СЛУШАЯ МУЗЫКУ
ГОНА...
Позднее, однако, стало проявляться увлечение экстерьером, появилось то, что Н.Основский, а за ним и П.М.Мачеварианов называли “щеголеватостью” – постав шеи стал выше, исчезла загривина, стала более узкой и не столь клиновидной голова, утерялся характерный для русской гончей понурый и звероватый вид. Эти отклонения, безусловно, должны быть выправлены в ближайшее время.
К концу XIX века в России, помимо собак более или менее входивших в рамки “восточной русской” гончей, имелось также многочисленное поголовье, явно относящееся к другим “породам”. При этом действительно породные гончие – английские, французские, немецкие и польские, если и встречались, то в единичных экземплярах. Основное же количество не входящих в группу русских собак составляли те или иные помеси последних с западными гончими. Л.П.Сабанеев, классифицируя гончих, резко выходящих за рамки восточных русских, выделял англо-русских, польско-русских, арлекинов и курляндских гончих, причем относительно последних он оговаривался, что порода эта практически уже исчезла. Из остальных наиболее сложившейся, хотя и весьма малочисленной, породой являлись арлекины – гончие характерного западного типа, поджарые, с прямым обрезом морды, тонким, слегка свернутым в трубку ухом и мраморного, мелкокрапчатого окраса, с разным окрасом глаз, причем один из них светлее другого или просто белый. Порода эта была известна в России уже в конце XVIII века и упоминалась еще Левшиным. Относительно их происхождения К.М.Мошнин предполагает, что они были выведены на юго-западе Украины с использованием далматинов первоначально в качестве травильных собак. В XIX веке арлекины использовались в псовых охотах в силу своей злобности и паратости. Как порода арлекины практически исчезли в России в первой четверти XX века, и в 1939 году они были исключены из списка пород, хотя какие-то остатки их сохранялись дольше. Мне зимой 1942-43 гг. в Ярославской области пришлось видеть смычок арлекинов, скорее всего не чисто породных, но обладавших всеми их внешними признаками, и охотиться с ними. Это были высокие на ногах, квадратного формата собаки мелкокрапчатого окраса с четко выраженным переломом, прямо поставленными разноцветными глазами и довольно длинными широкими ушами.
Наибольшее значение из смешанных гончих имели, по словам Сабанеева, англо-русские, несущие значительное количество крови фоксгаунда, наряду с кровями других собак – стегхаундов и, по-видимому, тех же арлекинов. Вероятность наличия крови арлекинов подтверждается тем, что до настоящего времени в породе нет-нет да и появляются собаки в мелком крапе или разноглазые. Не консолидированность англо-русских гончих в конце XIX – начале XX века была признана Правилами выставок собак МОО 1899 года, согласно которым “В группы 6 (польско-русские) и 7 (англо-русские) выделяются гончие, не имеющие типично выраженных признаков той или иной породы, вошедших в их образование, или имеющие их в таком сочетании, что делается невозможным выделить их в одну из первых групп”, то есть “восточных”, “западных”, “английских” либо “арлекинов”. Основой для формирования англо-русских гончих как породы послужили собаки парфорсной охоты С.М.Глебова, стаи гончих псовых охот П.А.Березникова (позднее Гатчинская царской охоты), И.Л.Крамаренко и др. и так называемая стая “соловых” гончих Першинской охоты Великого князя Николая Николаевича младшего, выведенная сложным слиянием арлекинов, “восточных русских”, английских и французских гончих. В сущности, однако, формирование породы началось только после Октябрьской революции. В.И.