Прошла большая вода, оставив в тальниках мотки сухой травы и бурелом из сучьев, принесенных половодьем. Отзвенели колокольчики закидушек на налимьей рыбалке. Вода уже теплая для ночного хищника и обитателя черных ледяных глубин. Это рыболов, умывшись поутру в реке, вздрогнет от свежести «суровой» красной воды Большой Кокшаги. А налим только подальше забьется под корягу. Ему уже душно.
Прошел и язь. Хоть и не стало в последние годы массового его подъема с Волги, как раньше, но где-то в середине-конце апреля еще удается попасть на хороший клев крупных подъязков, а то и язенок за кило зацепится. Но Большая Кокшага не пустеет после весеннего подъема волжской рыбы. Здесь еще хватает местной плотвы, язей и лещей, хотя били и кололи реку разрядами электротока нещадно. Эти рыболовы в кавычках рассуждали просто: на мой век хватит. Не хватило и на их век… Одно время до самого Маркитана река была мертвой и лишь красиво-живописной для пикников и фото сессий, как лубочная картинка. Природа не терпит пустоты. И опять стали появляться налим и прочая рыба.
Чудачества щуки
Все утро вершинки донок и фидеров встряхиваются от поклевок плотвы. Некрупные, но резвые и красивые рыбки принялись вдруг брать на зеленый консервированный горошек, припасенный для язя. Но подъязки, время от времени сгибающие вершинки-сторожки, хватали больше на червя и хлеб. На червя попались и окунь с жерешком. Крупных трофеев не было. Весна позади, и рыба с каждым днем делается все осторожней и привередливей. После открытия сезона можно будет надеяться на поклевку крупного язя, но красноперые и мощные рыбины держатся уже вдали от берега и открытых мест.
Утро было на исходе, и поклевки сорожек-красноглазок становились все реже, а затем и совсем замолчали маленькие колокольчики донок. Ладно, душу отвел, теперь можно будет и позавтракать. А потом и чаю попить со смородиновыми листами и черенками. Такого чаю больше нигде не отведать. То ли смородина на берегах Большой Кокшаги особенная, то ли — вода. Скорее всего, и то и другое имеют свои характерные качества, поскольку река лесная и еще относительно чистая.
Оглянувшись еще раз на снасти, иду за дровами в низинку, где полно плавника, нанесенного большой водой. По скатам низинки плавник уже подсох и побелел на жарком солнце. Эти выбеленные сучья и стволы, большей частью дубовые, ставшие крепкими, как железо. Обычно я делаю из таких дубков костер-нодью на ночь, а сейчас они вполне пригодны в качестве этакой печки. Положив пару стволов на песок, я развожу между ними костерок из соснового смолья, а потом ставлю котелок прямо на дубки. Вода закипает быстро, словно на газовой плите.
Разжигая огонь и занимаясь приготовлением завтрака, как-то не сразу понял, что брякает колокольчик. Утренние птахи своими трелями нередко точно имитируют звонки колокольчика. И среди этих трелей настоящая поклевка иногда просто не слышна. Оглянувшись, вижу плавную раскачку удилища с заметными и короткими толчками, передающимися на вершинку донки.
Подбежав к удочке, вижу, что ее резко повело против течения. Подсечка! На леске осаживается ко дну упрямая тяжесть. А потом рыбина заходила кругами и после резкого рывка сошла с крючка… Вытираю пот со лба и комментирую событие, нарушая тишину утра горькими и выразительными словами. Единственная поклевка крупной рыбы, и то впустую…
Подняв удилище, вижу ободранную сорожку на крючке. Э-э, да тут хищник баловался. Плотвичка была изрезана глубокими шрамами от щучьих зубов. Так, похоже, отнерестившаяся щука вышла на жировку. Спиннинга нет, но есть живцовые закидушки. Можно, конечно, и фидер приспособить под ловлю на живца, но все же остается надежда на поклевку язя или леща. Пусть стоит, трепеща своим хлипким квивертипом, а я займусь щукой. Живец есть в садке. Как по заказу, надергал живцовой сорожки поутру. Но подойдя к крепкой рогулине, на которой был закреплен садок, заметил под зеленой сеткой садка белеющие брюшки плотвы, плавающей поверху. Хороший клев оказался губителен для пойманной рыбы из-за большой ее плотности в садке. Сорожки почти все оказались снулыми. Свежего живца сейчас уже не поймать. Клев прекратился словно по какой-то команде, как отрезало… И этому есть объяснение. По всей видимости, рыбок разогнала охотящаяся щука.
