О проблемах охотничьего хозяйства Приморского края

Так уж получилось, что мне в разные периоды, а именно в 1984–1988, 1992–2002, 2005–2009 годах пришлось находиться на ключевых постах в охотничьем хозяйстве Приморского края. И хотелось бы высказать свое мнение о том, что происходило и продолжает происходить в этой сфере.

Неизменно в октябре 1986 года, 1996-го и 2006 года я организовывал и проводил расширенные краевые совещания, посвященные состоянию охотничьего хозяйства и путям его развития. В работе данных совещаний принимал участие весь так называемый охотничий актив края в расширенном составе. Это были не просто десятилетия, а три разные эпохи в охотничьем хозяйстве.

Я не ностальгирую по недалекому прошлому охотничьего хозяйства и достаточно хорошо помню его все положительные и отрицательные стороны. Показатели охотничьей отрасли советского периода впечатляют, только если проводить сравнения с современным развалом, но ничтожны, если сопоставить с показателями развитых стран и потенциальной продуктивностью угодий. Если давать объективную оценку состояния охотничьего хозяйства, то получится, что раньше было плохо, а потом все хуже и хуже.

Ни для кого не секрет, что определяющим в ведении любой отрасли является состояние общества, его политический и экономический уклад, пути и перспективы развития. Устройство общества определяет все, в том числе и качество кадров.

Охотничье хозяйство в 80-е годы двадцатого столетия имело как свои относительные плюсы, так и минусы. Отлаженная более чем за два десятилетия система социалистического охотничьего хозяйства шла по накатанному пути. Промыслово-охотничьи хозяйства выполняли планы по заготовке и производству продукции, поощрялись передовики, обучались молодые охотники.

Пожалуй, в это время как никогда воспитывались кадры охотников. Чтобы стать промысловым охотником коопзверопромхоза, нужно было год отработать учеником, а после окончания сезона еще и пройти аттестацию, где, кроме показателей промысла, учитывались знания по технике добычи, технике безопасности на промысле и хотя бы начальные знания биологии зверей и птиц. Я, будучи еще молодым специалистом, участвовал в этой работе, и очень жаль, что она навсегда утрачена.

Чтобы получить членский охотничий билет, необходимо было сдать охотминимум и иметь рекомендации от трех охотников со стажем. В эти годы в крае было прекрасно отработана система проведения учетов численности охотничьих животных. Перед учетными работами проводился краевой семинар, на котором вновь и вновь разбирались все нюансы предстоящих учетов. Все отчеты вместе с первичными материалами направлялись в ДВО ВНИИОЗ на рецензию, и затем уже на комиссии проводилась защита отчетов исполнителями. Обмануть членов комиссии было практически невозможно, и каждый ответственный исполнитель мог получить по заслугам.

Но не зря тот период назвали застоем. Заскорузлость наблюдалась буквально во всем. Черный рынок процветал.

Процветало и браконьерство. Низкая численность копытных, ничтожная продуктивность охотугодий, неэффективность воспроизводственных мероприятий — все это было неотъемлемой частью социалистического охотничьего хозяйства. Были пущены на самотек вопросы охраны амурского тигра, белогрудого медведя и пятнистого оленя. Именно эти проблемы обсуждались на двухдневном семинаре-совещании в октябре 1986 года, которое по-своему подвело итоги работы охотничьих хозяйств края за двадцатипятилетний период их существования.

Вопросы, посвященные краснокнижным видам, были столь актуальны, что мне пришлось направить в Госагропром СССР докладную записку, а затем в апреле 1987 года проводить выездную Союзную научно-практическую конференцию. Одним из результатов конференции явился перевод пятнистого оленя юго-западной популяции из категории особо охраняемый в объект охоты.

По юго-восточной популяции решить вопрос аналогичным образом не удалось; в результате в трех районах края до сих пор нормой является постоянная так называемая браконьерская охота на пятнистого оленя, по итогам которой иногда закрываются лицензии на изюбря и косулю.

Несмотря на «общие тиски» всего общественного устройства, охотничье хозяйство развивалось более динамично, чем другие отрасли народного хозяйства. И в этом, безусловно, была заслуга кадровых работников, специалистов всех (от центра до района) уровней. Школа В.Н. Скалона работала достойно. Относительно доброжелательно решались вопросы в центральных органах власти.

Мне посчастливилось в 1983 году на ВДНХ встретиться и в течение почти недели общаться с начальником Главпушнины Центросоюза СССР Валентином Александровичем Палецким. Это был руководитель союзного уровня с большой буквы — грамотный, деловой, человечный. Он умел принимать для пользы дела любые (как мне тогда казалось) решения. Необходимое взаимопонимание находилось и с руководством Главохоты РСФСР.

Руководители не просто шли навстречу, у них не было даже намека унизить тебя, посадить на «короткий поводок» и что-то от тебя ждать, проявляя недосказанное недовольство, с чем я столкнулся, работая в период 2005–2015 годов в системе Россельхознадзора, Росприроднадзора и Минприроды России.

