СИНДРОМ РАЙОННОГО ОХОТОВЕДА

(отклик на статью «Принципы организации охотничьих угодий» «РОГ» № 38) Статья первая

Принятый закон «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов» вызвал прилив радости у сторонников  тотальной госохотбилетизации и госфондизации охотугодий. Совершенно не согласен с теми, кто полагает, что только угодья общего пользования (далее по тексту - госфонд) и  есть рай и вожделенная мечта всех охотников. На мой взгляд, статья «Принципы организации охотничьих угодий» («РОГ» № 38) как раз из этой серии.
Для меня в охоте стратегически важны три позиции: 1 – вид охоты; 2 – место охоты;
3 – отсутствие фактора беспокойства, мешающего охоте. Перед охотой приходится решать эти вопросы. Причем положительное решение вопроса не в последнюю очередь зависит от формы  организации охотничьего хозяйства, а именно: а) поместье (частное охотничье хозяйство), б) община (угодья общества охотников), в) госфонд (угодья общего пользования).
В частном охотхозяйстве (поместье) хозяин (барин) может и пустить бедноту поохотиться на элитарный вид. Социально ответственный бизнес, хотя и редок, но он в нашей стране есть. Ряд авторов, являясь обычными рядовыми охотниками, писали в «РОГ» как они охотились в частных охотхозяйствах. Получить дефицит в поместье - шанс небольшой, но он есть.
Применительно к общине (угодья общества охотников), то здесь коллективный орган управления. Соответственно, и делят дефицит коллегиальное правление или советы. Здесь все более справедливо. По крайней мере, можешь присутствовать при рассмотрении заявок. Председатели обществ в основном вполне нормальные мужики. Должность выборная, отсюда они (председатели обществ), как правило, всегда пытаются сгладить острые углы и найти компромиссное решение. Таким образом, скорее всего включат в одну из бригад лосятников или медвежатников.  Получить доступ к лицензионным видам в общине вполне вероятно.
Госфонд (угодья общего пользования) – это угодья районного охотоведа на правах единоначалия и монопольного управления. У районного охотоведа  свой актив и своя свита. Это госбарство. Ладно, с самим рай-охотоведом можно было бы как-то договориться. Но с его свитой никогда. Прибылые свите не нужны.  Свита  всегда будет стремиться самостоятельно освоить дефицит по максимуму.  Отсюда в госфонде при ограниченном ресурсе получить какой-либо дефицит простому рядовому охотнику невозможно. Шансы равны нулю.
Матвейчук и др. в «РОГ» № 38 пишут:
а) «Угодья общего пользования не должны превращаться в зоны беспорядочной нерегулируемой охоты. Поддержание возможностей полноценной охоты и правопорядка в угодьях общего пользования может служить обобщенным критерием эффективности государственного управления охотничьим хозяйством.» Это благие пожелания. Как известно, «благими намерениями выложена дорога в ад».
б) «Все уровни государственной системы исполнительной власти наделяются контрольно-надзорными функциями в сфере охоты...» Святая наивность! Народная мудрость гласит: «У семи нянек дитя без глазу». Чем большее структур, тем меньше порядка. Но больше госпретендентов на охотничьи блага.
в) «Федеральные органы государственной власти, кроме того, обеспечиваются эффективными механизмами предупреждения и смягчения возможных перекосов региональной политики». Полная оторванность от реальности. Схема точно не сработает в силу народной мудрости: «Ворон ворону глаз не выклюет».
Применительно к госфонду на дефицитные виды ресурсов имеем три группы охотников:
 а) охотники госорганов (далее по тексту – госохотники), б) актив районного охотоведа, в) местные протестные браконьеры. Стадо лосей пасут три пастуха.   Каждому «кусок по пасти». Если соблюдается мера и охотничья мораль, то всем хватает и каждый получает свой кусок и никаких конфликтов и шума. Каких-либо надежд на то, что что-то может измениться к лучшему  в данной схеме, видимо, особо питать и не стоит.
Являясь рядовым деревенским охотником, я не связываю с госфондом  никаких  надежд. Это госбарство, где простому рядовому охотнику  для легальной охоты на лицензионные виды просто нет места  и остается только протестное браконьерство. Для фоновых нелицензионных видов охота по принципу «как селедок в бочке». Тоже толком не поохотишься.
Если реально ставить вопрос о защите интересов рядовых охотников, то здесь только один вариант.  Самое широкое внедрение в практику охотничьего самоуправления при полной ликвидации госфонда (угодий общего пользования).
Практика показывает, что монополия госфонда (угодья общего пользования) – большое зло.
Из указа индийского премьер-министра Каутилья  (300 г. до н.э.): «Как невозможно не попробовать немного меда или яда, которые оказываются на кончике языка, так чиновники, которые имеют дело с государственными средствами, не могут удержаться от того, чтобы хоть немного не попробовать вкус  богатств царя».
Сторонники госфонда в качестве эталона и образца для подражания приводят  североамериканский опыт организации охотничьего хозяйства, где принципиально нет ни института юридических охотпользователей, ни охотничьего самоуправления.
Сама североамериканская система преподносится  сторонниками исключительно в радужных тонах в стиле  лозунга Рейгана: «Мы первые, мы лучшие». Американский образ жизни не подлежит никакой критике, никакому обсуждению.
Однако даже при первом знакомстве выясняется, что не все так  радужно.
Американская система организации охотничьего хозяйства, на мой взгляд, весьма и весьма далека от образа для подражания и несет больше негатива, чем позитива.
Первое. Кольт своим известным изобретением в условиях свободного ношения оружия разом уравнял в правах всех и вся и подвигнул богатых и сильных озаботиться  и признать, что оказывается и у бедных и хилых тоже есть свои права на долю дефицитного объекта охоты. Так появилась лотерея. Однако даже в таких условиях здесь  не все так просто с равноправием согласно размеру кошелька.  Имеются лицензии для избранных: губернаторские в США и премьерские в Канаде.
Второе. Североамериканцы возвели прин-цип «пользователь платит» в официальную политику с 1930 г. С тех пор североамериканские охотники, которые охотятся только в угодьях общего пользования, поскольку закрепленных угодий у них просто нет (100% госохотфонд  – в нашей терминологии) платят высокие сборы за пользование.  Отсюда охота очень дорогая. Что не очень хорошо. Но самое плохое  в том, что высокие сборы с охотников в своей массе идут на финансирование антиохотничьих кампаний и на цели либо не связанные с охотой,  либо имеющие весьма отдаленное отношение к охоте.
Сборы с охотников служат источником скрытых бюджетных датирований дровосеков. И в России, и в США  лесопользование лесорубное. И у них, и у нас проростку семени хвойного дерева, чтобы стать деловой древесиной требуется не менее 100 лет.   Понятно, что такой  период созревания товарной продукции (деловой древесины) в лесном комплексе чрезмерно  долог. Отсюда  дровосекам без сторонних вливаний в лесорубное лесопользование выжить сложно, и наши, и американские лесопользователи  ищут побочные доходы. В России пытаются обложить охотников поборами за побочное лесопользование (доступ в лесные угодья в целях охоты). В частности, постановлением Правительства РФ от 25.05.07 № 310 установлена ставка платы за единицу площади лесного участка, находящегося в федеральной собственности, при ведении охотничьего хозяйства и осуществлении охоты в размере 0,03 рубля за 1 га, т.е. 30 руб. за единицу охотугодий – 1 тыс.га  для всей территории Российской Федерации. Вроде не так уж и много. Но это только приманка для начала,  чтобы сломить и обезоружить несогласных. Далее аппетит придет во время еды.