Страх и охотничья страсть
В моей полувековой охотничьей практике были случаи, когда от чувства страха волосы на голове шевелились. Особенно запомнилась трехдневная охота в Черниговском ущелье Кавказского хребта.

Было мне тогда 22 года. Группа армян-охотников из четырех человек: два участника войны, инвалид 60 лет и Вагинак, ему было около 30 лет, с двумя арлетинами, пригласили меня на охоту в горы. Радости моей не было предела. Для молодого охотника поохотиться с опытными людьми, да еще на кабана или медведя – это дано не каждому.
Охоту назначили на ноябрьские праздники. Впереди была целая неделя. В течение всех дней после работы я бежал к большому обрыву, ставил мишени и по десять раз стрелял из разных положений. К шестому дню мог навскидку за 30 шагов попасть в дно пятилитровой кастрюли.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Наконец наступил долгожданный день. Все участники скинулись по 3 рубля, наняли ГАЗ-51 и отправились в горы. На место прибыли перед восходом солнца. Не теряя времени, спланировали загон. Мне как самому молодому предстояло по руслу сухого ручья подняться на небольшую сопку, где начинались альпийские луга, и там ждать зверя и подхода Вагинака. Времени на восхождение дали два часа. Посмотрел я на эту горушку и подумал: «Да я ее за полчаса покорю». И пошел.
Русло ручья извивалось змейкой. Дно словно выстлано большими и малыми камнями. Через полчаса взмок от пота, а прошел всего ничего. Идти было все труднее и труднее. В некоторых местах берега ручья так сужались, что были похожи на глубокую траншею. В углублениях дна и за большими валунами было много яблок и груши-дички. В некоторых местах даже большие кучи, было похоже, что кто-то нагреб их граблями вместе с листвой и травой. По мере подъема русло становилось ровнее и прямее. Фруктов было полно. Груши улежанные, вкусные. Я выбирал самые крупные, с удовольствием съедал и напихивал их в карманы.
В одном месте увидел совершенно свежесобранные фрукты. Кто-то работал, видимо, сегодня. У меня даже возникло желание окликнуть сборщика. Но я же иду в застрел, шуметь нельзя. И все-таки я подошел к куче груш и обомлел... На свежевзрыхленной земле были отпечатки медвежьих лап. Кожа на моей голове занемела, беретка «задвигалась». Я с такой силой рванул с плеча ружье, что чуть себе голову не оторвал. Огляделся. Никто ниоткуда на меня не рычал. Дальнейшее расстояние я преодолел на одном дыхании. Лес почти закончился. Вокруг росла пожухлая трава. Вот и валежина для сидки. Обзор хороший. Уселся поудобнее между сучьями и глаз не свожу с русла. Где-то далеко внизу послышался лай собак. Потом все стихло.
Прошло немало времени. Руки устали держать ружье наготове, ноги отекли от неудобной позы, а слезть с валежины страшновато, а вдруг...
Метрах в тридцати ниже по склону начинались непроглядные заросли родады. Видимость нулевая. Для обзора остается только просвет ручья. Однако со стороны кустарника послышался треск и шуршание. Я повернулся в ту сторону и увидел, что вершинки кустов шевелятся.
Сомнений не было: кто-то большой идет в мою сторону. Мурашки побежали по телу. Взял на мушку невидимую цель, пальцы на спуске, думаю: «Пальну, напугаю. Нет, пусть хоть покажется. А может, лучше стрельнуть, пока он меня не увидел».
Вдруг над низкими кустами показалась громадная черная косматая голова. У меня помутнело в глазах. Я опустил ружье. Каким-то не своим голосом крикнул:
– Ваги-на-ак!
Он подошел. Что-то говорил. Потом спросил:
– Что молчишь?
Я испуганным голосом ответил:
– Ведь я тебя чуть не застрелил.
Пришли на место сбора далеко за полдень. У бивака пахло вкусным. На костре в крышках от солдатских котелков жарилась свежатина. Это Мисак, старший по возрасту и в группе, взял небольшого кабанчика.
После ужина Вагинак, поглядывая на меня, что-то долго рассказывал на своем языке. Я догадался: он говорил обо мне.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Армяне о чем-то говорили, похоже, спорили. Наконец, пришли к общему согласию и уже по-русски изложили план охоты.
– Тебе идти во-он по тому хребту. Иди верхом до темного ельника. Потом вправо вниз. – И добавил: – После обеда встретитесь с Вагинаком.
Ого, думаю, опять полдня штурмовать горы. А что делать? Пошел...
Поднялся на нужную высоту без проблем. Когда пошел вдоль хребта, вот тут и началось. Склон был изрезан глубокими промоинами, как будто какая-то сверхъестественная сила хотела разрезать его на доли, где ручьи резко меняли направления, были грязевые наносы, стояли лужи воды. В таких местах кабаны принимали ванны, повсюду были большие и малые купалки. Кое-где в болотцах вода была мутная. На кабаньих тропах с кустарников капала грязь. Значит, стадо ушло совсем недавно. И надо же, мне с ними по пути. Боязно стало. Взял ружье наизготовку и осторожно, с оглядкой пошел. В одном месте была забрызгана грязью небольшая площадка, видно, стадо отстаивалось, а может, меня поджидало. Я остановился. Мысли разбежались. Не поворачивать же назад. И куда? А может, пальнуть? Нет, за пустой выстрел не похвалят. Надо идти. Где-то внизу послышался лай собак. Раскатистым эхом прогремели выстрелы. С души отлегло. Через несколько минут послышался шорох. Приближаясь ко мне, звук быстро нарастал. Видимость вокруг не более двух метров. Что делать? Рядом толстое дерево. Не залезу. Прижался спиной к стволу. Звери промчались мимо. Когда все стихло, я двинулся вперед. Незаметно сошел с хребта. И вдруг оклик: «Витя джан, тебе надо идти выше».
