Все, что мы брали от озера, моментально съедалось. В первый же вечер Наталья скромно спросила, чего бы нам хотелось на ужин следующего дня. В шутку я начал молоть про фаршированных гречей щук, про жареные грибы и сырники. Но когда к ужину на второй день наш повар поставила на стол фаршированную ароматной рассыпчатой гречневой кашей с луком и белыми грибами целиковую щуку около метра длиной, а к каше «преподала» нежнейшие оладьи, то мы все поняли, как нам повезло с хозяйкой.
Устав от щук, мы первым делом исследовали небольшую речку, вытекающую из озера. Сначала она нас разочаровала: уж больно мало воды было в русле. Затем изумила, когда стала щедро одаривать огромными окунями и хариузом из каждого приямка и углубления. Но окончательное представление о ней мы вынесли после случая с Андреем.
Застряв с очередным харюзком, я услышал крики Андрея и увидел, как он выводит какую-то рыбу из-за камня метрах в 50 ниже по течению. Перекат не давал разобрать его слова, но общая картина была ясна: другу хорошо на этой реке. Однако подошедший через 5 минут Андрей спросил, почему я не пришел ему помочь. «Помочь в чем?» — удивился я и тут же был ошарашен ответом: «Помочь с тайменем». Какой таймень? Где? Откуда? Как? На глубине менее метра? Оказалось, что взявший в ямке за камнем таймень под 20 кило сразу же завел шнур за этот камень и предоставил Андрею возможность наблюдать, как он ворочается в «ванне», еле вмещавшей его, и перетирает шнур об острые каменные выступы. Я же все это время был занят килошными хариусами. Прости, Андрей!
Следующим в плане стояла рыбалка на Соруге — притоке Хам-Сары. От нашего лагеря до речки было около десяти километров. Как ни настаивали пацаны на том, что и они пойдут с нами, мы с Андреем молча и дружно сказали отцовское «нет» и ушли в дождь на таинственную речку Соруг, где на одном из кордонов заповедника Азас егерствовал друг Сергея. Там у Андрея и у меня случилась лучшая в жизни рыбалка.
Весь переход от нашего озера до кордона шел под аккомпанемент дождя. Несколько часов хода по сырой тайге показались нам нескончаемыми. К тому же было душно, одежда противно липла к телу. К вечеру дождь стих, но день рыбалки все же начался дождем. Сгорбившись на мокрых сидушках-банках в лодке, мы уходили под дождем в хмурый день, не подозревая о рыболовной феерии, ждущей нас на таежной реке.
Первое желание проверить реку появилось через пару километров. Уж больно соблазнительно выглядела ямка у подмытого течением берега с парой упавших в воду кедров. Бурлящая в вершинах деревьев вода успокаивалась и образовывала симпатичный затишок, куда Андрей без промедления подбросил свою мепсовую вертушку. Противный сам себе от липкой духоты и влажности, которую, казалось, можно было раскладывать по карманам, я вяло наблюдал за проводкой блесны. Ни первый, ни второй выловленные Андреем крупные хариусы, не вывели меня из состояния ленивых размышлений о том, что худшее место на земле после влажных тропиков — это река Соруг. Но когда из той же ямы мой друг третьим забросом взял очень приличного ленка, в процесс рыбалки включился и я. Целый день с коротким перерывом на чай мы ловили рыбу, забыв о дожде, хлюпающей в сапогах воде, вечно влажных и липнущих к телу гортексовских супернепромокаемых костюмах и прочей шелухе, которой до краев наполнена наша жизнь.
Мы и сегодня не можем сказать, сколько поймали рыбы. Огромные черные хариусы под полтора килограмма с роскошными веерами плавников, таймешата и точно вылитые из бронзы неистовые речные разбойники-ленки составляли главную часть улова.
Первоначальный план рыбалки дойти до порога и затем ловить во время сплава полетел в тартарары. Распробовав королевскую рыбалку, мы ловили и ловили, и у нас не наступало чувство пресыщения. Даже наши местные друзья были удивлены количеством и качеством пойманной рыбы, и мы стремились показать им, что при определенных условиях спиннинг бывает так же добычлив, как и сеть.
Наконец часам к четырем пополудни мы остановились у непроходного порога. Собственно, это был скорее небольшой водопад, чем порог. Поток, разбиваемый на части тремя останцами коренных выходов кристаллических пород, падал с высоты двух-трех метров и вырывался из теснины, успокаиваясь роскошной заводью метров 60–70 в самой широкой части. Надо заметить, что в тот день мы ловили и на вертушки, и на колебалки. Работало все, но мы отдавали предпочтение добрым старым французским вертушкам. Под водопадом рыба капризничала и брала только на тяжелые «Блю-Фоксы». У Андрея таких блесен не было, и он хлестал воду без результатов, отказываясь от предложений поставить одну из моих запасных блесен. Когда в яме иссякли таймени, а у Андрея терпение, нас позвали перекусить у небольшого костра. Полчаса отдыха без дождя, пройденный до конца маршрут и неблизкий путь домой склонили нас к завершению рыбалки. Но тут хозяин кордона, категорично отказывавшийся от денег за сопровождение нас по реке, вдруг смущенно попросил поймать для него рыбы. Возможность помочь живущему в одиночестве человеку придало нам силы, а рыбалке смысл, и мы стали ловить впрок для нашего хозяина. Тайга и река наглядно показали нам, как мало значат в реальной жизни таежников деньги — никчемные бумажки, от которых при ежегодном посещении Кызыла или райцентра остается лишь головная боль и страшная сухость во рту. Зато надо было видеть, как потом бережно обрабатывал и солил пойманную рыбу таежный затворник, показывая горожанам, что` в тайге обладает реальной ценностью.
