На жнивьях

Поздне-осенние утиные охоты порой малодобычливы, особенно по местной дичи. И часто дело даже не в том, что за первый месяц после открытия охотники сняли большой урожай с утиного поголовья, а в изменившихся условиях самой охоты.

Утка стабунилась, стала делать большие перелеты, утро все больше проводит на открытых плесах. Долгие ночные часы позволяют крякве вдоволь нажироваться и в светлое время не искать кормовых мест в укромных заливчиках, где так удачно несколько недель назад охотились из шалаша.

Вечером утка дружно снимается с дневки и летит на злаковые поля, возвращаясь на привычные вечерочные болота уже в полной темноте смочить желудок водичкой да немного разнообразить свой хлебный рацион водной растительностью. Может, утром к чучелам и подсядет случайный гоголь, но вечером лишь по большому везению удастся выбить из вернувшейся с полей стаи сытую крякву. В полной темноте на точный выстрел надеяться не приходится.

В промежутке времени между уборкой и вспашкой зяби у охотников появляется возможность вечером удачно поохотиться на полях. Кряква там ведет себя менее осторожно, чем на болоте или водоеме. Часто птица начинает подходить еще засветло, что не совсем удобно охотнику, если во время уборки не оставили соломы для засидки. В этом случае нужно устроить укрытие, не очень выделяющееся на фоне стерни. Светлая стерня и отсутствие кустов способствуют удобной стрельбе.

Охотясь на полях, желательно вооружиться самозарядкой. Редко подходит пара уток или одиночка, чаще на охотника налетает стая. Лишние три патрона могут оказаться весьма кстати, хотя если первые два выстрела ушли в никуда, лучше не горячиться, разряжая до конца магазин автомата. Крупная дробь не нужна, но учитывая, что утка уже оделась в плотное зимнее одеяние, лучше остановиться на номерах пять или шесть. За кучным боем гнаться не следует, 50% кучности (на 35 м) будет достаточно, что соответствует дульным сужениям до 0,5 мм.

Поле скошено, но колосья при жатве потеряли много зерна, и кряква продолжает посещать сельхозугодья с завидным постоянством. По мере распашки места жировки сужаются, и охота становится более предсказуемой и продуктивной. Прежде чем занять место перед вечерним летом, обойдите поле, найдите места с признаками пребывания уток – пухом, перьями, пометом. Это безошибочно укажет на удачное место будущей вечерки.

Подранки и чисто битая дичь на поле теряются значительно реже, чем в водно-болотистых угодьях. Но здесь могут появиться неожиданные конкуренты. Лисица, а чаще всего смекалистая енотовидная собака подберет не только подранка, но и чисто битую утку, упавшую наотлет. Поэтому не надо стесняться сразу подбирать добычу, если были случаи необъяснимой пропажи пернатых трофеев. 

Сентябрь сухой погодой не баловал, лишь к концу месяца немного подсушило, и началась уборка зерновых. 
Стоя на болоте, приходилось с досадой провожать проходящие высоко стаи кряковых, которые с завидным постоянством каждый вечер пролетали над головами охотников, не делая ни малейшей попытки снизиться к болотистым крепям, где неделю назад вечерки были просто отменными. «На поля пошли» – только и оставалось, что обмениваться подобными репликами невезучим любителям утиной охоты. В наступившей темноте, где-то в середине болота, перекликалась пара уток, по-видимому, недобранные с открытия подранки да редкие чирки со свистом выскакивали из сумерек, провожаемые чаще всего безрезультатными выстрелами.

Ночь полностью вступала в свои права, и тут начиналось. Гул крыльев подлетающих утиных стай, всплески воды от плюхающихся в лужи уток болото наполнялось кряканьем и шумом от вернувшейся с полей кряквы. Но все попытки рассмотреть или сделать хоть мало-мальски прицельный выстрел при свете фонаря ни к чему не приводили – темень стояла кромешная.