Постояв в раздумье, решаю проверить способ ловли, уже когда-то опробованный мною. Причем это было здесь же, на Большой Кокшаге. Достаю из рюкзака пару живцовых закидушек. Впрочем, вторую сразу откладываю в сторону — не пригодится из-за отсутствия живца. Разматываю леску с мотовильца, укладывая ее широкими кольцами на песок. А потом еще и перематываю ее уже заново так, чтобы новые витки, ближние к грузилу, были поверху. Это позволит избежать захлестов лески при забросе закидушки.
Способ ловли можно назвать ходовой донкой, только примитивной до последней крайности. На двойник закидушки насаживаю за обе губы снулую сорожку и забрасываю снасть в темнеющую за косой яму. Все… Грузило на дне. Теперь начинаю подмотку, перебирая леску плавными движениями. На одном из подъемов грузила со дна последовал плавный толчок и леска остановилась, а затем ее потянуло вниз по струе и тут же — рывок, поворот хода на сто восемьдесят градусов. Сделав подсечку, начинаю выводить рыбину на поверхность. Последовали классические щучьи свечки, но более короткие из-за тяжелого грузила закидушки. При этом вес грузила уже был большим недостатком. Так обычно и сходит крупная рыба, резко рванувшись в сторону или вверх и при этом обрывая леску. Здесь эластичность лески терялась из-за малой длины поводка закидушки.
Но все же первые рывки рыбы оказались не сильными, а затем она пошла к берегу, повинуясь быстро подматываемой леске. Вскоре в подсаке уже ворочалась щучка на полтора килограмма. Вот и первая достойная рыба за утро…
Как оказалось, щука время от времени брала в течение всего дня, но ловить ее такой примитивной снастью было не интересно. И мне пришлось все же переоборудовать фидер, убрав кормушку и поставив грузило на пластиковом противозакручивателе. Теперь грузило шло по дну, а живец на поводке шел выше, играя в струях реки, как живая рыбка. Подматывать матчевой катушкой тоже было удобней и спортивней. Это уже была настоящая ходовая донка, только живцовая.
Язи под ёлкой
Многие ямы и заливы Большой Кокшаги местами перегорожены упавшими деревьями, подмытыми большой водой. Мне давно приглянулась большая сучкастая ель, лежащая на поверхности реки под обрывистым берегом. Елка была еще с живыми ветвями, густыми от крупной хвои. Кажется, дерево также еще было живым. Оно цеплялось за берег, глубоко уходя в него корнями.
За елью стремительные струи реки разбивались, и вода дальше шла, крутясь в водоворотах и затем поворачивая обратно, только уже ближе к берегу. Под деревом синела яма, в которой лежали топляки. Однажды я причалил к ели на резиновой лодке и привязался к ее крепким сучьям. Место было новое, и что там, на дне, также было неизвестно. Но, зная реку, предполагал, что снастям легко не будет. Подобные ямы на Большой Кокшаге редко бывают чистыми. Кругом лес, а в обрывистый берег бьет струя, приносящая по весне топляки. Сюда же падают и деревья с размываемого берега. Так оно и оказалось. Поставив кольцовку, я лишился поводков при первых же поклевках. А потом и кормушку оторвал. Словом, гиблое место для снастей. Но именно здесь нередко и вывертывался мощный язевый хвост. А то и щука ударит. Путем мучительных проб и ошибок я, передвигаясь вдоль ствола ели, нашел все же относительно чистое место, где песчаное дно было углублено, словно желоб, и коряг на дне не было. Здесь я сразу поймал леща на килограмм, а потом по насадке ударил сильный язь. Он весил около двух килограммов. Это место я запомнил по ломаным сучьям на елке и ориентирам на берегу.
Сегодня я на реке без лодки. Из снастей припасены проверенные закидушки, донки-удочки с колокольчиками на вершинках, фидер и легкая поплавочная удочка для ловли пескарей на живца. Я иду к яме, поперек которой лежит та самая елка, живущая теперь в воде.
Забрасываю фидер с кормушкой весом 100 г. Ее вполне хватает для этого времени, когда течение не столь стремительно, как ранней весной. Моя задача точно положить кормушку и крючок с насадкой в то место, где нет коряг. Как я теперь понимаю, желоб, который я нащупал с помощью глубомера, был бровкой, отделяющей коряжистую яму от подъема на чистый песчаный перекат. Самое уловистое место. Но это с лодки, где стоит только точно встать на якоря. Здесь же требуется прицельный заброс, что гораздо сложнее.
Свистнула леска и кормушка полетела к елке. Бульк! Попал… Где-то здесь находится бровка. И точно… Едва подмотал леску, как вершинка резко подалась вперед, а затем ее словно оттолкнуло назад. Потом последовали резкие толчки. Это был язь!..
Комментарии (0)