В день открытия весенней охоты, 11 апреля 2015 года, впервые установилась превосходная погода и пришло долгожданное тепло. Для всех охотников это был настоящий праздник и возможность вырваться на природу, встретиться с друзьями по страсти, посидеть в засидке на пролете гусей и отстоять вечернюю зорьку на вальдшнепа. Каждый год я стараюсь не пропустить дорогое моему сердцу событие и заранее готовлюсь к нему.
К обеду вся наша небольшая компания подтянулась в стылый после зимы дом одного из охотников, расположенный в деревне Батино под городом Ржевом. Гусь в здешних местах летит плохо, и рассчитывать добыть его особо не приходится, если только одиночка или пара случайно не налетит на наш верный выстрел, как бывало уже не раз в прошлые годы. Основная весенняя охота здесь на вальдшнепа. Влажные смешанные леса, березовые просеки и заболоченные поляны — настоящее раздолье для вальдшнепа, который возвращается сюда на гнездование с уходом морозов и снега после зимовки, проведенной в теплой Франции, Испании или Италии.
Время пролетело незаметно, и вечерняя охота на тяге прошла успешно. А когда уже совсем стемнело и вальдшнеп совершенно стал не видим на ночном небосклоне, мы сошлись вместе на опушке леса. Возвращаться домой не хотелось, и мы разожгли здесь же небольшой костер у поваленного дерева. Благо, закуска у нас была с собой, теплая ночь располагала к общению, и радость от удачной охоты переполняла нас. Весенний лес никак не мог угомониться после погожего дня. В темном небе блеял бекас. Пулеметными очередями отзывался дятел. Невидимый полуночный вальдшнеп с характерным хорканьем пару раз пролетел над нашими головами. Из ближайшего болота радовались теплу и весне лягушки. Настоящий праздник природы, где мы — ее гости и участники. Костер потрескивал и стрелял в сторону угольками. Разговоры наши велись на привычные темы. Охота, трофеи, планы на сезон, столичные и семейные дела.
Незаметно наша беседа повернулась к тем трагическим событиям, которые произошли в этих местах 70 лет назад. Среди нас был Игорь Орлов, опытный охотник и поисковик, который прекрасно знал эти места и собирался поведать нам военную историю, в которой сам оказался активном участником. Я удобнее устроился на поваленном стволе дерева, подкинул пару сухих валежин в костер и приготовился слушать.
…«Еще давно, в детстве, прошедшем в городе Ржеве, где когда-то гремело одно из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной, меня и моих сверстников не могли оставить равнодушными следы прошедшей войны — заплывшие окопы и воронки по берегам реки Волги, остовы домов в исчезнувших деревнях. В те времена многие из нас выбирались в леса копать патроны и потом, тайком от взрослых, гордо демонстрировали друг другу свои находки.
Прошли годы, и когда я приезжал в родные края на охоту, война продолжала напоминать о себе — утки взлетят из залитой водой воронки, след зайца пересечет старый окоп, ржавая колючая проволока ядовитой змеей ужалит ногу.
И вот однажды осенью, на утиной охоте, я случайно вышел на полевой лагерь московского поискового отряда «Победа» и познакомился с его командиром — ветераном-афганцем Сергеем Щербининым. Оказалось, что он тоже заядлый охотник и в поиск пришел после того, как однажды на охоте побывал в местах, обильно усеянных останками погибших. Многое из того, что он рассказал, стало для меня полным открытием — много лет я проезжал мимо одного из полей неподалеку от города Зубцова, не раз проходил по нему и не знал, что оно хранит в себе без малого тысячи советских солдат и офицеров, павших в далеком 1942 году. Их в течение нескольких лет нашли и перезахоронили со всеми почестями.
С тех пор в родных лесах и полях я не только охотник. В составе «Победы» выезжаю на Вахты Памяти, участвую в разведке мест былых боев, да и на охоте не расстаюсь с навигатором — заношу в него найденные, либо показанные друзьями-охотниками места, куда еще предстоит вернуться для поиска и раскопок. Вместе со мной участвует мой взрослый сын, тоже охотник и поисковик. Уже немало найдено нами погибших воинов, имена некоторых удалось установить. Я помню их всех, но особенно запомнился мне один из них.
Лето прошедшего 2014 года выдалось засушливым, и мы, пользуясь этим, решили обследовать лесные болота в районе бывшей деревни Волыново, что на границе Ржевского и Зубцовского районов.
Место было выбрано неспроста — деревня Волыново и ее окрестности были полем боя на протяжении семи месяцев! В начале января 1942 года, освободив Старицу, части Красной Армии вышли на подступы к ней. Сильные морозы, глубокий снег и длительное наступление крайне измотали бойцов, тылы и артиллерия отстали, а вынужденная задержка в наступлении на несколько дней была тут же использована немцами, сумевшими прочно закрепиться на выгодном для них рубеже. В результате за деревню, расположенную на возвышенности у края леса на берегу Волги, шли ожесточенные бои до конца зимы, в которых советские войска понесли тяжелые потери. Несколько раз Волыново переходило из рук в руки и в результате осталось за немцами. Как рассказывали местные жители, на стене одной из огневых точек фашистов самодеятельный художник-немец нарисовал огромного бравого солдата вермахта, направившего автомат на тщедушного, дрожащего от холода красноармейца.
Затем наступило относительное затишье, продолжавшееся всю весну и начало лета. 30 июля 1942 года под начавшимся проливным дождем войска Калининского фронта перешли в наступление севернее Ржева. Одновременно со стороны Волыново наносила вспомогательный удар 5-я стрелковая дивизия. К сожалению, ее командование практически не располагало сведениями об обороне противника, и наступление оказалось безуспешным.
