В этот уголок на севере Республики Бурятия, если иметь в виду любое время года, можно попасть только воздушным транспортом. А в середине зимы, когда толщина льда на реках и озерах достигает метра и более, еще по автозимнику.
Именно по зимнику доставлялось все необходимое для жизни и службы радиолокационной роты, которая дислоцировалась в тех местах. Я, в то время корреспондент газеты Забайкальского военного округа «На боевом посту», немало слышал о рейсах армейских автоколонн в роту, о красотах того края. И вот однажды, узнав об очередном заезде, выпросил у редактора командировку. Признаюсь, подтолкнул меня к этому не только профессиональный интерес, но и желание насладиться настоящей зимней рыбалкой. А о том, что в тех местах бесклевья не бывает, слышал от побывавших там офицеров.
Ранним морозным утром колонна в составе семи грузовиков, «Урал» и «ЗИЛ», у которых все мосты ведущие, вышла из Читы. Путь предстоял неблизкий – около пятисот километров. По обычной трассе это расстояние можно без напряжения преодолеть за световой зимний день, пусть и короткий. Здесь же по рассчетам, основанным на опыте прежних рейсов, требуется три дня.
Тот, кому приходилось по бездорожью ездить на таких машинах, знает, как себя чувствует человек, даже сидящий в кабине. Но дорога запомнилась, прежде всего, не этим. Можно без всякой натяжки сказать, что неприятные ощущения от «болтанки» с лихвой компенсировались созерцанием чарующих пейзажей, множества следов обитателей леса на снегу. И, конечно же, ожиданием предстоящей рыбалки.
Сосед по кабине, капитан, фамилии которого не помню, а звали его Николай, подогревал рыболовный зуд рассказами о своих уловах в прежних рейсах. А еще он заинтриговал меня упоминанием о рыбном блюде под названием «расколотка», о котором я никогда не слышал. На вопрос, что она из себя представляет, офицер загадочно улыбнулся и сказал: «Вот приедем к дяде Ване, все узнаете...»
Дядя Ваня оказался пожилым мужчиной, хозяином просторного дома в небольшой таежной деревеньке, где предстоял первый ночлег. Как выяснилось, у него военные останавливаются каждый раз, руководствуясь правилом: от добра добра не ищут. Дядя Ваня и его жена встретили нас радушно. Конечно, полтора десятка постояльцев для этого дома было многовато. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
Хозяйка начала накрывать на стол, решительно отвергнув принесенные нами продукты, особенно рыбные консервы.
– Да вы что, мужики, – сказала она, – опозорить нас хотите, ешьте консервы в городе, а мы вас своей рыбкой угостим.
Дядя Ваня тем временем принес несколько кусков мяса. Сразу показалось, что они отрублены от домашнего или дикого животного средней величины. Но это были «отрезки» пудового тайменя, пойманного в Витиме.
Меня, естественно, одолевало нетерпение. Когда же дойдет очередь до «расколотки». Вижу, Николай о чем-то шепчется с хозяином, а потом говорит, обращаясь к нему:
– С нами едет журналист, он первый раз в этих краях, покажите ему, как готовится...
Дядя Ваня приглашает меня выйти из дома. В сенях достает из большого деревянного ящика рыбину с мелкой серебристой чешуей, размером со среднюю селедку, другой рукой берет сосновое полено и по-заговорщицки смотрит на меня. Я в ожидании – что же дальше. Он кладет рыбину на чурбак, на котором, очевидно, рубил тайменя, и несколько раз бьет по ней поленом. Тушка разламывается на несколько частей. Кожица с чешуей отслоилась. Такую же операцию он проделал еще с пятью рыбинами, сложил все в большую чашку и занес в дом. Попутчики начали удалять с кусков рыбы отслоившуюся чешую, высказывая восторженные оценки «расколотке». Нежно-розовые кусочки рыбьего мяса, издающие пряный аромат свежего огурца, они клали в отдельную тарелку.
Николай берет кусочек, посыпает солью и кладет в рот. Не торопясь жует, зажмурив глаза, демонстрируя блаженство. Затем протягивает дольку мне. Кладу ее в рот, ощущение такое, что она целиком растаяла. Сырую рыбу ем впервые. Непривычно. Но после трех-четырех кусочков по-настоящему оценил вкус этого блюда. Деликатес! Эта чудо-рыба называется сырок. Он из породы сиговых.
После ужина с великим удовольствием послушал рассказ хозяина о рыбалке на Витиме и на многочисленных лесных озерах. Того тайменя он поймал на жерлицу. Наживкой служила большая сорога.
...По мере приближения к конечному пункту все явственнее чувствовалось, что здесь может быть действительно настоящая рыбалка. Последние десятки километров ехали по льду. Ощущение такое, что попали в царство рек и озер. Впрочем, это была реальность. Наш маршрут пролегал по руслу реки с весьма экзотическим названием – Ципа, соединявшей множество озер в единую водную систему.
