Былое и думы: моя первая охотничья собака. Статья первая
После короткой паузы она повернула голову в сторону елочки и шагнула, топнув только одной лапой, в ее направлении. Каково было мое удивление, когда оттуда поднялся вальдшнеп! Выжловочка (звали ее Свирель) не шевелясь, проводила взглядом лесного отшельника и спокойно потрусила дальше. Удивило меня тогда поведение собачки, которая показала «ущербному долгоносику», кто тут главный. Я тоже тогда так подумал и даже не пытался выстрелить.
Вальдшнепы начинали высыпать с середины сентября, но в это время начиналась охота с гончими. Поэтому охота по высыпкам выпадала из моих охотничьих будней. Тогда я ее не знал и даже о ней не думал. Но я нисколько об этом не жалею и считаю охоту с гончими самой лучшей: она и эмоциональная, и поэтично-музыкальная, и очень ходовая. Охота с гончими собаками, а их у меня было всего пять, была самым счастливым временем. Тогда я записал первые рифмы о своих охотах:
Как только лист с деревьев упадет
И осень нас возьмет в свои объятия,
Морозец легкий воздух подберет,
В лесу мы слышим гон собачьей братии.
Иногда так хочется вернуться в то время и испытать все заново…
Только после того как перестал держать гончих, я больше стал охотиться со спаниелем. В конце сентября в березнячке на опушке я наткнулся на небольшую высыпку. Удалось добыть трех вальдшнепов. К тому времени в угодьях оставались только тетерева и куропатки. Но их добыча была очень трудовой, поэтому считалась счастливой удачей. Эти, можно сказать, случайно добытые вальдшнепы очень меня обрадовали.
Тогда в первый раз я обратил внимание на их стремительный, с виражами среди ветвей полет. Они умело скрывались в зарослях, поэтому стрельба была затруднительна. Но именно это и бодрило. Уже в лагере, где были охотники с собаками, соратники с нескрываемой завистью оценили мою добычу. Они были приятно удивлены и сразу засобирались в угодья. Такое отношение охотников именно к вальдшнепам я оценил и первый раз серьезно задумался.
Вспоминается еще одно событие. Еще до появления у меня собак оказался я на охоте в Ярославской области. Деревенька, в которую меня пригласили, находилась в дальнем углу обширных полей. В ней осталось несколько домишек, в которые люди приезжали только на лето. Глухари, когда один, когда два, утром сидели на макушках высоких елей прямо посередине деревни и некоторое время спокойно наблюдали за нами. Именно в тот год глухаря в лесу было очень много. Идти нужно было по лесной тропинке. Глухари взлетали то справа, то слева — одиночки, а то по два и по три. Лес вокруг был густой, и удачно выстрелить сложно. С тропинки глухари тоже поднимались, но близко не подпускали.
Снимались с верхушек деревьев над тропинкой. Это было неожиданно, и добыть их тоже не получалось. Тогда я стал тихо, с ружьем наизготовку красться, наблюдая впереди поворот тропинки. Земля, покрытая мокрым листом, удачно скрывала мои шаги, поэтому птицы, если они были за поворотом, оказывались на расстоянии уверенного выстрела. Так было добыто два петуха. На следующий день шел проливной дождь. Третьего дня удалось добыть еще двух глухарей и тетерева. Я был счастлив.
Приехал я в эту деревню в следующем сезоне. С чувством опытного охотника, предвкушая приятные события, зашагал я по уже знакомой тропинке. Но в этот раз глухаря не было совсем. За целый день я даже не услышал звука взлетевшей птицы. Утром следующего дня я решил походить по лесным опушкам, граничащим с покосами. К моей радости, стали попадаться тетерева, рябчики, и у меня появилась надежда добыть достойный трофей. Что интересно, чаще всего взлетали вальдшнепы, и, в отличие от тетеревов и рябчиков, подпускали к себе ближе. Но я не стрелял.
