходилось рассчитывать на охотничий фарт, невзирая на погодные качели. Накануне заметно похолодало, сыпанул мокрый снег. Но внезапное возвращение зимы продолжалось недолго. Северо-западный ветер сменил направление на восточное, и медленно, но верно стало возвращаться тепло. Начиналась ломка погоды.
Вообще-то не стоило выходить на ток при таком нестабильном прогнозе, однако неистребимый дух авантюризма одержал верх над благоразумием, и вот мы уже в полной темноте осторожно продвигаемся по едва угадываемой тропе, обходя завалы. До токовища еще далеко, можно пользоваться налобными фонарями. Пересекаем топкую болотину. Вспухший от талых вод и прошедшего накануне дождя ручей залил низину. Приходится отыскивать при свете фонарей заранее проложенную еще осенью гать из бревен, по которой переходим разлив под кряканье и шелест крыльев вспугнутых уток, невидимых в темноте.
До токовища еще около километра. Небо освободилось от туч, и бледный черепок луны повис над лесом, освещая окрестности призрачным светом. Форсировав очередную болотину, мы присаживаемся передохнуть на сваленную ветровалом сухую сосну. Лес молчит, освещенный скупым светом убывающей луны в туманной дымке. Глаза между тем привыкают к весенней ночи, и можно ориентироваться при лунном свете. Изредка тишину ночи нарушает голос длиннохвостой неясыти. Хруст сломанной ветки и осторожная поступь невидимого в чернеющем лесу объекта заставляют насторожиться. В лунном свете возникает темный приземистый силуэт животного, пересекающего открытую поляну. Он не спеша направляется в нашу строну. Сомнения, кто перед нами: крупный кабан или медведь — через минуту рассеиваются: навстречу нам медленно брел косолапый хозяин леса. До зверя было менее сотни метров, он не обладал внушительными габаритами, но и мелким его нельзя было назвать.
Пред нами был типичный бурый среднерусский медведь, совершавший обход своих угодий. Зверь шел, опустив голову и принюхиваясь. Остановившись метрах в восьмидесяти от замерших глухарятников, мишка принялся работать лапами, извлекая из земли что-то для него сьедобное, затем лег и заработал челюстями, с аппетитом уплетая медвежий харч. Судя по движениям, «черная немочь» отрыл и теперь с чавканьем пожирал куски чьей-то плоти, припрятанной в его кладовой.
Зная, как может быть опасен медведь, охраняющий свой схрон, мы пожалели, что не взяли с собой ружье. Естественно, уповать на имеющийся в нашем распоряжении Bear Motive 7 со стрелами, снабженными наконечниками для птицы, не стоило. Не было при нас и перцового спрея для отпугивания не в меру любопытных или агрессивных зверей — средства, которое рекламировала туристическая братия в Скалистых горах или на просторах Аляски. Ощущение уязвимости заставило быстро искать варианты для незаметной для хищника эвакуации на безопасное расстояние и не будить лихо, пока оно тихо.
При свете висящей над лесом луны мы хорошо видели зверя, поглощенного перекусом, и в то же время нам казалось, что медведь давно нас срисовал: временами он поднимал голову и, не прекращая трапезы, пристально смотрел в нашем направлении, вглядываясь в темноту. Не желая испытывать судьбу, мы с максимальной осторожностью покинули владения косолапого. На сей раз вылазка на ток не состоялась.
О неожиданной ночной встрече мы рассказали егерю, и тот на следующий день, вооружившись на всякий пожарный, проверил это урочище, однако никаких следов медвежьей трапезы не нашел, кроме фрагментов разбросанной зимней лосиной шерсти и следов среднего по размерам медведя. Возможно, хищник доедал остатки павшего сохатого.
Через пару дней обещанный синоптиками прогноз подтвердился нахлынувшей волной потепления. На прогреваемых участках высыпали стайки первоцветов, украсивших оттаявшую землю голубым ковром. Лишь местами виднелись потемневшие снежные окна, испещренные расплывшимися старыми отпечатками глухариных набродов, лосиных копыт.
