Этот ток я нашел на второй день после приезда в деревню. В этом месте Тверской области тетерева
было довольно много, но тока были разрозненными и малочисленными. Вот и на этом току на прошлогоднем жнивье среди копенок соломы токовало всего пять тетеревов.
Подождал, пока тетерева оттокуются и улетят, и пошел делать шалаш метрах в двадцати от центра тока. Остов шалаша сделал из веток, а снаружи обложил его соломой. Шалаш получился на славу. Когда уходил, то издалека посмотрел на свое изделие. Шалаш ничем не отличался от копенок, оставленных здесь и там на поле.
На следующий день затемно, как я надеялся, еще до прилета тетеревов, я пришел и сел в этот шалаш. Тетерева начали токовать еще в темноте, и когда немного рассвело, я обнаружил, что ток переместился метров на пятьдесят. Мой шалаш едва ли мог их напугать. Скорее всего, токовик прилетел раньше моего подхода к шалашу. Иного объяснения я не нахожу.
Когда тетерева растоковались, я попытался подманивать их чуфыканьем, но, по-видимому, делал это неумело. На мои призывные звуки тетерева отвечали чуфыканьем, подпрыгивали, взмахивая крыльями, но к шалашу упорно приближаться не желали. Прошел час, ситуация не менялась. Я все же решился на выстрел, хотя расстояние было близко к предельному. В те годы, а это было в начале шестидесятых, в охотничьей среде бытовало мнение, что хорошим ружьем считается то, из которого можно сделать дальний результативный выстрел.
У меня и у моих друзей, вместе с которыми я начинал охотиться, были именно такие взгляды. Не случайно на Ижевском заводе часть моделей изготавливали тогда со стволами 750 мм. Был спрос, было и предложение. Дальность выстрела из этих ружей действительно увеличивалась на несколько метров. При этом как бы забывалось, что ружье предназначено в основном для стрельбы влет. Неоправданно увеличилась масса ружей, нарушались баланс и маневренность, что шло во вред этой стрельбе.
В одном из моих любимых рассказов Ефима Пермитина «В Костромских разливах» есть очень любопытные рассуждения Дмитрия Павловича Зуева. Свои заветные патрончики с концентратором, которыми он делал настоящие чудеса, он называл «доставалочками». На всю жизнь запомнились строки: «Чирка, при том самого что ни на есть из мелкотравчатых, мелкотравчатого грязнушку, через весь затон стеганул».
Здесь, как говорится, комментарии излишни. Но время проходит, взгляды меняются. То, что раньше было нормой, теперь по современным правилам стало браконьерством. У меня тогда была Ижевка 16 калибра со стволами 750 мм. Я, следуя общей тенденции, пристреливал ее на дальность. Менял навески пороха и дроби, номера дроби и в конце-концов получил заряд с дробью № 2, которым с расстояния 50 м устойчиво попадал в центр мишени несколькими дробинами. Резкость тоже была удовлетворительная. Кстати, когда я продавал это ружье, то основным его достоинством, кроме хорошей прикладистости и элегантного внешнего вида, была признана именно дальнобойность.
Вот этой своей «доставалочкой» я выстрелил по тетереву. Сейчас по этическим соображениям я не стал бы этого делать, но тогда страстное желание добыть тетерева и любопытство попробовать свой заряд в деле перевешивали все разумные доводы. После выстрела тетерев остался на месте, остальные улетели. Я сходил за тетеревом, поодаль от шалаша при помощи колышков придал ему вид сидящего тетерева и снова сел в шалаш.
Просидев с полчаса, я уже собирался идти в деревню. Поле было на возвышенности, и видимость кругом была хорошая. Со стороны деревни я заметил человеческую фигуру, которая двигалась в мою сторону. Через ветки шалаша я разглядел, как фигура превратилась в деревенского деда, который зачем-то с утра пораньше подался в лес. Моего тетерева он увидел издалека и начал к нему красться. Я с трудом сдерживал смех. Подойдя ближе, он понял, что тетерев неживой, приблизился, взял его в руки, понюхал, затем положил в корзину и решил продолжить путь. Я из шалаша крикнул: «Эй!». Дед вздрогнул и в недоумении остановился. Я высунул руку и помахал. Дед, смеясь, подошел к шалашу и просунул тетерева между прутьев.
После этого повеселившего меня происшествия охота уж точно была закончена, и я пошел в деревню. Ток от деревни был близко, поэтому, идя на охоту, я не взял рюкзак. Тетерева нес в руке, держа за лапы, головой вниз. Я шел низиной по краю поля. И здесь моему взору представилась интересная картина: поле было покатое, по склону вниз двигалась шеренга из местных жителей, в основном стариков, человек двенадцать. У каждого на левом плече висела корзина, свободной правой рукой они брали из корзин зерна и веерообразными движениями разбрасывали их по полю.
Этот способ засевания полей известен всем по кадрам кинохроники, но чтобы увидеть такое во второй половине двадцатого века! Я представляю, как председатель колхоза, чтобы закончить посевную, разумеется, не от хорошей жизни, ходил по домам и собирал мужиков, которые еще не забыли, как это делается.
Шеренга двигалась в мою сторону, расстояние до меня было метров тридцать. Они меня увидели и вся шеренга, как по команде, остановилась. Пока я с тетеревом в левой руке и с ружьем на правом плече проходил мимо, как перед строем почетного караула, они стояли молча и смотрели.
Это была одна из моих первых охот на тетеревином току. Прошло сорок пять лет и, возможно, память о ней затерялась бы в череде более значимых охотничьих удач. Но эти два курьезных случая после тока, о которых невозможно вспоминать без улыбки, сделали ее незабываемой.
Виктор ТАРАСОВ, г. Пушкино, Московская обл.
Комментарии (0)