Разлука

1956 год. Я, мальчишка, родом из голодного послевоенного детства, без разрешения родителей все чаще ухожу на вокзал, стою в сторонке от привокзальной суеты и все смотрю-смотрю на проходящие поезда. По нашей магистрали Турксиба из Сибири тяжело идут составы с лесом, углем и зерном, а с юга, из братских республик, в основном громыхают на стыках рельс порожняки.

Из окон пассажирских поездов мне машут пассажиры, я машу им в ответ, и какая-то неведомая сила удерживает меня на этом вокзале, где не так уж и мало лихих людей и привокзальной шпаны…

1969 год. Я сижу на ступеньках вагона стоящего на третьем пути от перрона поезда, бренчу на гитаре и пою: «А я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги…», и это слышит весь вагон. Объявляют отправление, я отдаю гитару друзьям, поднимаюсь в тамбур, поезд трогается, друзья и сестрички машут вослед руками, а мама утирает слезы… Я еду в свою первую экспедицию, которая растянется на целых двадцать лет.

Словно цветной калейдоскоп, завертится жизнь, друзья бесшабашной юности станут отходить на второй план, появится множество экспедиционных друзей, встреч, расставаний и снова встреч, и все реже будут поездки на родину, а оттуда в каждом письме — приезжай, сынок, поскорее…

Начальник партии со склада выдаст мне ружье — одностволку ИЖ-17 и десяток латунных гильз; главный инженер, охотник, поделится припасами, и начнутся бесконечные охоты, а вскоре я вступлю в общество охотников и куплю себе собственное первое ружье. Охотничья тропа протянется на 45 лет, и на этой тропе будет все: оплошности и неудачи, подстерегающие опасности и, напротив, сказочные охоты, а они почему-то особенно запоминаются, долго помнятся и удачные, красивые выстрелы.

Но все скоротечно в нашем мире. Стали трудными ходовые охоты, потяжелело любимое ружье, чирки почему-то стали быстрее летать и все чаще и чаще случаются промахи. Но охота прекрасна! И чтобы там ни говорили ее противники, она всегда была, есть и будет — разве что будет уже совсем другой, но это вовсе не главное…