На обратном пути я поймал необычного ленка. Ударил он мощно, уверенно, и поначалу я думал, что это таймень. Место поклевки — яма в устье впадения небольшого ручья — идеально подходило для стоянки тайменя. Но это оказался очень крупный ленок. У него практически отсутствовал характерно выраженный переход от туловища к хвосту, да и голова, казалось, вырастала прямо из брусковатого туловища. Наши проводники отнесли его к озерной форме, объяснив, что при жизни в слабопроточных водах озер ленок теряет присущую ему речную прогонистость и становится толстым, как поросенок. Кстати, во всех наших рассказах о Туве он так и проходил под кличкой «поросенок».
Вторая ночевка на кордоне, прощание с гостеприимной рекой, оставленные в подарок хозяину шпули с леской, крючки, карабинчики, несколько приглянувшихся ему блесен и прочая рыболовная мелочь, которая в тайге облегчает жизнь, и вот мы возвращаемся на нашу базу. В лагере соскучившиеся мальчишки с восторгом рассказывают о пойманных с берега рыбах, о ночных криках птиц и прочих таежных звуках и о том, как вкусно кормила их тетя Наташа.
Итак, мы познакомились еще с одним дивным местом — благодатной Тоджинской котловиной Тувы, но так и не насытились ее красотами. Я бы сказал, что наш аппетит лишь разыгрался.
Третья и последняя поездка в Туву была спланирована в бюджетном варианте. От Кызыла на машинах мы добрались до Бий-Хема, где подошедшие из райцентра лодки забросили нас на две сотни километров вверх по реке до знаменитого верхнего енисейского порога. Опять Тува встретила нас жарой и гарью лесных пожаров. «Порадовала» дорога, особенно спуск от перевала хребта Обручева к Енисею, где в разбитые КамАЗами и «Уралами» колеи свободно ложились на бок наши УАЗы.
В этот раз приходилось искать рабочую блесну. Найдя ее, мы начинали ловить, однако в середине дня рыба переставала брать, и мы опять начинали поиски уловистой блесны. К нам присоединился еще один москвич с сыном, и они тоже были в восторге от природы и самого Енисея. Как будто специально для нас на берег реки выходили то медведица с медвежонком, то маралуха, а однажды в ста метрах от нас Енисей переплыл самец косули — гуран. Мы поднимались на двух тувинских длинных десятиметровых лодках. Взрослые рыбачили, а дети, устав от рыбалки, купались в теплой кристально чистой воде Бий-Хема.
Из серьезных тайменей, свыше 15 килограммов, в эту поездку был взят лишь один. И еще пара таких же или крупнее рыбин в самом конце рыбалки сломали снасти от Серебряного ручья у наших новых компаньонов. Вновь моя лодка налетела на тайменя, и вновь я оказался не готов к встрече с ним. Зато в этот раз открыл свой счет тувинским трофейным тайменям Андрей. Утром третьего дня он из небольшой ямки, тянувшейся вдоль отбойного берега реки, на наших глазах и не без наших «добрых советов и поддержки» вывел на берег отличного 16-килограммового тайменя.
Если в первую нашу поездку на Хам-Сару мы привезли неработающих покупных мышей, то в этот раз сделанные из строительного уплотнителя мыши проявили себя в полную силу. Особенно их оценили ленки. Ночью на них брали очень крупные, до 5 килограммов рыбы, о существовании которых в реке, похоже, не подозревали даже наши сопровождающие. Не без сожаления мы все же отказались от рыбалки, которая превращалась просто в заготовку рыбы. Все без исключения пойманные на мышь ленки брали взаглот и не подлежали реанимированию.
Достойным финалом поездки стал водопад, к которому мы подошли на пятый день. Перепад воды составлял не менее 15 метров. Енисей шириной 100–120 метров теснился скальными выходами и прорывался через скальник коридором шириной не более 8–9 метров. У водопада на береговых скалах туристы-водники установили памятную табличку с именем безумца, попытавшегося пройти водопад на лодке. Безумству храбрых!.. Со смешанным чувством восторга и страха смотрели мы на водопад, стараясь представить себе мощь и величие Енисея, четырьмя тысячами километров проложившего свой путь до Северного океана, и мечтали вернуться сюда снова.
ТУВИНСКАЯ ЛИРИКА
Совсем одурев от рыбалки, можно забраться в окружающие озеро горы, где кроме потрясающих пейзажей вы сможете найти удивительное для этих суровых мест растение, красивый и трогательный цветок рододендрон — награда для того, кто осилит путь на вершины через тайгу и болота.
Комментарии (0)