Дорога к дому шла через поле ячменя, за деревней на краю проселка стоял комбайн, началась уборка. В дальнем свете фар автомобиля мелькнули светлые крылья поднимающихся со стерни крякашей. Так вот где наши утки жируют, завтра проверим появившиеся догадки на практике.

Следующим вечером на поле выбрались загодя, мои напарники устроились на границе ячменя и убранного поля, скептически наблюдая, как я, собрав из скошенных валков солому, соорудил что-то похожее на небольшую копешку, в которую и схоронился.

Первые утки появились засветло. Не долетев до моего скрадка сотню метров, стая упала на стерню и, деловито разбежавшись по сторонам, принялась шурудить носами среди разбросанных колосьев. Следующая партия кряковых оказалась уже на выстреле, пара сбитых жирных уток гулко ударилась о землю. Охота шла весело, не скучали и мои товарищи, только место их засидки оказалось несколько неудачным. Не в плане отсутствия дичи, с ней было все в порядке, вот только добрая половина сбитой оказалась в высоком ячмене. На ее разыскивание было затрачено около часа, да и все равно всех подстреленных уток найти не удалось.

Поиски решили отложить на утро. Отстояв утреннюю зарю, вернулись на поле, но не учли, что в деревне встают с петухами. Комбайн уже прошелся по полосе, где мы вчера топтались в поисках крякашей, и судя по довольному лицу комбайнера и пятку подвешенных у кабины уток, вчерашняя наша добыча не пропала даром.

Вечером утка, видимо, после того как ее побеспокоили, пошла немного позднее и как назло ближе к нескошенной части поля. Пришлось и стрелкам туда сместиться, в результате чего в ячмень  кряквы нападало больше вчерашнего. На утро назначили поиски, а уж потом остальные охотничьи мероприятия. Едва солнце показалось над полем, мы приступили к поискам сбитой с вечера дичи. Но, как оказалось, нас опять опередили. Не успела наша компания зайти в ячмень, как из него выскочила лисица, в зубах она держала полностью вылинявшего селезня. Увидев охотников, припустила к лесу, не желая выпускать из пасти добычу, несмотря на наши истошные вопли и улюлюканье. Только после выстрела рыжая выронила свой трофей, и, оглядываясь на упущенный завтрак, затрусила к лесу. Первая победа была отмечена громогласным «ура!», и с веселым настроением мы приступили к поиску остальных уток, что оказалось даже днем делом не совсем простым. Третьим вечером было решено встать, независимо от основного лета утки, только на скошенном ячмене, уж больно муторно было искать сбитых крякашей, теряя при этом еще и охотничье утро.

Но к третьей нашей вечерке поле оказалось все убрано, так что вопрос, где вставать, уже не стоял.

Расставились широко, захватив более половины скошенного злака. Аккуратности стрельба уже не требовала, любая сбитая утка была бы на виду. Замаскироваться поленились, так что первые утки, заметив охотников, сделав пару облетов, сели далеко на край поля, даже не подлетев на дальний выстрел. Чуть стемнело, лет возобновился, но, видимо два дня охоты не прошли даром, утка вела себя много осторожнее, подходила по высоте, делая два-три захода, прежде чем снизиться. Но вечерка состоялась и далеко не слабая. Тяжелые осенние кряквы после удачных выстрелов падали, выделяясь темными пятнами на желтизне убранного ячменя.

Ночь полностью вошла в свои права. Включив фонарики, приступаем к заключительной фазе охоты – сбору добытой дичи. Одна утка, вторая, третья.., в луче света вспыхивают два зеленых глаза, высвечивается морда с бакенбардами и четвертая кряква в пасти енота, который, деловито семеня лапами и переходя на неловкие прыжки, улепетывает от охотника, не расставаясь с добычей. Секунда-другая и лохматый ворюга исчезает в ночной темноте, недосягаемый уже для слабого луча фонаря.