Тогда тетерев, глухарь были для меня важнейшими трофеями, возможно, по причине их размеров и привлекательных окрасов. На вальдшнепов, издающих лишний шум при взлете, я даже сердился. Проходив до вечера и сделав пару неудачных выстрелов, я возвращался к дому. Шел вдоль леса скошенным полем. Смеркалось, пошел легкий негустой снежок. Слева на десятки верст простирался дремучий лес, по правую руку — поля, поля, поля. Только мягкое шуршание осенней пожухлой травы немного нарушало тишину этого великого вечера. Я тогда подумал, что удачный выстрел и добыча — это малая часть огромного процесса под названием «охота»…
В тот вечер я возвращался с охоты пусть без добычи, но по-детски радостный и счастливый. Впереди была неглубокая, поросшая ивняком низина, над которой я увидел тянущего вальдшнепа. Пока шел, протянуло еще штук пять долгоносиков. Мне показалось это забавным, дополнившим день приятным событием, но не более. Не знал я тогда и даже не мог представить, как в будущем поменяется мое отношение к вальдшнепу. А пока встречи с ним моя память незаметно и аккуратно откладывала в свою копилку. Больше в тех краях я не охотился.
Дело было на утиной охоте в Ярославской области. Я радовался, что вечерняя зорька удалась безоблачной, и силуэты уток будут хорошо видны. Люблю я такие вечера на болоте! Утки стали появляться вдалеке вне выстрела. Даже юркие чирки были хорошо различимы. Солнышко давно опустилось за горизонт. Я ждал своих уток. Вдруг на фоне светлой зари в самой близи появился силуэт вальдшнепа. Он не летел, он медленно, медленно проплывал. Так мне тогда казалось. Я внимательно рассматривал теперь уже обожаемого вальдшнепа и с удовольствием провожал его взглядом, пока он не растворился в темнеющем вечере. Сколько длилось мое очарование парящим вальдшнепом? Чем можно измерить послевкусие от увиденного, которое длится много, много лет?
После вечерки в лагере мой соратник по охоте Слава спросил:
— Вроде вальдшнеп в твою сторону пролетел?
— Пролетел? Протянул!
— Почему не стрелял?
Можно было ответить, что не ожидал, не успел. Но истина была проста: не хотел и даже не думал стрелять. Тогда мне хотелось просто любоваться полетом вальдшнепа и наслаждаться. Хочется, чтобы такие встречи были чаще, я жду их с нетерпением. Может, потому, что их очень мало. Поэтому осень становится более грустным событием, когда понимаешь, что вальдшнеп уже отлетает на зимовку и скоро совсем покинет свою родину. А вальдшнеп к нам вернется лишь весной…
В этом году замечательному писателю Анвяру Бикмуллину исполнилось бы 70 лет. Как же его сегодня не хватает! Недавно я перечитал несколько его рассказов. И один особенно тронул и согрел меня. Это рассказ «Дежурный по части», опубликованный в журнале «Природа и охота» в 2001 году. Всего один вечер на вальдшнепиной тяге — и целый рассказ о любимой птице. А ведь раньше я не выделял этот рассказ среди других, а сейчас перечитал дважды. Потому что он о вальдшнепе!
Научная группа «Вальдшнеп» опубликовала фотографию музея вальдшнепа в Италии, в г. Ангьяри. Для сравнительно маленькой птички музей большой. Город Ангьяри насчитывает 5600 жителей, а поди ж ты — музей! Что же, среди 5600 жителей больше любителей и ценителей вальдшнепа, чем в России? Грустно. А нужно, чтобы на каждом пограничном посту при въезде в Россию, в каждом аэропорту было написано: «Россия — родина слуки» (слука — старинное название вальдшнепа на Руси. — Ред.).
Когда же поменялось мое отношение к вальдшнепу? Что могло произойти такого, что незаметно для самого себя я полюбил эту птицу? Теперь, прежде чем уложить в сумку принесенного собачкой слуку, я, расправив и пригладив его крылья и перья, говорю: «Прости, друг, так вышло»…
Комментарии (0)