Письмо охотника из деревни

Уважаемые читатели! Получил очередной номер «Российской Охотничьей газеты». И опять передовая статья о том, как у нас в стране плохо обстоит дело с охотой. Уважаемые ученые, охотоведы, юристы, известные на всю страну охотники рассказывают читателю, а значит и мне, рядовому охотнику, о бедах, существующих в охотничьей отрасли. Ау! Господа! Да я уже давно на своей шкуре ощутил все эти «прелести». Хотелось бы увидеть уже хоть какой-то луч света в темном царстве.

Но по порядку.

Давайте вместе попробуем проанализировать наиболее часто поднимаемые проблемы.

В основном, авторы все беды видят в Федеральном законе ФЗ-209 «Об охоте...».

Плохой закон?

С точки зрения охотника — хуже некуда.

А где вы видели так называемые хорошие законы?

Любой закон всегда ограничивает чьи-то свободы, и нравится этим субъектам ну никак не может.

Многие коллеги-охотники ратуют за принятие нового закона в области охоты.

А вы уверены, что он окажется лучше старого?

У нас, что, качественный состав законодателей кардинально поменялся с 2009 года?

Мало вам закона о любительском рыболовстве и принятых вслед за ним правил?

К тому же широко известно отношение охотничьей общественности, отраслевой науки к ФЗ-209, а вот позиция другой стороны, охотпользователей, как-то остается в тени, во всяком случае резкой критики с их стороны нигде слышать не доводилось, а значит, документ данную, не столь уж малочисленную, прослойку населения устраивает.

Так, может, и не стоит тратить энергию впустую, а направить ее в русло улучшения положения дел в рамках существующего законодательства. О возможных корректировках чуть позже.

В статье «Выход из кризиса в охотничьем самоуправлении» Л. Грудев дает советы обществам охотников по возврату изъятых охот-угодий и упоминает ольхонских охотников.

Полноте, г. Грудев! Опоздали вы немного! Лет этак на десять, а то и больше. Некому претворять ваши советы в жизнь.

Районные общества в центре России уже давно прекратили существование или доживают последние дни. У них нет средств не то что на суды, а на объявление о ликвидации. А угодья, некогда им принадлежавшие, давно в руках новых арендаторов или, лучше сказать, частников.

В регионах вокруг Москвы и Петербурга, вблизи крупных городов волна «прихватизазации» охотничьих угодий прошла еще в начале 2000-х годов. А до ольхонцев, к их счастью, она докатилась только сейчас.

Гарант же конституции однозначно сказал, что пересмотра итогов приватизации не будет, никогда. Да и цены на услуги в обществах с учетом членских взносов и обязательных отработок почти не отличаются от цен в частных угодьях, где порядка-то больше будет.

Что касается стенаний по поводу упразднения департамента и развала некогда благополучной отрасли. Так не только охотничья отрасль рухнула. У нас и многие другие направления народного хозяйства влачат жалкое существование.

Кто будет возрождать сеть госпромхозов, на которых базировалась отрасль? Государство? Частные инвесторы? К тому же цифры показывают, что и в те далекие благословенные годы охотничья деятельность хозяйств оказывалась нередко убыточной, а выживали они за счет иной деятельности: лесозаготовок, сбора и переработки дикоросов.

А здесь уже все ниши заняты и никто никоне ждет с распростертыми объятиями. Меха через скупщиков благополучно уходят, говорят, в Китай; «лес рубят — щепки летят»; грибы-ягоды возле городов и оживленных дорог осваивают бабушки-дедушки.

С самого верха год назад прозвучала идея возрождения системы заготовительных контор. И где эти самые заготовители? Откликнитесь! А что до департамента охоты под крылом какого-нибудь министерства, так уж пусть будет.

Мне, как охотнику, эта организация ничего плохого не сделала. Как и хорошего... Разве что это ведь с их подачи придумали новые налоги на охотников в 600 и 700 рублей за право добычи пушных зверей и птиц, которые чуть не ввели.

Страдания по методикам ЗМУ тоже, на наш взгляд, во многом надуманы. Как современный, так и предыдущий методы учета зверей в угодьях имеют и положительные стороны, но и не лишены недостатков. Главное, не как считать, а кто считает.

И нужно ли вообще этим заниматься в том виде, как это делается сейчас? Это все равно что кота Ваську посадить сторожить куренка.

По-настоящему важными для охотника на сегодня являются два, нет — три вопроса: где, на кого и кому охотиться.

Итак, где охотиться. Там, где доступны ОДУ, вопрос отпадает сам собой. В Смоленской области до недавних пор к общедоступным относилось всего 2% охотугодий, в настоящее время площадь их увеличилась где-то до 15%, но все равно никак не положенные по закону 20%. И расположены они, в основном, вблизи Смоленска.

И что же нам, проживающим в лесу, ехать на охоту к областному центру? К счастью, как бы ни ругали охотпользователей, подавляющее их большинство идет навстречу местным охотникам и выделяет в своих угодьях, заметьте — по своей доброй воле, участки для охоты на пушных зверей и птиц.

