Этика охоты на глухарином току

Заглавие говорит само за себя, и речь пойдет о прописных истинах, которые могут быть кому-то неизвестны. Проблема этики охоты на токах непроста. И нравоучительный тон здесь не уместен. Весной допускается охота только на токующих глухарей.

Отношение к охоте на токах индивидуально, зависит от социальных условий, в которых живет охотник, от его воспитания, местных традиций и других обстоятельств. Охотники, сельские и городские, живущие в северной таежной зоне и в средней полосе, очевидно, смотрят на охоту, в том числе весеннюю, на глухаря по-разному. Не будем в этом копаться. Но истина всегда одна.

Психологической отправной точкой в этическом отношении к весенней охоте является восприятие ее как удивительного сказочного процесса. Если просыпающаяся после зимы природа вызывает такие чувства, то это уже залог этического отношения к охоте на глухарином току.

Я был знаком с серьезным охотником, всеми уважаемым, удивительным, бескорыстным, честным и справедливым человеком, настоящим тружеником, который в жестоких условиях севера валил и трелевал лес. Так он еще до утренней зари, до выхода на работу, успевал сбегать на ток за околицей поселка, пользуясь белой ночью, выискать, как грибы, спящих в кронах сосен глухарей и набить их столько, сколько мог унести. Надо было кормить большую многодетную семью.

Укладывается ли такая охота в этические нормы? Конечно, нет, но осуждать охотника трудно. Особенно, если учесть устоявшееся в тех краях отношение к любой охоте как к добыче пропитания. Городской охотник воспримет описанный случай как кощунство. И правильно сделает.

Как-то весной в Архангельской области к нашей избушке на берегу реки причалили два знакомых охотника. Они уже отохотились на глухариных токах три зори и теперь возвращались домой. Кроме двух алюминиевых кан, плетюх, полушубков, брезента, бензиновых баков в лодке лежало шестнадцать глухарей, поклажа заполняла ее почти полностью. На обратном пути друзья собирались посетить еще один ток.

Случилось так, что восемь из шестнадцати глухарей они отстреляли на одном току при нас. Каждый взял по четыре петуха. Это оказалось все, что было на токовище. Остались только молчуны. Стрелять здесь было несложно. Ток компактный, уютный, на высоком берегу, ходить по сфагнуму мягко и легко, глухари пели очень активно.

Больше всего меня тогда поразило не количество добытых птиц, а то, что охотники не тратили ни одной лишней минуты и, ради экономии времени и сил, оставляли всех петухов там, где они упали. Мне казалось, что собрать их потом в сфагновом сосняке на монотонном пространстве просто невозможно. Однако, когда песен больше не стало слышно и охота закончилась, все глухари были моментально найдены и собраны.

Ток, который мы знали много лет, прекратил свое существование. Он так и не восстановился в последующие годы. Там, где в окрестностях токовища, охотясь с лайкой осенью, мы могли за пару часов подойти к пяти глухарям, они практически перестали встречаться.

Вряд ли стоит характеризовать с этической точки зрения действия и отношение к токам наших знакомых, и так все ясно. Но, к сожалению, мы сами оказались косвенно причастными к гибели этого тока, по простоте душевной, рассказав о нем одному из участников описанной охоты. Отсюда мораль: ни в коем случае, если нет уверенности в абсолютной надежности охраны, нельзя говорить об известных токах даже людям, в которых, казалось бы, вполне уверен. А охранять глухариные тока, как мы знаем, очень трудно.

Знакомый зоолог, работавший в Коношском районе Архангельской области, рассказывал о жуткой картине, которую наблюдал. В те края регулярно, в течение многих лет, весной приезжали москвичи постоять тягу, традиционно побывать на глухарином току и отстрелять на нем одного-двух петухов.

Местные, язык не поворачивается назвать их охотниками, хулиганы определили местонахождение этого тока и когда в предвкушении сказки москвичи в очередной раз пришли на него, то вокруг своего кострища увидели воткнутые в землю прутики, а на них головы глухарей – все, что осталось от их тока. Это, безусловно, исключительный, дикий, абсурдный, но весьма показательный случай.

Во-первых, токовище не только участок для интимных встреч и общения глухарей, но и место, где охотник приобщается к природе, ощущает себя ее частью. И, с моей точки зрения, это место следует тщательно охранять от чужих глаз. Оставить поблизости от него кострище, следы на снегу, указывающие другим, где находится ток, значит, проявить к нему пренебрежительное отношение. К чему это может привести, мы видели.