Встреча, по старой дружбе, с Александром Алексеевичем Тихоновым в центральном ведомстве охоты на Малой Бронной в июле 1991 года показала, что мы разговариваем на разных языках и абсолютно по-разному видим будущее охотничьего хозяйства.

Особая атмосфера царила в начале 1990-х. Мы верили в Федеративный договор и Конституцию. С каким энтузиазмом, творческим порывом мы, работники комитета по природным ресурсам администрации края, во главе с Евгением Степановичем Стоматюком, стремились навести порядок в природопользовании края. Сколько хорошего было сделано! Все — в прах…

Уже к 1992 году все промысловые хозяйства края «сковал паралич». Была полностью сокращена егерская служба, убирались все штатные охотники. В тайге царил полнейший беспредел. Чтобы сохранить хозяйства, требовалась свое-временная гибкая реорганизация, которую еще в конце 80-х предлагал для коопзверопромхозов юга Дальнего Востока талантливый охотовед, сотрудник Дальневосточного отделения ВНИИОЗ Алексей Геннадьевич Мухин. Руководители охотничьего хозяйства края оказались неспособными провести такую работу. Оправдание этому периоду нашли все. Вот только действительных заслуг нет ни у кого.

Сегодня в России над каждым чиновником витает бацилла рантье. Но нет хуже чиновника в охотничьем хозяйстве, чем несостоявшийся охотовед. Вот с такими людьми у власти и пришлось «воевать» в начале 90-х. В 1992 году мной было подготовлено Положение об аренде охотничьих угодий на территории края, которое после долгих и жарких дебатов 28 июня 1993 года в усеченном виде было утверждено постановлением главы администрации края.

Положение об аренде предусматривало решение двух главных задач: перевести охотничье хозяйство из властно-административной сферы в сферу гражданско-правовых отношений и заложить биоценотическую основу использования охотничьих ресурсов. Порядок предоставления угодий в аренду предусматривал аттестацию и конкурс охотпользователей, приоритет коллективов местных охотников и прежних охотпользователей, если они только были способны к ведению охотхозяйственной деятельности.

Вместо разовых лицензий на добычу животных вводилась крайне умеренная, стимулирующая развитие охотничьего хозяйства арендная плата, устанавливаемая в зависимости от качества угодий. Утверждалась обоснованная минимальная численность охотничьих животных по угодьям, ниже которой проведение охоты не рекомендовалось.

Положение об аренде неоднократно направлялось во всевозможные московские инстанции и в выхолощенном и ухудшенном варианте вернулось в виде Постановления Правительства Российской Федерации от 27 декабря 1996 г. № 1574. В 1998 году краевое Положение об аренде прекратило свое действие, но благодаря нему большая часть угодий края получила на тот момент хоть какого-то хозяина, что имело существенное значение для сохранения охотничьих ресурсов и становления организованного охотничьего хозяйства.

После реорганизации в 1994 году п/о Приморпромохота в Приморкрайохотуправление руководство последнего оставило позицию «собак на сене» и лишь старалось перетянуть лично на себя бесконтрольное распоряжение всеми охотничьими ресурсами.

В такой обстановке и проходило совещание 1996 года, на котором были обсуждены многие вопросы и по возможности определены совместные действия по ведению охотничьего хозяйства края. Совещание 1996 года ставило своей целью определить основные вехи, по которым охотничьему хозяйству края необходимо идти в условиях отсутствия нормального федерального законодательства и той обстановки, что сложилась в вопросах использования охотничьих ресурсов. По итогам совещания удалось вывести белогрудого медведя из Красной Книги России.

Во исполнение решения Совещания 1996 года был создан и по мере необходимости работал Совет биологов-охотоведов Приморского края. До 2005 года Совет провел два съезда биологов-охотоведов и одиннадцать заседаний. Самое главное — мы искали правильное направление, по которому должно идти охотничье хозяйство.

В журнале «Охота и охотничье хозяйство» за 1999 год, № 4, была напечатана моя статья «Как выбраться из-под обвала?». Я и сейчас готов подписаться под каждым ее словом. Но как она была воспринята коллегами?! Редакция журнала направила статью председателю Центрального правления Росохотрыболовсоюза А.А. Улитину, в унисон статьи которого «Россия охотничья тоже в обвале» (№ 9, 1998 г.) она и писалась. Александр Александрович переправил мою статью правлению Приморского краевого общества охотников, где как раз правили бал те, кого она напрямую касалась.

