Мачеварианов, однако, в 1876 году объясняет упадок породы… низким уровнем ветеринарии! «Чума — лютейший враг, бич псовых охотников! Сердце коробит, когда вспомнишь, каких собак она погубила у меня и у моих знакомых, особливо у Н.М.Наумова — известного в Симбирской губернии псового охотника, который езжал еще с графом Орловым. Наумовские собаки были рослые, красивые; но от ежегодной, постоянной чумы в каждом колене — все посели на зад, так, что больно было смотреть на писаных красавцев, изуродованных болезнью. Сколько превосходных щенков передавал мне уважаемый старик в надежде — авось не уцелеет ли, не сбережется ли хоть что-нибудь у меня. Уж и как я ухаживал за ними, и сколько ночей не сыпал: как только подходит к году — проклятая! Как варом поварит! Уцелел у меня только один густопсовый в завитках серо-пегий кобель Убей — совершенно здоровый: собака жестокая! От него я и повел породу. Я знаю некоторых бывших страстных охотников, которые уничтожили свои охоты единственно потому, что одолела чума».
Но буквально страничкой ранее Петр Михайлович отмечает, что от чумы спасает «большею частью случай и чрезвычайно редко — лечение»! Получается, что крепкая собака и сама справится с болезнью, а слабую лечи не лечи… Кроме того, чума не является наследственным заболеванием, чтобы оказывать влияние на последующие колена. А разве в более ранние времена Россия отличалась развитой сетью ветклиник? Тем не менее поголовье борзых было настолько многочисленным и крепким, что буквально не было ни одного двора «без индейского петуха и борзого кобеля». Следовательно, ветеринария — не главное?! При всем уважении к Петру Михайловичу в этом случае он подменяет причину и следствие. Не от отсутствия ветпомощи умирали собаки от чумы целыми псарнями, а заболевали они от отсутствия жизнестойкости и здоровой сопротивляемости. Скорее всего, так и выглядит многократно описанное в литературе ослабление популяции от чрезмерной кровности. Очевидно, Мачеварианову пришлось наблюдать депрессию в самом чистом и неприкрытом ее проявлении! Интересно, что именно чума принесла гибель и известнейшему заводу сеттеров г-на Лаверака, который стал свидетелем вырождения породы, созданной пятидесятилетними трудами. Обратите внимание, что методы разведения были совершенно разные: от намеренного использования тесного инбридинга Лавераком до отказа от тесного инбридинга (не ближе третьего колена — по Губину). Почему же результат оказался сходным?
Я вижу по крайней мере две причины упадка породы в XIX веке, которые связаны с проблемами в разведении. Фамильное поголовье, даже в крупных охотах, все же было ограничено, поэтому через несколько колен замкнутого разведения поголовье псарни превращалось в родственный клан с общим диагнозом — недостаток генетического разнообразия. При замкнутости ведения «фамильных» пород русские борзые рано или поздно должны были столкнуться с генетическими проблемами. Второй важный аспект, с которым связан упадок «фамильных» пород борзых, — стремление закрепить в «фамильной» породе внешние, экстерьерные, признаки, отличающие эту «фамильную» породу (форма головы, окрас, тип псовины). Грабли, на которые наступают современные заводчики собак, были разложены столетия назад.
Порода русская псовая борзая уже переживала в течение своей истории процессы, вызванные снижением генетического разнообразия. Отмена крепостного права в 1861 году нанесла ощутимый удар по псовой охоте — количество псарен, по Кутепову, сократилось на 75 %! В биологии такие явления называются «бутылочные горлышки»; этот термин означает резкое снижение численности популяции вкупе с уменьшением генетического разнообразия. При бутылочном горлышке генофонд проходит «узкое место», поголовье сокращается, сужается генофонд. Очевидно, громкий успех першинской охоты, помимо племенной интуиции и организационного таланта создателей охоты, имеет и другое объяснение. Это «свежее замешивание», обновление кровей, повлекшее проявление самых лучших качеств, имеющихся у высококровных производителей, приобретенных в знаменитых породах. Не станем забывать, что Першино никогда не «варилось в собственном соку», постоянно приобретая много собак в других охотах. Также нельзя сбрасывать со счетов жесткую отбраковку.