Казанский (“Гончая и охота с ней”, 1973) писал: “В 1923 году на 1-й Московской выставке их (англо-русских) было всего восемь. Собаки оказались очень разнотипными, твердых установок не было”. Однако довольно скоро обнаружились пригодные для племенной работы крови, возросло поголовье, и это позволило тому же 1-му Съезду кинологов принять первый стандарт и объявить о признании самостоятельной породы “англо-русской гончей”, довольно неосмотрительно перенеся на нее название помесной группы собак. Стандарт англо-русских гончих в дальнейшем неоднократно пересматривался и подвергался изменениям и исправлениям, но уже к концу 30-х годов порода не только полностью сложилась, но и приобрела многочисленных поклонников, особенно в южных областях Российской Федерации, на Украине и в Белоруссии, где она по численности превзошла русских гончих. Статус породы был закреплен 2-м Съездом кинологов, а ее самостоятельность была подтверждена тем, что попытки “освежить” ее приливом крови фоксгаундов не только не дали положительного эффекта, но привели к негативным результатам. Под названием “англо-русская гончая” порода продолжала существовать и развиваться до 1947 года, когда, в эпоху “борьбы с космополитизмом”, Всероссийское кинологическое совещание переименовало ее, наряду с другими породами, в “русскую пегую гончую”. Английский сеттер при этом превратился в “крапчатого”, ирландский – в “красного” и т.д. На существе дела это, естественно, не сказалось, и порода продолжала развиваться и консолидироваться. Как только стало возможным, все устоявшиеся названия пород были им возвращены, за исключением этой породы гончих. “Отказ в реабилитации” на ней не сказался, и жизнь ее продолжалась. Но вот, как говаривал один наш известный политик (охотник, кстати), у кого-то зачесалось в “другом месте” и грянул гром! “Англо-русская” или “русская пегая” – победа или смерть! Если говорить по существу, то ни то, ни другое. В самом деле, по первому варианту на породу было непродуманно перенесено название помесной группы собак, к тому же не отвечающее действительности, так как, помимо английских гончих, в нее вошли, как минимум, еще французские и арлекины; далее порода слагалась не путем перекрестных вязок, а внутри себя, ибо со времени вливания английских и прочих кровей до формирования породы прошло 50-70 лет; и, наконец, нельзя не признать справедливости заключения экспертов МООиР о том, что обычное право предусматривает название породы по месту (стране или региону) ее создания, а не по вошедшим в нее элементам. С другой стороны, название “русская пегая” не менее неприемлемо, поскольку сложилась она не в Российской империи, а в СССР, и по вышеупомянутому праву должна называться “советской” или “союзной” гончей, тем более что в ее создание большой вклад внесли украинцы и белорусы. Далее, нельзя признать ее “пегой”, так как пегий окрас – двухцветный (“белая пятнистость” 4-8 категории), а значительная часть породы трехцветна – черно-пегая в румянах. Если уж решать вопрос по существу, то нужно либо переименовывать “русскую англо-пегую” в “советскую” гончую, либо переименовывать обе породы в “русскую восточную” и “русскую западную”.
Допущенные 1-м Съездом кинологов в 1925 году арлекины и русско-польские гончие уже в 1939 году были признаны не существующими и в силу этого были исключены из списка пород гончих. В 40-х – 50-х годах путем сложного скрещивания и отбора на базе эстонских и швейцарских гончих и биглей была создана и стандартизирована порода эстонских гончих, получившая признание в центральных и северо-западных областях Российской Федерации. Эти компактные собаки отличаются пригодностью к комнатному городскому содержанию, удобны для транспортировки, обладают хорошей вязкостью и вполне пригодны для успешной охоты на зайца. Уступая в численности двум первым породам, они постепенно завоевывают все большее и большее признание у гончатников. В 80-х годах началась работа по воссозданию пород латышской и литовской гончих – разновидностей упоминавшейся Н.П.Кишенским польской маленькой, однако после нескольких появлений этих собак на московских рингах больше о них пока в России ничего не слышно.