Далеко не лучшие и скромные по площади, но это лучше, чем ничего. А если этих арендаторов еще бы каким-то образом и стимулировать принимать в своих угодьях массового охотника, дело вообще бы наладилось ко всеобщему удовольствию.

А вот как заинтересовать владельца угодий, и хотелось бы услышать от грамотных мужей. Глядишь, и законотворцы вас услышат.

На кого охотиться. К сожалению, в понятии современников охотник — это человек с оружием, стреляющий в лося или, на худой конец, в кабана, оленя, косулю. Такой образ сформирован в том числе и средствами массовой информации.

А то, что это всего лишь разновидность большого разнообразия охот — зверовая охота, — остается за кадром, и никогда она не превалировала над другими охотами. Политика арендаторов угодий здесь понятна.

Зачем им связываться с десятком-другим гончатников, лайчатников, когда можно обслужить одну бригаду охотников по мясу и получить хорошие деньги. Неписанные законы рыночных взаимоотношений работают без сбоев: минимум затрат, максимум прибыли.

А вот куда делись сами любители этих охот, почему не слышно стенаний ученых, охотничьей общественности? А в отношении пропускной способности закрепленных угодий почему никто не бьет в набат?

Кто объяснит, почему при охоте на зайца в закрепленных угодьях на одного охотника должно приходиться 1000 га, а в ОДУ достаточно 25 га? Почему эти нормы в регионах отличаются в разы?

Некоторые охотпользователи и рады бы были принять побольше охотников на утку, зайца, и дичь у них водится, да нормы не позволяют.

Когда в угодья пришла беда в виде африканской чумы свиней, «караул!» не кричал только ленивый. Шум пошел такой, что пришлось вмешиваться первым лицам государства. А вот проблемы с другими охотничьими видами остаются как-то в тени.

Помню, в 90-х годах охватила нас, сельских охотников, эйфория. Ну как же! Главный враг и отравитель всего живого — сельское хозяйство — приказывает долго жить! Поля не обрабатываются, вот уж зайца будет! Ан нет!

Зайца нисколько не прибавилось, а, наоборот, поголовье некогда самого массового обьекта охоты стало резко сокращаться. Дошло до того, что в зимнем сезоне 2014 года за январь — февраль на площади примерно в 3000, разрешенных для охоты угодий не встретили ни одного следа зайца-беляка.

В последующие годы численность его увеличилась, уже можно бы и поохотиться, будь гончие собаки. Но все равно остается очень низкой, хотя охотничий пресс отсутствует напрочь. И такая ситуация складывается, по разговорам с охотниками, во многих местах, однако проблемы как бы и не существует.

Вот бы ученым-биологам разобраться с ситуацией и выдать рекомендации, как ее исправить. Да и кто из ученых у нас в России специально занимается зайцем?

Похожая история и с тетеревом. Во времена становления меня как охотника это была чуть ли не самая распространенная дичь. Очень мне нравились охоты по выводкам, на лунках. На токах собирались по 20–30 петухов. Сейчас редко услышишь бормотание косача.

Тут видел с дороги ток. Сидит один петух, вокруг него три тетерки. Так ему и токовать не хочется. Так, бормочет что-то изредка. Проблема вроде бы признана, определили тетерева в лицензионную дичь. Но почему это происходит и как поправить дело, опять ничего и нигде не слышно.

И здесь опять бы хотелось услышать ученых-орнитологов.

И наконец, о сроках охоты на пушных животных. На зайца открывается в начале сентября! Зайчихи еще беременные бегают! О медвежатах в берлогах вспомнили, а что, зайчата из другого теста сделаны? А на куницу кто охотится в августе?

Почему здесь и охотничья общественность, и ученое сообщество не зовут на помощь? Или тоже закон мешает донести эти глупости до ответственных чиновников?

Кому охотиться? Тоже вопрос не из последних. В одной из статей, опубликованных в «РОГ», автор сокрушается о катастрофическом сокращении членов МООиР. Ничего удивительного. По всей стране так.

В нашем охотколлективе в прошлом веке было свыше 30 охотников, сейчас 7, регулярно охотятся всего три (всем за 60). Приходится часто общаться с бригадами охотников из столицы, приезжающими на охоту на копытных.

Подавляющему большинству охотников 40 и выше. Лет через двадцать охотника можно будет заносить в Красную книгу. Стремительное старение охотничьего братства — одна сторона медали. Есть и другая.

На смену охотнику-романтику приходит охотник-прагматик. Сложно представить Некрасова, Соколова-Микитова, Аксакова, Сабанеева, стреляющих лося со стульчика или в сидящую на воде утку; царя Александра, посылающего пулю с вышки в медведя.

Или современного «элитного» господина, охотящегося на бекаса или осеннего вальдшнепа, где нужно потоптать угодья и проявить себя настоящим стрелком, а еще предварительно и собачку воспитать.

И, к сожалению, никакой Федеральный закон здесь не поможет. А вот общественное мнение, позиция ведущих ученых и охотоведов, заявленные в полный голос, могли бы со временем исправить ситуацию.