Состояние современных популяций породистых собак таково, что существующие методы разведения, т.е. зоотехника, значительно снижают возможность сохранения, развития и выживания породы. Парадокс: заводчики истово стремятся улучшить и упрочить породу, но на деле бессознательно наносят ей вред с точки зрения будущего породы.
В любой книге по разведению вы найдете описание главных зоотехнических методов: инбридинг, аутбридинг, ауткросс и пр. Казалось бы, современные заводчики достаточно грамотны, чтобы разобраться в этих методах. Но беда в том, что в существующей структуре современного поголовья они могут и не работать. Аутбредные на бумаге вязки на деле зачастую несут малопредсказуемое накопление кровей далеких и не очень далеких предков. Плановый инбридинг на деле может означать накопление совсем иных кровей и признаков, чем те, на которые «планово» инбридирует заводчик. Точно так же попытка освежить крови не приносит стопроцентного результата, поскольку освежение это весьма условное. При «аутбредной» вязке коэффциент инбридинга может оказаться даже выше, чем при вязке однопометников!
Еще одна распространенная бессознательная диверсия против породы — насаждение одного типа в ущерб другим, мода на определенный тип. Уже в наше время происходили стихийные экспансии новых групп, когда имеющееся поголовье практически заменялось другим. Заметьте, речь не идет о качестве новых собак. Будь они трижды идеальными, вред для породы, потерявшей прежний генофонд, возможно, еще себя покажет. Утрата линий, типов, популяций недопустима!
Тяжелое бремя для всех пород — так называемые «популярные производители». Особенным успехом пользуются препотентные кобели, то есть те, которые передают определенный набор качеств в неизменном виде. Однако с точки зрения биологии препотентный кобель — величина ущербная, ведь его потомки будут иметь хотя и предсказуемый, но ограниченный наследственный набор. Чем шире используется препотентный кобель, тем больше он сужает генетическое разнообразие в своей породе.Что получает порода от чрезмерного использования производителя, пусть и высококлассного? Допустим, в популяции 200 сук и 200 кобелей. Все суки были повязаны одним кобелем, назовем его А. Вместо того чтобы оставить в породе 200 наборов генов от разных кобелей, останется только один набор — от А. Допустим, что получились действительно хорошие щенки, и молодые суки — дочери А — пойдут в племя. Вероятнее всего, что эти пометы получат предпочтение по сравнению с другими пометами — не от А. За достаточно короткий срок все, что было до А (собаки старятся быстро), может быть утеряно. При многократном использовании производителя его генетический потенциал, как положительный, так и отрицательный, усиливается во много раз и простирается далеко в будущее. Это как раз тот случай, когда интересы заводчиков и владельцев племенных кобелей вступают в противоречие с интересами популяции. Щенков от знаменитого чемпиона проще продать, это вопрос престижа и питомниковых амбиций. Во многих случаях речь идет о действительно прекрасных кобелях, заслуженно занимающих первые места в рингах и имеющих честные полевые дипломы. Приводя сук к нему на вязку, заводчики искренне стремятся улучшить поголовье и преуспевают в этом. Однако в категориях популяции насаждение одного производителя, каким бы превосходным он ни был, однозначно отрицательно сказывается на будущем породы. Механизм этого влияния очень простой: в племенной работе участвует конечное количество сук, и если большая часть будет повязана одним производителем, то наследственный потенциал кобелей — современников популярного производителя останется нереализованным, а порода недополучит генетического разнообразия. К тому же со временем ограничивается возможность аут-кросса, ведь велика вероятность, что через несколько поколений все поголовье породы окажется родственным одному производителю. Через считанные годы (собаки размножаются быстро!) производитель уходит за пределы родословных, и порой неясно, какое огромное количество раз повторяется этот производитель в родословных своих потомков. На практике выходит, что теперь не сыщешь родословной, свободной от племенных «чингисханов» прошлого, да и родословные, свободные от относительно недавних «варягов», тоже с трудом можно отыскать.
В других случаях владельцы кобелей обладают незаурядными промоутерскими способностями и, случается, пропагандируют откровенный брак.
