В узёрку

Ноябрь выдался теплым, дождливым и туманным; ходить по полям и логам было тяжко; русак лежал плотно, без снега найти его было невозможно; добытая на пробу лисица оказалась не вышедшей. Я ждал мороза и снега. Но даже по ночам стояла плюсовая температура.

Как-то в конце месяца встретил знакомого охотника Владимира Гаранова, который похвастал, что взял в узёрку двух беляков, а вообще их в лесу как листьев опавших. «Приврал, конечно, — подумал я, потому и поинтересовался: — А что же тогда больше не принес?»
— Зрение уж не то. Вижу — белеет, а сразу не понять: заяц это, клок бересты или бумага. Подойдешь шагов на десять — заяц не выдерживает, вскакивает. Ну и бьешь мимо.
— Вдарил бы пораньше… Все патронов жалеешь!
— Дорогие они стали, один выстрел — буханка хлеба.

Заяц-беляк супротив русака что мальчишка рядом со взрослым. Я понял это еще в молодости, когда на коллективной охоте достался мне белячок как доля от общей добычи. То ли дело русак! Приятно оттягивает лямки рюкзака, и если добыт с утра, то к вечеру плечи немеют изрядно. Да и бываю я в лесу лишь в начале осени, когда рябчик идет на пищик. Любимые же зимние охоты — на лисицу с подхода и на русака по полям. Решено: завтра иду на беляка!
Когда осень затягивается и снега долго нет, а заяц уже перелинял, то чувствует он себя в темном лесу как голый на базарной площади. И потому таится до последнего, подпускает чуть ли не вплотную. Главное в этой охоте — вовремя заметить беляка, а затем сторонкой идти на сближение. Потом гремит меткий выстрел, и достают зайца за длинные задние ноги из куста или кучи валежника. В общем, судя по рассказам, охота эта — одно удовольствие: неспешная, добычливая.
— Ищи беляка в высоком лесу с орешником, — наставлял меня напоследок Владимир Иванович. — А если увидишь кучу хвороста или поваленное дерево, обязательно будет под ними лежать.

И взыграла во мне охотничья страсть. Если бы время шло не к обеду, взял бы ружье и в лес побежал. Понятно, что не ради мяса: разве сравнится беляк с русаком? Просто с возрастом появилось желание пополнить свой багаж всеми возможными видами охот.
Вечером звоню куму, передаю, не жалея красок, свой разговор с Гарановым. Уговаривать Сергея Павловича не пришлось. Итак, завтра едем за беляками. В узёрку!
В лесу, как весной, стоит прямо-таки осязаемый горьковатый запах прелого листа. А все-таки не весна, чего-то не хватает. Но чего? Птичьих голосов! — догадываюсь наконец-то. Лишь изредка пискнет синичка да пробежит по стволу молчун-поползень. Даже дятла не слышно и криков вездесущих соек.
После тумана повисли на ветках, словно слезинки, чистейшей воды «алмазы». Но капели нет, и почва мягко пружинит под ногами, глуша звук шагов, так что беляк должен лежать спокойно. А предательски хрусткие ветки я старательно переступаю либо обхожу стороной.

Первые полчаса-час на охоте самые томительные, хочется всего и сразу. Но время идет, и где они, обещанные Гарановым зайцы? Не стреляет и Сергей Павлович, за деревьями он не виден, но должен идти параллельным курсом метрах в двухстах от меня. А вскоре и вовсе начинается такой лес, что и в подзорную трубу не увидишь беляка. То тянутся почти сплошные березняки, немало деревьев лежит на земле, полусгнивших или поваленных пронесшимися летом двумя ураганами, от кусков бересты рябит в глазах. То в сосняке на пути встают сплошные завалы. Глядя на сломанные метрах в десяти от земли сосны, понимаешь, сколь велика сила стихии. Не приведи Господь оказаться на ее пути!
Местами деревья лежат по нескольку вместе, под ними не то что беляка — медведя не увидишь. Но я, обходя завалы, тщательно осматриваю их, пытаясь проникнуть взглядом внутрь.
Первого зайца увидел метров за сорок, мелькал он белой бабочкой меж темных стволов. Иду к куму, делюсь впечатлением. Он пожимает плечами, на лице удивление: странное поведение зайца… Расходимся, чтобы через четверть часа сойтись вновь. На этот раз у кума похожая история. Что за чудеса?
Через полчаса кум вновь рассказывает:
— Приметил я беляка за полсотни шагов, лежит, распластался на земле. А как понял, что смотрю на него, сразу вскочил.
— Наверное, пошел к нему напрямую?
— Да нет же! Только увидел. А крупнющий!
— Ну, ты в следующий раз не пялься, будь аккуратней, — наставительным тоном поучаю Сергея Павловича.

И опять упираюсь в завалы. Через одни деревья приходится перелазить, под другие подлазить, в иных местах с опаской поглядываю на повисшие, прогнувшиеся под собственной тяжестью стволы. Но, пренебрегая опасностью, продолжаю шарить глазами по земле.

Очередная полоса бурелома позади, и я иду меж стройных сосен, которых не коснулась могучая рука стихии, в нижнем ярусе полно лещины. Вспоминаю наставления Гаранова, на душе веселеет, я полностью отдаюсь поиску зайцев. И нахожу! Около кучи валежника беляк лежит, почти не таясь. Смотрю на него ошалело во все глаза, а в голове пустота. Это состояние длится пару секунд, я вспоминаю о ружье, но и заяц не ждет, скрывается в валежнике. Поднимаю ружье, готовясь выстрелить, когда он покажется, затем догадываюсь сделать пару шагов в сторону. Прикрывшись кучей валежника, беляк улепетывает со всех ног, потом забирает влево. Там меж деревьев прогал, кидаю туда стволы, жму на гашетку… Увы, уже далеко.
После обеда мы подняли еще двух беляков, но с тем же успехом. А ведь погода для такой охоты была отменная. Так в чем же дело? Поумнели, что ли, зайцы? Или погонял их кто до нас? Вопросы без ответов. Нам только и оставалось, уходя из леса, пригрозить косым:
— Вот вернемся через недельку с гончаком, тогда берегитесь!