Несмотря на наличие у егеря разрешения на добычу медведя в весенний период, перспектива таскаться по токам с ружьем, держа пулевые патроны наготове, совсем не казалась заманчивой. Решив больше не испытывать судьбу, мы с напарником отправились на ток в другой участок охотхозяйства, где встреча с хозяином леса была маловероятной. Несколько портила впечатление близость недавно проложенной автотрассы, гудевшей круглосуточно. По счастью, разрушающая дикость цивилизация не затронула это урочище и ток сохранился.
На подслухе мы определили появление на токовище семи мошников. Птицы с интервалом подлетали к месту предстоящего утреннего ристалища, оставаясь на ночевку. После подслуха мы вернулись на обустроенный на сухой гриве бивак, поужинали. Забравшись в спальные мешки, немного покемарили у костра и в три часа ночи вышли на ток.
Через полчаса мы были уже на периферии токовища, остановились и вслушались в звуки апрельской ночи. Забавно, но нынешней весной нам чертовски везло на нежелательные встречи с лесной живностью. Вот и сейчас откуда-то из глубины леса донесся все усиливающийся хруст валежника. Явно какое-то крупное существо в чернильной темноте ночи ломилось невдалеке от нас сквозь чащобу. Жутковато, хотя мы уже поняли, что это лось. Остановившись, мы замерли на месте, не желая тревожить зверя. А сохатый, не заметив нашего присутствия, шагом перешел болотину, отчетливо шлепая по воде, и вскоре скрылся в бору. Нам же оставалось только надеяться, что он не зайдет на ток и не испортит охоту.
В небе прошла невидимая гусиная стая, судя по перекличке — белолобые. Лес пока спал. По едва различаемой в темноте тропе мы добрались до просеки и замерли в ожидании. Чернота ночи тем временем постепенно уходила, небо чуть светлело, на востоке зарождалась заря. Тьма на глазах уступала место сереющим предрассветным сумеркам. От мохового болота и мокрых низин тянуло сыростью, становилось зябко. Пахло мхом и багульником. Над головой с хорканьем прошел вальдшнеп. С дальнего болотного массива возле озера Барушевское послышалась мгогоголосица журавлей. На поле за перелеском забормотал тетерев. Подала голос первая зарянка.
Почти одновременно с проснувшейся пернатой мелочью на лесной арене появился первый глухарь, щелканье которого мы услышали в сотне метров от себя. Чуть дальше затоковал второй мошник. А через пару минут ожил весь ток.
На слуху одновременно было 5–6 петухов. Мы начали подход к ближнему солисту, который, как и его брат, азартно заиграл. Нам приходилось медленно пересекать обширную болотину с чахлым сосняком, наполненную талой водой. Несмотря на наши старания бесшумно продвигаться под песню, наш мошник внезапно замолк. Мы замерли, стоя в бодрящей апрельской воде, и ждали, когда петух вновь запоет.
Быстро светало. В нашем распоряжении оставалось не более получаса, после чего охота на току теряла смысл из-за невозможности подхода к осторожной птице, которая, несмотря на кратковременную глухоту во время песни, отлично видела.
Ноги в воде стали мерзнуть, а петух все молчал, в то время как второй продолжал активно точить. Неподалеку запела еще пара глухарей. У меня резко возникло желание послать выбранного мошника по «назначению» и попытаться подойти к дальним птицам. И тут, будто поймав мои мысли, наш петух вновь азартно запел. Попутно хочу отметить один положительный факт нынешней весны: очень мало в лесу голосов певчей мелочи, обычно мешающей на охоте на току. Слышен лишь голос зарянки и нескольких певчих дроздов в отдалении. Вечно мешающие охоте копалухи на токовище не вылетели: очевидно, уже сели на гнезда…
Под точение мошника мы успели преодолеть оставшуюся сотню метров и разглядеть силуэт глухаря, восседающего на толстом суку высоченной старой березы. Птица сидела вполдерева.