К началу XX века ружейная охота с гончими окончательно сложилась в двух вариантах. Один из них – это охота на волка, которая может производиться, естественно, только со стаей, да и то не с любой, а с волкогонной, состоящей не менее чем из 5-6 смычков злобных и бесстрашных к зверю “красногонов”. Охота эта производится (скорее, увы, производилась!) как неподвижная, с предварительной расстановкой стрелков на номера и хорошей их маскировкой, потому что волк, даже гонный, не пойдет на обнаружившего себя охотника. Необходимым условием охоты на волка является наличие при стае верхового доезжачего, обязанности которого примерно такие же, как и в охоте псовой, то есть подвывка волков, сколачивание стаи и руководство ею на охоте. Доезжачий должен также уметь “принять” волка, затравленного стаей. Охота с волкогонными стаями была достаточно широко распространена в начале ХХ века. Так, по данным М.П.Павлова (“Волк”, М., 1990 г.), в одной Тверской губернии существовало 20 волкогонных стай, насчитывающих 350 собак. Последняя тверская стая из 15 англо-русских гончих существовала при Земотделе Калининской области в 20-х годах под руководством А.С.Соколова. Существовали стаи в других областях – Тульской, Калужской и пр. Волкогонные стаи гончих сохранялись в нашей стране почти до середины ХХ века. По-видимому, последней из них была англо-русская стая Тульского общества охотников, созданная еще в 20-х годах и просуществовавшая до 50-х годов. В первой четверти века бытовало мнение, что волкогонные стаи могут формироваться только из англо-русских гончих, поскольку, якобы, русские гончие утратили злобность и превратились в зайчатниц. Эту легенду разрушил известный отечественный кинолог и крупнейший специалист по гончим Н.П.Пахомов. В начале 30-х годов, работая кинологом Военно-охотничьего общества, он создал несколько волкогонных стай из русских гончих, которых с успехом использовал на коллективных охотах. Наиболее результативной из этих стай была стая в 6 смычков, принадлежавшая Завидовскому питомнику Центрального совета ВОО: за период 1933-1935 гг. из-под нее было взято 90 волков. Руководил волкогонными стаями ВОО опытный доезжачий Василий Красов, до революции служивший доезжачим в охоте В.С.Мамонтова, человек, уже в наше время воплотивший в себе знаменитого Феопена. Старейший гончатник Б.В.Дмитриев, ведший породу русских гончих с 20-х годов, вспоминал о Красове: “Васька был настоящий доезжачий, прекрасно сколотивший стаю и руководивший ею. Таких мастеров подвыть выводок, определить место логова, набросить на него собак и принять из-под гончих прижатого ими волка больше не было и, боюсь, уже не будет. Смел и бесшабашен был до отчаянности”. К сожалению, до сих пор не изданы отдельным изданием статьи и воспоминания Н.П.Пахомова, среди которых есть и “Портреты гончатников”, и “Воспоминания о волкогонных стаях”, и “Вечерние беседы с гончатниками”. Все это рассеяно по различным малодоступным журналам и сборникам.
Последние стаи русских и англо-русских гончих фигурировали на выставках собак до середины 50-х годов. В последние годы на московских выставках появилась Игумновская англо-русская стая, руководимая С.Духаниным, уже работающая по лисице. Посмотрим, возродит ли она славу волкогонов...
С последней четверти XIX века ружейная охота с гончими становится самой демократичной из охот с собакой. Ею увлекаются, и мелкое чиновничество, и народные учителя, и крестьяне, и рабочие провинциальных фабрик. Всем им было не по карману держать стаю гончих, и все большее и большее распространение получает охота с одиночкой или со сборной единицей, смычком – двумя разнополыми однопородными собаками, подобранными друг к другу по экстерьеру, окрасу, свальчивости, ровности ног и, желательно, по голосам. Подобрать смычок дело далеко не простое. Собаки, работающие в смычке, должны не только полностью доверять друг другу и немедленно “подваливать” на голос при “помычке” (подаче голоса при подъеме зверя) одной из них, но и уметь самостоятельно работать в полазе и на выправлении скола. Обычно смычок пробуют подбирать из разнополых однопометников, однако настоящий смычок может быть подобран только в лесу по работе.