Во-вторых, случай этот указывает еще на одну важную психологическую особенность, чрезвычайно вредную и губительную для токов, но широко распространенную среди малокультурных охотников. Назовем ее ревностью. Постоянно приходится сталкиваться с ситуацией, когда токовище, о котором охотник привык думать, как о своем, вдруг обнаруживается кем-то посторонним. И вот тогда у «первооткрывателя» возникает болезненное желание выбить «свой» ток.

Он исходит из принципа – если не мне, так и никому. При этом такой человек считает, что его конкурент думает так же, как он сам, и будет стремиться взять как можно больше глухарей. Получается, что люди не могут честно договориться друг с другом, а страдает глухариный ток. Если такой охотник и не выбивает ток полностью, то, во всяком случае, беречь его перестает.

Один из основных этических принципов весенней охоты на глухаря состоит в том, чтобы не допускать бессмысленной гибели петухов, от которых зависит успех размножения, и не делать из них подранков. Это означает, что охотник перед своей совестью обязан к каждому выстрелу на току относиться по принципу: один выстрел – один петух.

Для этого следует с особой тщательностью подбирать патроны, на токовище вести себя осмотрительно, спокойно, не торопиться. Перед подходом к выбранному петуху стоит осмотреться, наметить к нему путь, мысленно проложив его так, чтобы за укрытиями подойти к птице как можно ближе, на верный выстрел с нужной стороны. Стрелять поющего глухаря надежней всего с упора (так не стесняются делать самые опытные охотники) и только в бок, в основание крыла, ни в коем случае не в грудь и не со стороны хвоста.

Знакомые опытнейшие глухарятники не чурались поползать на четвереньках вокруг дерева с глухарем, «походить» вокруг него, лишь бы выбрать удобную позицию для верного выстрела. Лучше спугнуть глухаря, чем подранить. Стоит ли говорить, что стрельба из «мелкашки» на току не допустима ни при каких обстоятельствах и ничем не может быть оправдана.

Глухарь необычайно крепок на рану, способен с пробитым дробиной сердцем пролететь сотни метров. И если петух после выстрела улетает, то это означает, что вы сделали подранка, который погибнет, а следовательно, бессмысленно изъяли с токовища активного самца и тем самым ограничили возможность дальнейшего использования тока для охоты.

После удачного выстрела не поленитесь убрать перья в месте падения птицы и не засоряйте токовище стреляными гильзами, чтобы кто-нибудь воспользовался этой информацией. По той же причине не делайте костра поблизости от токовища. Кострище многие годы будет указывать на местонахождение тока.

В связи с затронутой темой может возникнуть вопрос, как относиться к выстрелу по молчуну или по летящему петуху. Отстрел молчуна не является ощутимой потерей для тока. Но я бы сказал, что выстрел по нему обесценивает охоту на току, сводя ее к добыче мяса. Но ведь не ради этого вы пришли на ток, а мечтали о переживаниях, с которыми будете подходить к поющему глухарю.

То же можно сказать и о стрельбе по летящему через токовище петуху. Но есть и большая разница между этими выстрелами. В данном случае мы не знаем, откуда, с периферии или от центра тока, летит петух, не имеем представления о его ранге. И что еще очень важно, выстрел по глухарю влет может стать не убойным, птица окажется загубленной напрасно.

Вспомним, что без особого вреда для тока и местной группировки глухарей можно брать строго ограниченное количество токующих самцов. Начинать стрелять на току лучше в более поздние сроки, во всяком случае, после окончания вылета самок к петухам и спада активности токовиков, что стимулирует усиление токования молодых четырехлетних глухарей.

В такой ситуации допустим отстрел одного из пяти, или даже из четырех, петухов с периферии токовища. Глухарки спариваются всего три-пять дней в дружную весну и пять-десять дней в весну затяжную. Этот период – кульминация размножения, то, ради чего существует ток. Если мы понимаем это, то повременим с охотой, уважая ток и заботясь о его будущем.

Из сказанного вытекает, что здравомыслящий, любящий природу и по хозяйски относящийся к ней охотник не будет спешить. До охоты на току он определит число поющих петухов и установит их размещение по токовищу, чтобы суметь правильно спланировать отстрел.

