Эх, бедолага

В соседнем поселке паника началась. Медведь обнаглел, средь бела дня вокруг поселка шастает, народ пугает. Женщины в открытую боятся, мужчинам тоже страшно, но они не сознаются.


Позвонили мне, говорят – приезжай, подстрели зверя. Мы и сами можем, конечно, но у тебя лучше должно получиться. Приехал я в это село, осмотрелся – все стало вскоре ясно–понятно. На краю поселка был убойный пункт, его работнички забивали скот, а отходы из-за великой лени и безалаберности просто-напросто перекидывали через забор и таким образом прикормили медведя. Животное, понимаешь, привыкло, а тут возник перерыв в забое, голодный зверь и нервничает, ходит кругом, ищет пропитание. Я осмотрел все тщательно, прикинул, где входы звериные, где выходы, и бодренько помчался на работу. Думаю – приду со смены и займусь моим мишкой.

Утром возвращаюсь с работы, а на крыльце уже сидит Дима по кличке «таежник». Собаки, мол, нужны, медведя добирать. У меня была тогда пара зверогонов. Где стрелял? На убойном. Сразу настроение упало, – моего медведя подстрелили. Приехали на место, начал расспрашивать: «Где стоял? Откуда стрелял?» Анализировал, куда мог попасть. «Стоял он задом ко мне, нагнулся, я стрелял под острым углом и, скорее всего, попал надежно». Прошли метров десять по следу – видим красные пузырьки. «Э, говорю, братец, да ты ему по зубам вдарил». Пустил собак, те умчались по следу и минут через сорок пришли обратно, не догнали. Взял тогда кобеля на поводок, снова пошли по следу. Километра через полтора пришли на моховое болото. Там вдоль следа отыскали лунки сантиметров по 40–50 в диаметре. И в каждой следующей крови все меньше, а в последней, которую я осмотрел, – вообще ни капли. Это медведь таким образом морду охлаждал и лечил. Вылечил и ушел. Я на всякий случай пустил собак еще раз. Те вскоре загнали на дерево белку и стали облаивать. Все, значит, медведь ушел целехонький. На душе сразу полегчало, я развеселился, хотя день ушел впустую. Авось еще встретимся.

Проходит неделя, опять с убойного стали требуху кидать, повадился на нее ходить волк. Решили с этим же Димой его скараулить. У него одностволка двадцатого калибра, у меня карабин. Сели в засаду, ждем. Первая половина октября, тьма кромешная. Часам к одиннадцати взошла луна. На кромке леса тут же обрисовался силуэт – да не волчий, а медвежий. На светлое не выходит, побаивается. Подождали какое-то время, стало ясно, что ситуация в лучшую сторону не изменится и надо стрелять. Велел напарнику заменить картечь на пулю, и как только включил фонарик и осветил зверя – грянули залпом. Сперва показалось – упал мишка. Подходим, свечу – на том месте ямка есть, медведя нет, ушел.

Съездили за собаками, пустили их по следу, а они вместо того, чтобы делом заниматься, навалились на требуху – якобы голодные. Тогда взял их на поводки и стал обходить поляну по кругу радиусом метров в пятьсот. От бойни отходило аж восемь тропинок в разные стороны, и на одной из них собаки рванулись – почуяли след зверя. Посветил фонариком и на поперечной осинке нашел малюсенькую каплю крови – величиной со спичечную головку. Пошли по следу, собаки рвутся, хрипят. Отпустил их, и вскоре слышим лай – работают. Звук глухой, похоже, в овраге где-то крутятся. Время около 12 часов – мороз, звезды на небе сверкают, а все ж таки чернотроп – снега нет. Пошли на лай – точно – в овраге свалка, потом вроде как разбежались собаки в стороны, медведь где-то посередине находится. Напарника предупредил, чтобы без команды не стрелял. Кобель-то светлый, его хорошо заметно, а вот сучка серая – аккурат под выстрел попадет. Посветил фонариком в то место, куда у кобеля голова направлена – загорелись два глаза голубого цвета, по ширине постава ясно – медведь. Прикинул, где голова, где корпус должен быть – стреляю.

В ответ – жуткий рев и целый букет других звуков. Ревет медведь, собаки на нем повисли – рычат, сзади пацан орет – стрелять не стрелять, все в дыму, ничего не видно. (Дым на морозе густеет.) Я в ответ ору: не стреляй, собаку убьешь. Медведь вместе с собаками скатился ниже по оврагу, и опять там лай раздается. Спускаюсь вниз, парень сзади, подхожу, а тут сплошной ивняк, осинник. Подхожу метров на сорок, включаю фонарик – опять видно только кобеля одного, перевел чуть правее, между листьями выглядывает медвежье ухо и шевелится. Прикинул, где какие части корпуса могут находиться, и опять выстрелил. Зверь рявкнул, значит попало. Собаки ревут, парень мой подтягивает. Думаю – хорош, хватит судьбу испытывать, дважды попал, достаточно говорю, оставляем до утра. Вышли из леса, холодно, аж зубами залязгали. Я послал пацана за горячим чаем, сам остался, слушаю. Лаяли-лаяли собачки часа полтора. Потом лай стал сходиться и прекратился, пошло рычание – значит, за шкуру треплют, портят товарный вид. Подошел напарник с чаем, попили и пошли обдирать. Оказалось, что оба раза он уходил от нас практически невредимый, только в овраге я его зацепил основательно.