Утром следующего дня в бой вступила прибывшая из резерва 369-я стрелковая дивизия. Только к вечеру ее части под плотным пулеметно-минометным огнем противника смогли пересечь нейтральную полосу и выйти на окраину деревни. Две стрелковых роты, преодолев проволочные заграждения на опушке леса, попали на минное поле и погибли. Расположенные в густом лесу немецкие огневые точки не удавалось подавить даже артиллерийскими орудиями, выведенными на прямую наводку. До 4 августа в условиях непрекращающихся дождей, превративших все низины в болота, продолжались упорные бои. Неизменно встречаемые шквальным огнем, части дивизии понесли большие потери и продвинуться вперед так и не смогли. Наконец, 15 августа, уже под угрозой окружения, немецкие войска оставили позиции в районе Волыново и отступили на запад.
По словам местных жителей-старожилов, после освобождения Волыново все окрестности разрушенной деревни были густо усеяны телами наших бойцов, убитых в ходе полугодичных боев, а земля буквально нашпигована взрывоопасным железом. Заходить в лес было смертельно опасно из-за множества установленных мин. Однажды, пытаясь вытащить подорвавшегося малолетнего «охотника за трофеями», за один день погибли шесть саперов! Выжившие жители по мере сил стаскивали погибших наших бойцов, найденных на полях неподалеку, в большую воронку, со временем получившую статус официального братского захоронения. Большую часть погибших попросту закапывали в ячейках и окопах, где смерть настигла их.
Шли годы, траншеи и воронки в Волыново оплыли, заросли травой.
В то памятное утро 3 августа 2014 года наша группа в сопровождении проводника, выросшего в здешних местах, начала обследование леса. Металлоискатель то и дело срабатывал на скрытые в земле обрывки немецких проволочных заграждений, гильзы, осколки снарядов и бомб.
На возвышенности у края болота металлоискатель вновь подал сигнал. На небольшой глубине лежали проржавевшие советские каски и рядом с ними — изуродованные останки двоих бойцов. Чтобы полностью собрать их, пришлось вскрыть верхний слой грунта в радиусе нескольких метров. Стало ясно, что бойцов разбросало взрывом минометной мины. Шинель одного из них была изорвана в клочья. Обрывки кожаных сапог сразу же навели на мысль, что один из погибших не был рядовым солдатом. Наконец, после нескольких часов работы, в земле показались очертания солдатского «смертного» медальона — черной бакелитовой капсулы. Вечером в лагере из нее со всеми предосторожностями был извлечен бумажный типографский листо- вкладыш. Большинство карандашных надписей были вполне различимы, но, увы, самая важная часть — с фамилией, именем и отчеством осталась внутри в виде черной жидкой кашицы.
Целую неделю мы предпринимали попытки установить погибшего по обобщенному банку данных «Мемориал» и по тем немногим буквам, которые удалось разобрать. Все было безуспешно, казалось, что больше нет шансов. Однако случилось чудо — заглянув в медальон, я увидел, что остававшаяся на его стенках черная влажная масса высохла и превратилась мистическим образом в клочок бумаги! Когда нам, не без труда, удалось извлечь его, на нем явственно проступило — «Исаев …горий…».
Младший лейтенант Исаев Григорий Владимирович, 1912 года рождения, уроженец д. Сергеевка Покровского района Орловской области, командир взвода 1227 стрелкового полка 369 стрелковой дивизии был убит 1 августа 1942 года и похоронен, где его останки и были обнаружены нами ровно через 72 года и 2 дня после гибели.
22 августа на воинском мемориале у деревни Веригино состоялось торжественное захоронение останков четырехсот семидесяти двух советских воинов, найденных поисковиками на местах сражений в Зубцовском районе. Обрел вечный покой и Григорий Владимирович Исаев.
Поиски родственников погибшего оказались тщетны. Не помогли ни запросы в администрацию Покровского района и областной архив Орловской области, ни публикации в газетах и интернет-ресурсах.
И снова произошло чудо. Когда мы безуспешно искали любые сведения о возможных потомках младшего лейтенанта Исаева, вдруг оказалось, что несколько лет назад его правнук Евгений — житель поселка Кромы Орловской области — пытался узнать о судьбе своего прадеда на сайте «Забытый полк».
Вскоре дочь Григория Владимировича — Тамара Григорьевна Машерова рассказала нам о своем отце. В тридцатые годы он служил в милиции в городе Орле, где познакомился со своей будущей женой, учившейся в педагогическом училище, затем был направлен в Сталинабад, столицу Таджикистана, где продолжал свою службу. Там же родились две их дочери. 23 сентября 1941 г. он был призван в ряды Красной Армии. К сожалению, дочери ничего неизвестно о его фронтовой судьбе. Мать, в 22 года оставшаяся вдовой, редко рассказывала о нем, видно, слишком тяжелы были воспоминания. Тамара Григорьевне, с ее слов, помнит только, что один из сослуживцев отца написал о его гибели на минном поле во время разведки боем.
На фотографии, сделанной за два дня до ухода Григория Владимировича на фронт, — простая русская семья. Спокойный, уверенный молодой мужчина в милицейской форме держит на коленях старшую дочь, в руках его жены младшая, двухмесячная, в глазах — тревога.
Наверное, кому-то могут показаться банальными ставшие уже привычными фразы о волнении родственников, получивших известие о судьбе павшего воина, и их благодарности нашедшим его. Но мне не забыть слова Тамары Григорьевны — «Я не знала, где погиб и похоронен ли мой отец, вы вернули мне его!».
Символичным оказалось и то, что в числе тех, кто нашел бывшего милиционера Исаева, оказался я, сам отдавший больше двадцати лет этой службе».
Комментарии (0)