Представим себе, что А несет некий скрытый дефект. По статистике, половина его щенков оказывается носителями этого дефекта. Существует один шанс из четырех, что два носителя будут повязаны между собой. Поскольку мы будем вести селекцию на тип А, то в трех пометах из четырех будут носители, а у трех щенков из четырех в этих пометах проявится плохая наследственность. Только один щенок из четырех окажется свободен от плохих генов! Каков выход? Самое простое решение — не использовать на племя носителей дефекта. Но это означает, что мы выведем из племенного состава половину популяции, несущей эти крови! Будет ли достаточно оставшихся собак для продолжения племенной работы?
Сегодня имеются целые клубы, замешанные на кровях производителя, иногда невысокого качества или откровенно нездорового… помогай им Бог.
Еще один пример практики разведения, последствия которой, хотя и отодвинуты во времени, не становятся от этого полезнее — это веяния моды, а иногда и клубной политики, когда поддерживается один тип (кровная линия) в ущерб другим. Утрата типа в породе — это утрата и генетического материала, скорее всего невосполнимая. Вытесняя разнообразные типы, мы ставим крест и на том, который считается «лучшим». Например, усиленное проталкивание для породы афганская аборигенная борзая одного, «королевского», типа прежде всего ведет к сужению возможностей для самих бакхмулей! Недальновидно, неразумно. Стремления некоторых «специалистов» побороть разнотипность в породах борзых приносят вред этим породам.
Сложность племенной работы состоит в том, что мы оперируем не отдельными признаками, а комплексами. Если мы хотим отбраковать нечто нежелательное, то вместе с этим нежелательным признаком отбраковываем целый комплекс иных признаков — возможно, очень нужных и ценных, возможно, нейтральных, но в любом случае уменьшаем разнообразие! Как говорится, вместе с помоями можно выплеснуть и ребенка. И, наоборот, отбирая по неким превосходным качествам, мы таким образом оставляем в породе и некоторые, возможно, нежелательные признаки, а может быть, и болезни.
Выше я упоминала классические методы племенной работы. Не буду ставить под сомнение целесообразность и эффективность любого из них. С одной оговоркой. Какой бы метод ни применялся, он не будет работать без строжайшего отбора. А реальность такова, что сегодня отбора у нас практически нет. На выставках не уделяют должного внимания первейшим признакам кровности, под породностью борзятники понимают кто «чистопородность», кто «блесткость». Что касается охотничьих качеств, то слишком малая часть собак выезжает в поля и получает крепкие бесспорные дипломы. Также я ни разу не слышала, чтобы кто-то отказывался от племенного использования собаки по причине ее нездоровья.
Предполагаю, что читатель уже возмущается — как же так, и это плохо, и то не годится. О помете ровненьких, как из инкубатора, щенков, как две капли воды похожих на папу, мечтает любой заводчик! Чем же автор недоволен? Заводчики стремятся выстроить линии, чтобы получать прогнозируемые пометы, — а это автора не устраивает? О наследственных болезнях заводчики даже и думать не хотят, а автор приводит в статье какие-то страшилки. В страну каждый год приезжают из-за границы чужекровные собаки, а автор намекает на дефицит генетического разнообразия? Либо толкует о необходимости сохранять генетическое разнообразие, но тут же сетует на отсутствие отбора.
Смысл работы с породой, ее интрига, и состоит в том, чтобы, сохраняя породные отличия, не поступиться изменчивостью и генетическим разнообразием, которые в свою очередь являются залогом работоспособности и здоровья, причем для борзых здесь можно поставить знак равенства. Давайте обратимся к истории и посмотрим, есть ли в природе породы, которые существуют достаточно долгое время, но не были доведены до тупика своими разведенцами?
Одна из таких пород — это аборигенная салюки. Породе уже много столетий, на протяжении которых она существует в неизменном виде, причем порода не знает проблем со здоровьем и плодовитостью. На протяжении всей своей истории аборигенные популяции разводились исключительно с прицелом на их охотничьи качества. Ландшафт, климат, неизменные требования к газельей борзой и последовательный отбор по рабочим качествам сформировали салюки в том виде, в котором она существует с древности. Ныне здоровой, устойчивой популяции угрожают антропогенные факторы, в этом ее отличие от других пород, для которых главная угроза — заводские амбиции разведенцев.