Если бы охота планировалась с ружьем, то можно было уже остановиться и ждать полного ухода ночи, но результативная стрельба из лука требует более тесного контакта с объектом… Наконец, по команде напарника мы остановились в пределах выстрела. До петуха оставалось примерно 25–30 метров, хотя сумерки искажают расстояние. Мы стояли прямо под мошником. Несколько шагов в сторону помогли бы занять более выгодную для выстрела позицию. Друг попытался включить подсветку пинов на прицеле, но она не сработала. Причину отказа выяснять было некогда, сжатое подобно пружине время неумолимо уходило. Впоследствии, рассмотрев все нюансы прошедшей охоты, мы выяснили, что, по-видимому, в ходе предыдущих вылазок в болотные дебри окислились контакты. Как водится, сбой техники произошел в самый неподходящий момент.
Подняв оружие и прицелившись (на профессиональном сленге лучника — «растянувшись»), охотник понял, что угол для стрельбы слишком большой: глухарь сидит высоко. Особенность стрельбы из этого оружия — невозможность сделать вертикальный выстрел, как из ружья. При угле стрельбы более 45° прицельные точки смещаются, и нужно делать поправку по вертикали, иначе выпущенная стрела будет уходить выше мишени. Для того чтобы уменьшить вертикальный угол стрельбы, нужно отойти подальше, увеличив дистанцию стрельбы. С увеличением этой дистанции также необходимо делать поправку, так как стрела летит по дуге.
Чтобы успеть занять необходимую для результативного выстрела позицию, мой друг начал отходить дальше от глухаря, но по закону подлости «поймал» подошвой сучок, скрытый под моховым ковром. Петух в этот момент перешел на щелканье и, по-видимому, уловив предательский звук сломанного сучка, замолк. Поза встревоженной птицы подтверждала опасения, что она готова слететь. В довершение ко всему рассвет полностью вошел под лесной купол, и мошник мог нас заметить в любой момент.
Лучник прицелился. Тихий (в утренней тишине он показался оглушительным) звук спущенной тетивы и стрела ушли в светлеющее небо, не поразив птицу. Промах! Охотники поймут: зачастую с трудом сдерживаемый азарт и выброс в кровь изрядной порции адреналина не способствуют удачному выстрелу. К счастью для стрелка, мошник не прореагировал на промелькнувшую в непосредственной близости «раскрывашку». Выпущенная стрела прошла примерно в 20 сантиметрах от мишени, что явно сыграло на руку стрелку. Если бы «раскрывашка» пронеслась в считанных сантиметрах, то она, бесспорно, подняла бы глухаря на крыло.
Не теряя драгоценных секунд, лучник привычным движением достал из кивера (колчан, прикрепленный к луку) вторую приготовленную стрелу, зацепил релиз (аналог спускового крючка на ружье) на тетиву, растянулся и послал стрелу. Выстрел был удачным, и чисто битый трофей грузно упал на остатки снега под березой.
Несмотря на то что была откорректирована поправка по вертикали и лучник стрелял под птицу, надеясь, что стрела прилетит в белое пятно на боку, стрела поразила глухаря в шею.
Раскрывающийся режущий наконечник-бродхед перерезал шею птицы, оставив характерный разрез, напоминающий след от острого, как бритва, ножа.
Обе не дешевые по нынешним временам импортные стрелы были безвозвратно утеряны в чащобе, но это не омрачало радости охотников. По словам моего компаньона, охоту с луком на току по эмоциям и азарту можно сравнить с горной, в которой ему не раз доводилось участвовать. Мне же сегодняшним утром посчастливилось увидеть доселе неизвестную охоту, на которой необходимо обладать умением скрадывать дичь и совершать сложный выстрел.
Ну а мой счастливый напарник наконец-то взял желанный трофей из своего верного Bear Motive 7, показав себя неплохим стрелком-лучником. Охота удалась, с полем!
Комментарии (0)