Коллективно, под диктовку начальника охотуправления, но за подписью председателя и секретаря краевого общества, была подготовлена ответная статья, которая и была опубликована в том же номере журнала. На откровенный крик души я получил «заслуженный» ушат грязи. Когда в 2001 году меня выбрали председателем правления краевого общества охотников, то практически все его бывшие члены подходили и извинялись. Но что было, то было…

Так вот в той статье я писал, что существующая лицензионная система абсурдна, она не только провоцирует браконьерство, но и является главной силой, разваливающей охотничье хозяйство. В своей, по моему мнению, прекрасной статье «Бег по замкнутому кругу» («РОГ» № 23, 2016 г.) Леонид Грудев пишет: «Тотальное лицензирование в виде выдачи разрешений (лицензий) на добычу не только не нужно, а является всеобъемлющим и многоуровневым разрушителем всех составляющих охотничьего хозяйства нашей страны».

По-своему особенными для охотничьего хозяйства края (и всей страны) были 2005–2007 годы. Попытка объединить в одной федеральной службе под названием «Россельхознадзор» ветеринарный, фитосанитарный, рыбный и охотничий надзор и контроль имела свои минусы и плюсы для охотничьего хозяйства. Основным плюсом была более-менее достойная за весь период существования госохотнадзора зарплата инспекторов, возможность объединения усилий со смежными службами и их независимость от местных органов власти. Как ежились местные князьки, когда попадались на браконьерстве.

Я никогда не ставил борьбу с браконьерством в виде главной цели своей работы. Но наведение порядка в ведении охотничьего хозяйства автоматически повышало эффективность работы службы охотничьего надзора. Несмотря на однобокость возложенных функций, Россельхознадзор в полной мере занимался управлением ведения охотничьего хозяйства края два с половиной года.

В штате госохотнадзора края лишь 30 сотрудников имели право составлять протоколы. Но именно в это время были показаны лучшие результаты работы этой службы за всю историю ее существования. В 2006–2007 годах к ответственности привлекалось более двух тысяч нарушителей в год, при этом 90 процентов нарушений вскрывалось сотрудниками госохотнадзора. В 2008 году, когда госохотнадзор перешел в подчинение администрации края, губернатор заверил жителей, что усилит борьбу с браконьерством.

В итоге с 2008 по 2015 год количество привлекаемых к ответственности нарушителей сократилось в два раза, а эффективность работы этой службы в целом снизилась еще больше. При этом, если верить официальным сообщениям в печати, в крае действует десять оперативных групп, а количество сотрудников госохотнадзора, имеющих право составлять протоколы, постоянно находится на уровне 80 человек. Если еще учесть тот «непосильный труд», что вкладывают последние годы в охрану охотугодий некоммерческие организации, то работу этой службы оценить вообще очень сложно.

Что же касается работы охотнадзора по охране угодий за более широкий период, то по сравнению с периодом 2006–2007 годов в три и более раз снижались показатели 1994 года, когда п/о Приморпромохота реорганизовывалась внутри себя, и в 2008 году — первый год выполнения переданных функций администрацией края.

Интересная ситуация наблюдалась в 1980-х, когда в крае протоколы на нарушителей правил охоты имели право составлять более 1,5 тыс. человек. В это время ежегодно составлялось более двух тысяч протоколов (1986 г. — 2355; 1987 г. — 2505), из которых до одной тысячи составляли государственные инспекторы — районные охотоведы, егеря заказников и госпромхозов.

Охрана ради охраны — это абсурд. Составление протоколов не может быть самоцелью работы государственного охотничьего контроля. Но, как показал опыт работы трех десятилетий, охранная деятельность возрастает, когда появляется обоснованная конкретная цель в ведении охотничьего хозяйства. Вся деятельность по поддержанию тонуса законопослушности в угодьях оправдывается лишь в пристежке к разумной нормативной правовой базе, реально учитывающей интересы охотников.

Далеко не все хорошо было в Россельхознадзоре. Нехороший осадок остался от отношения со стороны центрального аппарата к субъектовым подразделениям. Видимо, под стать в центральном аппарате подбирались и специалисты по охотничьему надзору. Вспоминать неприятно.

На совещании в 2006 году, кроме текущих дел и организационных вопросов, в первую очередь пытались разобраться с новшествами Минсельхоза по федеральным и краевым видам охотничьих животных, разделением функций между Россельхознадзором и администрацией края, критериям оценки деятельности охотничьих хозяйств, чтобы и животным, и местным охотникам было хорошо.

Рассматривались вопросы определения и компенсации ущерба, наносимого охотничьим ресурсам в результате хозяйственной деятельности, вопросы взаимоотношения с лесным ведомством и даже то, как хорошо будет охотничьему хозяйству России, если в 2007 году в составе Министерства сельского хозяйства будет создан департамент охотничьих ресурсов! Вот тогда-то, наконец, страна, может быть, получит долгожданный бесценный закон об охоте!

Мне посчастливилось быть в эпицентре охотничьих событий края в течение трех разных эпох его существования, в каждой из которых был свой состав «неприкасаемых». Но это не отменяло работу, а лишь учило выбирать правильные действия для достижения поставленной цели.