Проведя простые параллели, отметим для себя, что до эры «фамильных» пород борзые в России, видимо, не знали проблем вырождения. Они выдерживали «бутылочные горлышки» времен Смуты и петровских реформ. Ситуация, однако, изменилась в эпоху «фамильных» пород. В фамильных гнездах, при замкнутости поголовья, пошел подбор не только по охотничьим достоинствам, но и по кровям и экстерьерным особенностям, которые подчеркнули бы лицо «фамильной» породы. Не с этим ли явлением связано вырождение «фамильных» пород? Феномен этот давно доказан биологами: как только начинается подбор по неким искусственным критериям, как начинают накапливаться непрогнозируемые признаки. Что это означает для нас, борзятников?
Сегодня мы — чуть ли не единственная страна в мире, где еще возможно иметь настоящих борзых в смысле их охотничьего применения. Причем сегодня полевой досуг — это не просто забава и отдых. Сегодня полевой досуг приобретает совершенно особый смысл, превращаясь в гарантию сохранения здоровья популяции. Все собаки Першино, как мы знаем, интенсивно работали в поле, а проверка в поле — это своеобразная диспансеризация, ведь проблемная в плане здоровья собака не выдержит не только сезон полевания, но даже и интенсивной нагонки. Благодаря такому подходу, Першино дало породе запас здоровья и прочности, которого хватило на десятилетия.
Если в стремлении закрепить и усилить некие «красивые» признаки заводчики вынуждены приносить в жертву здоровье и благополучие или мириться с присутствием генов, подрывающих здоровье и функциональность, следует задаться вопросом: а есть ли будущее у такой породы? К сожалению, приходится признать, что современное разведение по родословным и по экстерьеру, тем более без отбраковки по рабочим качествам и здоровью, ведет в тупик многие породы. Последуем ли мы этим путем, зависит от нас самих. На мой взгляд, в наше время для русских псовых есть место только для двух критериев отбора — это породность (то есть наличие всех основных породных признаков) и охотничьи качества. На первое почти перестали у нас обращать внимание (я уже писала об этом в своей статье «Приоритеты в оценке борзых», опубликованной в ноябрьском номере журнала «Охота и Рыбалка XXI век»), второе также стало необязательным.
Сегодня перед клубами и крупными питомниками охотничьих собак стоит задача планировать племенное дело так, чтобы, с одной стороны, сохранить все разнообразие популяции с точки зрения генотипа, при этом сохранить здоровье популяции за счет использования настоящих рабочих собак, но не поступиться важнейшими признаками кровности. Почему возрастает ответственность именно крупных клубов и питомников, обладающих большим поголовьем? Думаю, только им под силу спланировать племенное дело так, чтобы задействовать как можно больше кровей и типов борзых, при этом следуя важнейшим критериям отбора.
Часто можно встретить такое высказывание: русская псовая борзая — это живой памятник старинной русской культуры. К сожалению, никогда эта фраза не была настолько полна смысла, как сейчас. Ведь что такое памятник? Сооружение, которое более или менее напоминает свой прототип, однако больше раскрывает внутренний мир художника. Чем ярче почерк художника, тем больше у памятника шансов стать самостоятельным произведением искусства, а не остаться истуканом, в котором с трудом угадываются схематические черты реального человека. Именно в «памятник» и превращается русская псовая борзая. В нем пока еще угадываются природные очертания, но уже явственно просвечивают приметы фантазий заводчиков, искажающие и размывающие природные черты.
Но нужна ли нам эта порода в таком виде?
ТРЕВОЖНЫЕ СИМПТОМЫ
Согласно исследованиям британского ветеринара Марии Гамильтон (Maria Hamilton), основные причины смертности современных борзых расположились следующим образом: раковые заболевания — 25%; ишемия и другие заболевания сердца — 25%; церебрально-васкулярные болезни — 12%; травмы — 7%; другие причины — 20%.
Комментарии (0)