ИЗ ДНЕВНИКА ГОНЧАТНИКА

Статья первая

В жизни гончатника бывают не только приятные минуты и часы, когда погожими осенними деньками его любимая гончая радует его своей красивой работой. Но есть еще и черновой труд подготовки собаки к сезону. Это нагонка. Минуты и часы, проведенные на нагонке, тоже могу быть такими же приятными и неповторимыми, как и на самой охоте.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

16 апреля. В Погостье электричка пришла с опозданием на полчаса. Тихое пасмурное утро, плюс 3–5. В окрестностях села в десяток домов весной еще и не пахнет. В селе, правда, снега уже нет, а в лесу он лежит почти сплошняком. Кое-где виднеется голая почва. В общем, пестрая тропа.

Сегодня моя цель – дойти до предполагаемого глухариного тока на Ковригиной глади. Это значит, надо пересечь нефтепровод, потом по обваловке лесомелиорации проникнуть в глубь леса и по Макарьевской канавке выйти к току. Смогу ли сделать это за отпущенное мне время до вечерней электрички?

За селом сплошные разливы талой воды. А трасса нефтепровода сухая. Гром соскучился по лесу. Сразу удалился от меня далеко по нефтепроводу.

Иду с трудом по обваловке. Снега вроде бы немного. Но нога скользит и постоянно куда-то проваливается. Чтобы не рюхнуться по пояс, вырубил ольховую палку. Шагаю теперь, опираясь на нее.

9.22. Гром подал голос. Как всегда, вначале – добор. Потом голос поменялся. Значит, натек на горячий след или стронул зверя с лежки. Гон стал удаляться.

С обваловки решил сойти в лес. Но легче не стало. И под деревьями снегу много, и он весь напитан влагой. Сверился с картой. Прошел вроде бы немного, а начал уставать. Взмок.

 Голос Грома еле-еле слышно. Гоняет он уже минут пятнадцать. Но, похоже, долго не проработает. С лежки зверь еще пахучий. Но по такой тропе след быстро перестанет пахнуть – замоется талой водой. А Гром у меня не обладает выдающимся чутьем – сразу след потеряет. И точно. Выжлеца теперь уже не слышно.

А между тем я потихоньку дотащился до перекрестья канав. Если идти прямо на юг, упрешься в Ковригину гладь. Мне надо направо к Макарьевой канавке. С трудом пересек высоковольтку. После нее продвинулся еще метров пятьсот и – все. Впереди сплошная вода. Пройти никак нельзя. Повернул назад. И тут услышал жалобный стон Грома. Это он так идет с голосом меня искать. А вот и он. Весь мокрый и уже уставший. А ведь нет еще и одиннадцати. Но сегодня он и так хорошо размялся после двухмесячного сидения в вольере.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

25 апреля. Погостье. Сегодня электричка опять немного задержалась на полустанках.

В лесу оказался около 9.00. Тихое солнечное утро. От деревни иду тропой, набитой копателями – черными следопытами. Лес наполнен звуками: в вышине «блеют» бекасы; барабанит где-то по сушине дятел; верещат дрозды; то и дело на глаза попадаются сойки. За девять прошедших дней в лесу значительные перемены. Снега нет. На открытых местах начинает пробиваться травка.

8.55. Отпустил Грома на волю. Он с большим желанием ушел в полаз. Весенний чернотроп – его стихия. Не любит он почему-то снег и талую воду под ним.

В 9.05 подал голос в юго-западном углу 62 квартала. После помычки погнал ярко, азартно.

В 9.08 – смолк. Заяц (судя по манере отдачи голоса это несомненно он) лежал на сухом участке леса у болота и с лежки рванул наутек к «железке».

В 9.22 гон продолжился. Заяц значительно оторвался от собаки, и поэтому голос у Грома не совсем уверенный. Гон постепенно заворачивает в мою сторону. Я готовлюсь перевидеть зверя. На всякий случай приготовил фотоаппарат. И точно!

Метрах в 100 от меня промелькнул через просеку серый комочек. Щелкнуть фотоаппаратом не успел. Буквально через 1,5 – 2 минуты в том же месте пролез с голосом и Гром. Небольшой зайчишка попался Грому в этот раз. Видимо, позднего осеннего помета – листопадник. Заяц увел Грома к деревне на свои жировки, а потом, забирая южнее по дуге, вернулся в район лежки.

В 9.25 Гром смолк. В 9.28 – продолжил работу. В 9.30 – смолк. В 9.35 – продолжил. 9.37 – смолк. В. 9.39 – продолжил. Вот такой мароватый, неуверенный гон. О чем это говорит? Тропа то сухая, то влажная. А чутьем Гром обладает средним. Вдобавок заяц попался небольшой и, видимо, после первого круга стал западать.