Охота с одиночкой или смычком возможна, естественно, только на зайца и лисицу и обычно протекает, как ходовая. Одной или двум собакам труднее, чем стае, побудить затаившегося на лежке зверя, особенно уже выцветшего зайца по черной тропе. Поэтому выходят на охоту рано, чуть свет, чтобы застать еще не выдохшиеся следы ночной жировки. Добравшись до заветного места и набросив собак в полаз, идет охотник узенькой тропкой или просекой, время от времени издавая странный, протяжный клич: “Ай-яй-яй-яаа-ууу!” – “порскает”, веселит собак, помогает им ориентироваться, да и поднять (“побудить”) зверя. Сыро в осеннем лесу, мокрый лист уже слежался, изредка падают капли с почти облетевших деревьев. Но вот выжловка отдала одиночный голос в добор на жирах.
Еще раз, еще... Вот на этом же месте вякнул выжлец – замер охотник, ждет. И вот, наконец, добрали, помкнули и ярко повели по зрячему. Теперь нужно быстро решать, где пойдет заяц, где занять лаз. По снегу – белой тропе – можно стать рядом с лежкой или вблизи гонного следа – зверь скорее всего вернется на свои следы. На черной тропе след не виден, нужно хорошо знать и местность, и повадки зверя, стать так, чтобы и зверь прошел рядом, и обстрел был, и самому не торчать уж совсем на виду. Ориентир – собачий гон, то яркий, то мароватый по удалелому. Скол, молчание, опять помкнули... Ближе, ближе... Да вот он катит, мелькает на просеке! Выстрел... Все, дошел! “Го-го-го, собачки! Дошел, д-о-ш-е-л!”. Отпазанчить (отрубить задние ноги) и угостить собак. И, наконец, подцепив ремень, перекинуть добычу через плечо... А денек-то охотничий!..
В 30-х годах и в послевоенное время гончие собаки получают широчайшее распространение в сельской местности, где, пожалуй, не было ни одной деревни без хотя бы одной гончей, и в охотничьих хозяйствах обществ охотников. В 1939 году на заседании Президиума совета Военно-охотничьего общества МВО было констатировано, что в хозяйствах и питомниках Совета имеется 349 собак, в подавляющем числе гончих. Это было признано недостаточным, принимается решение всемерно добиваться увеличения численности поголовья. Охота с гончими становится излюбленным способом коллективной охоты групп из 3-5 человек, приезжавших в хозяйство на выходные дни. Собаки хозяйств и питомников составляли источник ценного племенного материала. Совершенствуются породы, выявляются линии рабочих собак. Складываются кадры опытных, высокообразованных кинологов-гончатников. Среди них крупный искусствовед Н.П.Пахомов, писатель В.И.Казанский, биолог Н.А.Зворыкин, инженер Г.В. Богуш, связист Б.В.Дмитриев и многие другие. Издаются дельные книги о гончих и охоте с ними. На широко распространившиеся полевые испытания и состязания гончих приезжают многочисленные любители-гончатники даже без собак – послушать голоса.
Однако в 60 – 70-е годы для охоты с гончими складывается тяжелая ситуация: ее резко подсекает охота или, точнее, добыча мяса – отстрел копытных – лося, кабана. Чуть ложится белая тропа, “шкурятники”, как издревле называли на Руси жадных до добычи стрелков, среди которых было немало охотничьих и не охотничьих начальников, накладывали запрет на появление гончих в угодьях: “Распугают зверя!”, а егерей поголовно мобилизовывали на подготовку “спортивной” охоты и дележку добычи. Вслед за этим наступили еще более тяжелые “перестроечные” времена – затруднилось содержание и перевозка собак, полностью исчезли гончие в хозяйствах и питомники обществ, в угодьях на заячьих тропах стали расти виллы и коттеджи, а собаководство начало ориентироваться на “шоу”. Поредели ряды гончатников, сократилось поголовье. Однако гончие и охота с ними живут и никто не сумеет уничтожить эту “забаву молодецкую”.
Комментарии (0)