Особого внимания требует ток в период депрессии численности глухаря. Его перестают пополнять молодые петухи. Если депрессия продолжительна, что бывает нередко, из года в год на токовище поют одни и те же токовики, число которых постепенно сокращается по естественным причинам. Потеря каждого из них становится весьма чувствительной для тока и может отрицательно сказываться на результатах размножения птиц. При таких экстремальных обстоятельствах отстрел петухов на току требует особо осторожного подхода.

В хорошо организованном охотхозяйстве, где тока глухаря находятся под опекой егеря, часть наших этических проблем автоматически перекладывается на его плечи. И забота о тайне токовища ложится на него.

Ни раз и ни два приходилось наблюдать, как непорядочные люди, перед которыми открывался путь к токовищу, потом тайком посещали его и брали петухов сверх нормы. Так судьба тока может быть поставлена под удар. К току, за который вы болеете душой, любого «гостя» следует подводить окольными путями, так, чтобы при всем желании сам он его впоследствии найти не смог.

Несколько слов о поведении на токовище, в случае, если Вы пришли туда вдвоем. Большим числом, я думаю, на ток ходить не стоит. О взаимодействии друзья должны договориться заблаговременно, в зависимости от конкретных условий, в которых происходит действие. Всего предусмотреть заранее невозможно. Но, если, например, два охотника подходят одновременно к двум разным петухам в пределах слышимости друг друга, то им заранее имеет смысл договориться о том, кто будет стрелять первым. В любом случае первому надо стрелять в момент «точения» глухаря, к которому подходит товарищ, чтобы выстрелом не спугнуть ему птицу.

Если оставить в стороне высокую эстетику глухариного тока, то возникнет вопрос: в чем, кроме этого, состоит интерес охотника. Вопрос не настолько абсурден, как может показаться на первый взгляд. Посудите сами. Подойти близко к поющему петуху легко. Ведь не будем же мы принимать во внимание недосып, физические трудности, которые иной раз приходится преодолеть, чтобы добраться до токовища, и перемещение по нему по колено в воде, спотыкаясь о кочки, еле выдирая ноги из торфяной жижи и стараясь не оставить в ней сапоги. Затем, остается просто преодолеть последнюю сотню метров до заветного дерева.

Стрелять тоже просто: глухарь рядом, под ружьем надежная опора, нажимаешь на спуск, и результат налицо. Если первый раз вы под песню выстрелите по сосновой ветке, которую разгоряченное воображение превратило в глухаря, можно продолжать в том же духе пока на мушке действительно не окажется петух.

Так в чем же еще интерес? Интерес – в охотничьем азарте, в переживаниях, с которыми охотник шаг за шагом преодолевает препятствия на пути к своему весеннему петуху, в опасениях, что из-за какой-нибудь непредвиденной мелочи все может сорваться, глухарь замолчит, сучок хрустнет, выстрел окажется неудачным. До самого последнего момента, до мгновенья падения птицы, охотник переживает, сомневается и не уверен в своем счастье.

По-моему, основное место в мыслях и эмоциях охотника занимает боязнь сделать подранка и упустить петуха, что придает охоте особую остроту. По этой причине отказывался от охоты на току мой друг – азартный и очень эмоциональный охотник. Его страшила и останавливала одна мысль о том, что он почувствует, если глухарь после выстрела улетит. Таким образом, этика поведения на току не вступает в противоречие с охотой, делая ее еще более увлекательной, обостряя ощущения и переживания охотника.

К этическим проблемам охоты не относится опасность для тока, которую несет в себе лесное хозяйство. Это отдельная тема. Охотники позаботились о том, чтобы в лесное законодательство были включены положения по защите токовищ, но, к сожалению, они несовершенны и плохо осуществляются на практике, в частности, потому что не контролируются местными и федеральными органами охотничьего хозяйства, а больше это делать некому.

Итак, этика охоты на глухарином току заключается, прежде всего, в трепетном отношении к току, как к чуду природы, в ощущении, что она дарит нам прекрасные мгновения весны и удивительной охоты на сказочную птицу. Ток может существовать, в полном смысле этого слова, вечно, и только от нас, наших друзей, тех кто ток посещает, зависит его благоденствие.

Всегда следует помнить о том, что в глухаре по-настоящему заинтересованы только мы – охотники и бережное отношение к токам и к этой необыкновенной птице наша сердечная обязанность. Принцип – «не навреди» вполне применим по отношению к глухариному току. Чувство восхищения им для охотника сродни восхищению родной землей.