В 9.42 Гром вдруг погнал ярко, как в начале. Гонит здорово. Голос сильный, двоит, с небольшим заливом. Вот так бы всегда.

В 9.45 Гром замолчал. А, может быть, голос задавил шум проходящего рядом грузового поезда со стороны Кириш?

В 9.49 – продолжение гона. Заяц из юго-западного угла квартала никуда не уходит. Кружит в одном месте (там горелый мелкий лес), западает. Гром опять гонит неуверенно.

В 9.55 – смолк. Я уже стою на трассе нефтепровода. С большой лужи поднял на крыло пару крякуш. Подпустили они метров на 50. Выстрелом из ружья взял бы их спокойно. Взлетели они медленно, тягуче и почему-то завернули в мою сторону. Словно пожелали узнать, кто их потревожил.

В 9.59 гон продолжился. Заяц опять увел Грома к деревне. С трассы пошел по просеке к домам, чтобы поближе подобраться к гону. Стою у сломанной осины. Тонкие веточки ее обглоданы зайцами. Тут же под ними много заячьего помета. Частенько приходили сюда зимой кормиться косые. В 10.14 Гром снова видать наткнулся на горячий след и погнал поазартнее.

В 10.18 – смолк. В 10. 21 – продолжил. Но это уже не гон, а редкая отдача голоса где-то у деревни. Но вот минут через пять выжлец опять заголосил. В стороне нефтепровода. Я опять вернулся туда. Гром уже гонял по другую сторону трассы в крупняке, от чего голос звучал мощно, раскатисто, с эхом. Какой же ты молодец, Громишко! Аж слеза навернулась. Гром с голосом опять пересек трассу в мою сторону. Видимо, пока я выдвигался к трассе, заяц давно уже пересек ее и Гром теперь гнал по удалелому. Вот опять он стал заворачивать к деревне. Как полюбил косой окрестности Погостья!

В 10.40 Гром замолчал. В 10.42 – продолжил. В 10.43 – смолк. В 10.45 – продолжил.

В 10.46 – замолчал. В 10.47 – продолжил.

Теперь это не гон, а сплошная нервотрепка. По идее надо бы снять его и уйди с глаз долой из этого места. Но как его снимешь? Будет вот так шмурыгать, пока окончательно не потеряет зайца или не устанет.

В 10.54 Гром опять смолк. Через 4 минуты вышел на трассу нефтепровода, узрил меня и ушел на место скола.

В 11.10 опять подал голос. В 11.12 – смолк. В 11.14 – продолжил. В 11.16 – замолчал и надолго. А в 11.25 Гром вышел ко мне на перекресток. Скол он так и не выправил. Заяц пролез в болото к «железке» и где-то там запал намертво.

В 11.30 я решил перекусить. Расположился на взгорке у березовой валежины. Выжлец виновато бродит вокруг меня. Наконец укладывается на пожухшую траву и лижет уставшие лапы, бока.

В 11.45 я закончил свою скромную трапезу и решил двинуть на юг по знакомой еще с зимы обваловке. Направление – Ковригина гладь. Грому эти места знакомы. Вскоре он скрылся с глаз.

В 11.50 побудил кого-то и ярко, захлебываясь от восторга, радостно погнал. А голосище-то! Лес стонет так, будто через него идет электричка.

В 12.06 внезапно смолк. В 12.08 – продолжил. И опять азартно, красиво гонит. Откуда прыть взялась? Ну и молодец, Громило!

Стою, с наслаждением слушаю концерт в исполнении Грома. Отзвонился Белякову, другу и постоянному спутнику по охотам. Поделился радостью. Только убрал телефон в чехол, как на меня с нарастающим шумом крыльев налетели три крякуши. С разлету плюхнулись в канал, на берегу которого я стоял. В десяти метрах от меня. Два селезня и уточка. И не обращая на меня никакого внимания, стали заниматься своими утиными делами. И все это на фоне страстно работающего Грома. Я уж не знал, что и делать: то ли слушать Грома, то ли любоваться любовными играми диких уток.

Вскоре один селезень улетел. Другой, поплавав вокруг уточки, вылез на бережок, отряхнулся и стал важно прохаживаться на глазах у любимой. Он теперь стал законным мужем серухи. Я потихоньку стал вытягивать из нагрудного кармана фотоаппарат. Это не осталось не замеченным у селезня. Он вдруг сорвался и полетел прочь от меня, а за ним потянула и уточка. А гон между тем продолжался то заворачивая ко мне, то удаляясь в глубь леса.

В 12.30 Гром смолк. И больше я его не слышал. А может быть, и отслушал. Я в это время направился на юг, дошел до перекрестка каналов и двинулся не к Ковригиной глади, а на восток. Захотелось обойти 75 квартал, в котором гонял Гром, со всех сторон и выйти опять на трассу нефтепровода.