Лисовин

На первую охоту открывшегося в Калужской области охотничьего сезона на пушных зверей и зайцев смог отправиться лишь 12 октября. Так уж получилось, что не охотился в этих местах год. Все время, пока на рейсовом автобусе добирался до одноименного райцентра, а затем на попутке до своего охотничьего эльдорадо, вспоминал.

Вспомнилась первая состоявшаяся здесь охота, летне-осенняя 2006 года. Август, жара. Иду в болотниках по одному из притоков Оки вглубь. Высокая трава, пот течет градом. Донимают комары. И ничего. Где-то у Оки постреливали, а мне удалось в тот день поднять лишь несколько цапель, да издали посмотреть на болотных курочек.

Охота моя в этот день все-таки состоялась. Но... грибная. Тихая охота. Благо в тот год их было много. Белые, подберезовики, подосиновики, чернушки, маслята, козлята... В тот год они меня всю осень радовали больше, чем редкие выстрелы по дичи.

Начались дожди. На полях, заросших травой, появились лужи. И на них мне в середине сентября однажды удалось набрести на высыпку бекасов. В тот день мне вспомнилось Приморье, где состоялись мои первые охоты на эту красную дичь. Расстрелял около десятка патронов, трех зажиревших осенних бекасиков приторочил к бурскому поясу.
Через неделю с этого поля поднял лишь трех бекасов. Сорвались они вне выстрела. И все.

Позже переключился на овсяные поля. Они были густы, местами попадались наброды куропаток и тетеревов. Однако без подружейной собаки мне так и не удалось удачно поохотиться.

В конце октября рядом с этими полями, в небольшой березовой рощице вокруг оврага, набрел на высыпку вальдшнепов. Первого лесного отшельника стрелял в овраге. Он выпорхнул и завилял между березами, однако первый же выстрел четверки остановил его полет.

Помню, как он медленно катился по склону оврага, оставляя на желтых палых листьях едва заметные черточки. Затем я сидел на пеньке, гладил остывающую тушку, вспоминал. 

Вспоминал детство, юность, армейскую службу. И, конечно, охоту, которая на всю жизнь стала моей страстью. 
Воспоминания как-то незаметно приблизили меня к полю. Год назад именно здесь издали увидел зайца. На его краю с резким хлопаньем крыльев взметнулись из овса три тетерева и умчались к синеющемуся лесу.

В январе на этом поле, но ближе к лесу, удалось наблюдать косулю. Помню, гудели ноги. Лежал снег. Шел без лыж по запорошенной стерне. Вспотел, донимал пронизывающий холодный ветерок. Шел, как говорится, на последнем дыхании. И вдруг мое внимание привлекли две вороны, пикирующие на одинокую куртину травы ближе к гребню поля. До этого места было метров сто пятьдесят. Остановившись, стал наблюдать. Вороны, каркая, кого-то атаковали.

Снег был кристально чист, на нем не видно было никаких следов. Вороны же продолжали пикировать.

И вдруг из этой куртины величаво, как мне показалось, вышла косуля и остановилась.

Внезапно она заметила меня, истуканом застывшего на заснеженном поле. Вначале смотрела, затем стала нюхать воздух. Постояв, косуля медленно пошла в мою сторону к синеющему за спиной лесу. Вороны, покружившись, и, как думается, высказав все свое негодование этой козочкой, улетели. Косуля же грациозно шла в стороне от меня, изредка щипая траву.

Как назло «ФЭД» никак не удавалось достать из-за бушлата. Косуля же подошла к моей тропе. Внезапно она прихватила мой запах. Застыла, опять повернулась ко мне. Достав фотоаппарат, долго не мог снять чехол, потом щелкал вслед уносящейся косуле. Она шла на махах, высоко вскидывая тело и, как казалось, махала мне на прощанье своим хвостиком.

И вот октябрь. Подошел к памятному полю. Зеленя. Порадовало, что поле приобрело хозяина, обработано. Но что это? Рядом с омытыми дождем семенами лежат какие-то большие белые горошины. Стало не по себе. Неужели эти гранулы – минеральные удобрения. Какие? Может, те, печально известные в истории, погубившие когда-то в ряде мест зайцев и куропаток? Думаю, областному Россельхознадзору стоит на это взглянуть.

Ну где же зайцы? Пройдя по мягкой озими нескольких полей, заячьих следов встретил очень мало. Ни лежек, ни потравы зеленей. Ни набродов куропаток и тетеревов встретить не довелось. Даже полевок почти не было. Конечно, был близ одного из сел района.

Изредка из района Варваренок – старинного, ныне возраждающегося села, выстрелы доносились. Может быть, в следующий раз побываю там. Может, именно туда переместилось нынче охотничье эльдарадо?

Пока же с невеселыми мыслями вышел к небольшому, заросшему многолетней травой оврагу. Он начинался на зеленях и уходил к безымянному прудику. Там дорога, мне по пути. Решил обследовать.

Шел по левому склону, надежды на дичь не было. Вот уже и вода прудика показалась.

И вдруг в сорока шагах от меня, на противоположном склоне, ближе к вершине, застыл лисовин. Он стоял ко мне в пол-оборота. Весь ярко-красный в лучах выглянувшего из темных чугунных туч солнца.

Стоял гордо, наблюдая за мною. Может быть, ему было не понятно, почему я здесь. И почему потревожил его отдых. Бросился в глаза его огромный пушистый хвост.

А дальше, как всегда. Вскидка, выстрел. Лисовин стронулся, а после второго выстрела подпрыгнул и пропал за вершиной оврага.

Было тихо. Никакого волнения. Перезарядив ружье, поднялся на противоположный склон оврага. Лисовина нигде не было.

Начались поиски. Лишь через час случайно набрел на него метрах в двухстах от выстрела. Он доходил, но, увидев меня, пополз навстречу. В его помутневших глазах была злоба. Отступил на несколько шагов. Приподнявшись на передние лапы, лисовин попытался броситься в мою сторону. Затем уткнулся мордой в траву и затих.

В областной прессе часто публикуются сообщения о бешенстве лис, наиболее вероятно, что не избежал болезни и мой первый трофей начавшегося сезона. Думаю, будет лишним говорить, что к лисовину не притронулся. Даже хвост, который заказал для новогоднего костюма внук, не тронул. Закидал тушку мягкой землей и ушел.

Стало грустно, солнышко опять спряталось за темными облаками. На душе было скверно. Что сделал: избавил природу от больного зверя? А может, навредил ей тем, что загубил лисовина?