Оказывается, Вагинак меня вычислил и подождал.
Наконец, вошел в ельник. Деревья высокие, кроны густые, пахнет сыростью. Повсюду рос чахленький бурьян, похожий на лопух. В одном месте он был примят. Промелькнула мысль: «Это Вагинак где-то рядом, ждет меня». Я негромко его окликнул. Ой, что тут стало! В нескольких метрах от меня начался страшный камнепад, будто рушится скала. Шум падающих камней уходил куда-то в глубину ущелья, потом на какие-то секунды умолкал, и снова гремели камни. Я стал ни живой ни мертвый. Все стихло. И вдруг опять шорох. Вскидываю ружье. Резко поворачиваюсь. Это Вагинак.
– Дорогой Витя джан, 20 метров ты не дошел до самого лучшего козьего перехода. Восемь коз ушли в сколы. Ну да ладно. Слышал выстрелы? Это Пилос стрелял по козам. Не удержался, взял двух. Мисак не похвалит. Надо одну. Наверно, другой был козел хромой.
– Откуда ты знаешь, – спрашиваю, – что по козам и почему надо одну, и причем тут хромой?
– Вах, вах, будешь много ходить, будешь много знать. Пилос джан стоит на козьей тропе. Стрелял два раза, значит, две козы. Зачем сегодня столько? Две надо завтра, когда пойдем к машине. Еще стрелял Киркор. Почему, зачем стрелял, не знаю, что добыл, не понятно. Во второй половине дня мы подошли к стоянке. На деревьях висели шкуры – две козьи и две еночьи. На толстой валежине лежало пять кучек мяса. В котелках булькало варево. Шулюм был бесподобной вкусноты.
Когда покушали, Вагинак спросил:
– Ну как? Вкусно?
– В жизни ничего не ел вкуснее, – ответил я.
Вагинак засмеялся и говорит:
– Мисак может готовить енотов.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
После завтрака ко мне обратился Мисак:
– Витя джан, сегодня ты возьмешь кабанчика на четыре пуда. Вагинак все расскажет.
Опять для меня задача: добыть кабанчика да еще на четыре пуда. Мы же не на свинарнике. Но ничего не поделаешь.
– Витя джан, – говорит Вагинак, – уважает тебя Мисак, не каждому он доверяет добыть кабана на своем родовом переходе.
– Что, кабанья тропа принадлежит Мисаку? – удивился я.
– Нет, но знают ее не все. Кто ее делал, те умерли. В первые годы становления советской власти трудно жилось людям в горах. Семьи большие, продуктов питания не хватало. Хоть Мисак был женат, однако содержал и семью родителей. Заработать или добыть средства для пропитания было негде. Жили охотой и сбором диких фруктов. Вообще-то охотой ту охоту не назовешь. Ружей не было, а если были, то зарядов не было. Вот и придумывали люди всякие ловушки. На одну из них, сделанную дедом Мисака, мы идем, там свиньи шли на ножи. Брали кабанов по весу, по выбору.
– Ну и ну, – не удержался я, – как это по весу, да еще по выбору?
– Вот так. Загоняли стадо в каменный коридор, на нужной высоте устанавливали ножи или пики. Напуганные свиньи бежали по коридору, поросята пробегали под ножами, а взрослые распарывали себе брюхо. Грузили зверей на ишаков – и в хутор. Так за разговорами незаметно мы подошли к скользкому оползню. Вагинак остановился:
– Вот и пришли, видишь, выступ, там будешь стоять, 14 шагов, впереди два камня, обтесанные с одной стороны, – это мерки. Малый камень – высота кабана на 4 пуда. Станешь, замри, – повернулся и ушел.
Стал я, осмотрелся. Действительно, передо мной два обтесанных камня с множеством глубоких отверстий, видимо, для установки ножей или пик. Тропа даже на тропу не похожа, так, какой-то каменный откос.
Послышался лай собак. Через минуты, как по-щучьему велению, появились три кабана. Я так вздрогнул, аж подскочил. Звери молниеносно исчезли. И вот они, больше десятка, только мелькают мимо мерок. Выбираю, стреляю. Кабанчик прыгает вниз, слышен шум камней. Иду посмотреть. Шорох сзади. Оборачиваюсь. Вагинак улыбается:
– Хорошо, Витя джан, а те три чуть меня с ног не сбили, здорово ты их напугал. Ну пошли, посмотрим.
Кабанчик укатился метров на пятнадцать-двадцать. Пока мы с ним возились, подбежали собаки, пришел Киркор. Он молча слушал, изредка качал головой, щелкал языком, потом подошел ко мне, протянул руку со словами:
– Молодец, Витя джан. Теперь тебя всегда Мисак возьмет на охоту. С нами ходил Арсен, теперь не ходит. Арсен плохо стрелял. Козла ранил, ногу ему повредил...
...Груженые мясом, мы шли гуськом по горной тропе, по которой когда-то добычу вывозили только на ишаках.
* Джан – на армянском означает глубочайшее уважение к человеку. (Прим. авт.)
17 июля 2013 в 00:00
Оставьте ваш комментарий
Оставлять свои отзывы и комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Войти ЗарегистрироватьсяВы можете авторизоваться используя свой аккаунт на нашем сайте, а так же войти с помощью вашего аккаунта во "Вконтакте" или на "Facebook".
Виктор всё хорошо но не написал как готовили енотов
Виктор всё хорошо но не написал как готовили енотов
Пошли за кабанами, стреляли енотов - чисто, видать, армянская охота. А два "арлетина" - это кто?