На острове одного из озер, на окраине деревушки из нескольких домов, и размещалась радиолокационная рота. Мы приближались к ней в середине третьего дня пути. Был великолепный зимний день. Солнце, мороз около минус 30. Неспроста ведь говорят, что Забайкалье по количеству солнечных дней может соревноваться с Крымом. Взорам открылась чарующая картина: остров среди заснеженного ледяного поля, деревья в серебристых уборах, прямые, как корабельные сосны, столбы дыма из труб.
Вечером, когда у обитателей этого небольшого гарнизона начали угасать эмоции, вызванные приходом колонны, я спросил у Владимира, старшины роты, которого мне характеризовали как искусного рыболова, что можно здесь поймать. Он взял фонарик и сказал:
– Пойдемте, покажу.
В стоящем рядом с казармой складе открыл большой, кубометра на два, ларь, посветил. Он почти до верха заполнен рыбой: крупными щуками, окунями, плотвой, налимами.
– A это что? – я указал на экземпляр, похожий на леща, но более вытянутый и с мелкой чешуей.
Это был сиг.
– Чем ловили: сетями, неводом?
Владимир с улыбкой ответил: только удочкой и на жерлицы.
Договорились, что через день, накануне отъезда, пойдем на рыбалку. К нам присоединились два офицера. Зимняя удочка, которой старшина снабдил каждого из нас, представляла из себя отрезок гладкоструганой дощечки с заостренным концом, в прорези которого крепилась намотанная на два гвоздя леска сечением 0,3 мм. Вместо крючка – утяжеленная самодельная блесна с впаянным тройничком. В запасе были желтые и серебристые блесны. Владимир взял также с десяток жерлиц. Это были деревянные рогатки. На «рога» наматывалась «восьмеркой» леска толщиной 0,5 мм и закреплялась в прорези одного из них. На конце – грузило и двойник. Снасть предназначалась для ловли налимов, которые, по словам прапорщика, здесь водились в изобилии. Снаряжение дополнили две пешни, два черпака для удаления льда и топор.
Удалившись примерно на километр, остановились у берега другого острова. Здесь были видна замерзшие лунки, другие следы пребывания рыбаков.
– Кто хочет разогреться? – шутливо сказал Владимир, предлагая нам пешни. – Начинайте долбить лед.
Я и один мой попутчик по рейсу принялись за дело. Лед оказался толщиной около полутора метров. На одну лунку уходило полчаса. И вот долгожданный миг. Опускаю блесну до дна. Глубина метра три. Начинаю подергивать. Раз, второй, третий... Сильный рывок, удочка едва не вылетела из руки. Чувствуется, добыча крупная. Тащу плавно, без рывков и послаблений. В лунке даже вода приподнялась, когда в нее вошла рыбина. Это был окунь, не менее килограмма.
И началось. Окуни, реже щуки, клевали почти беспрерывно. Если возникала пауза – переходил на другую лунку. В азарте мы перестали ощущать мороз, а температура была ниже минус двадцати. И ветерок тянул.
Спасибо Владимиру, он заметил, что у меня начал белеть нос, сказал:
– Отогревайте шерстяной перчаткой, только не трите.
Ближе к полудню клев начал стихать, но у каждого было по вещмешку рыбы. Я поймал самого крупного «горбача» – 2 кг 250 гр. Это мой личный рекорд за всю рыбачью жизнь. Ни раньше, ни позже крупнее не ловил. В красавце оказалось примерно двести граммов жира. Остальные окуни – от трехсот граммов и более. Самый крупный экземпляр щуки был у Владимира – 4,5 кг. Он рассказывал, что доводилось вылавливать и пудовых хищниц.
Предстояло еще поставить жерлицы. Старшина сходил к берегу, вырубил полутораметровые палки с обрезком тонкого сучка на одном конце. К другому привязывалась жерлица и опускалась в лунку на глубину палки, прикреплявшуюся наверху к положенной на лед ветке. Смысл этой конструкции в том, что в случае, если бы жерлица привязывалась непосредственно к поперечной ветке, то она вмерзала бы в лед. При осмотре жерлицы это было бы чревато обрывом лески. На двойник наживили по кусочку от окуня. Наживку опустили на самое дно.
Утром следующего дня с ликованием вытаскивали чудо-рыбин. Из десяти жерлиц добыча оказалась на восьми. Налимы – от 2-х до 5 кг. Ничего подобного я в последующем не встречал, ох, и вкусная была налимья печень!
Не исключено, кстати, что колоритное название реки стало следствием ее щедрости. Возможно, кто-то давным-давно, очарованный ее красотой и богатым уловом, дал ей такое ласковое имя – Ципа.
Комментарии (0)