Поможет ли охотничьему хозяйству «нормативный продукт»?

Есть натуральное молоко. И оно полезно. А есть «молочный продукт». Его делают из пальмового масла и из чего-то еще, что вредно для организма. Употребляя его в пищу, можно заболеть или даже умереть.

В свое время ЦНИЛ Главохоты РСФСР готовил для всей России качественные, признаваемые всей страной научно-методические материалы: нормативы, рекомендации, методики учета и др.

Некоторые появившиеся в последние годы нормативы, которые должны обеспечивать охоту в стране, напоминают «нормативный продукт», от которого охотничье хозяйство страны болеет и, похоже, может окончательно «загнуться».

За последние десять лет об этом написано достаточно, впору издавать собрание сочинений. Указывалось, как на главную причину болезни и на главный «нормативный продукт», Закон «Об охоте».

Указывалось и на главное лекарство — возвращение науки, «разогнанной» далекими от науки чиновниками, возглавившими федеральное управление охотой и охотничьей наукой при г. Мельникове, о чем неоднократно писал профессор Кузякин.

Много написано и о необходимости создания концепции нового закона и подготовки его проекта. Есть в этом собрании сочинений и доклад Константина Чуйченко, где все профессионально и, что важно, с позиции российского национального интереса указано.

Приложил руку к этому собранию сочинений и наш президент, поставив свою резолюцию и подпись на данном документе — «Согласен», В. Путин.

Однако эти самые чиновники, умело «мигрируя» в чиновничьих структурах и, похоже, пользуясь поддержкой разного рода покровителей, продолжают «рулить» ведомственной охотничьей наукой в России.

Именно они периодически создают «нормативные продукты», от которых охотпользователям уже давно некомфортно, а популяционное разнообразие охотничьих животных находится под угрозой.

Некоторые — крайне необходимые для охотпользователей уже сейчас нормативные документы нужно в срочном порядке поправить. И сделать это надо было «еще вчера».

Мы наблюдаем титанические попытки известнейших в стране ученых поменять, мягко выражаясь, неадекватные нормативы.

О негодности нормативов изъятия ряда видов копытных, медведя, волка говорит профессор А.А. Данилкин. Может быть, это удастся. Но это главная задача, прежде всего, ведомственной науки, и она с ней не справляется.

В ЦНИЛе по каждому охотничьему виду был ведущий в стране специалист или входящий в пятерку ведущих. Он знал все. И он за это отвечал. Получается, что сейчас в ведомственной науке никто за нормативы изъятия не отвечает? Это и приводит к «чрезвычайщине».

А к чему она ведет, всем хорошо и давно известно. Департаменту, по сути, навязывается «нормативный продукт» — «сырые» методики и необоснованные квоты. А как быть с главным ресурсом страны — пернатой дичью, на которую охотятся 85% наших охотников?

На нем, в основном, и зарабатывают наши (и забугорные) оружейники и производители патронов, а ее вес намного превышает вес всех добываемых медведей лосей, косуль и кабанов вместе взятых.

Но есть ли на федеральном уровне такие нормативы? Лет десять тому назад эти «управленцы» решили «квотировать» группы видов — «уток» и «гусей».

Однако после попыток втолковать им, что это глупость, а «средняя температура по палате не является диагнозом», решили просто упразднить охотничью орнитологию в Центрохотконтроле, а заодно и необходимость мониторинга и нормирования этого ресурса.

В печально «знаменитом» сборнике 2011 года «Государственное управление ресурсами» этот основной ресурс вообще не упоминается. Это приблизительно то же самое, что и преимущественный показ, например, мебели на авиасолоне.

Это они превратили 16 дней весенней охоты в 10, подписывая соответствующие письма в охотдепертамент, пытались вступить в AEWA и согласовывали сроки охоты с WWF. А появившиеся новояз и терминологическая отсебятина разве способствовали формированию единого для всей страны нормативного пространства, связанного с охотой?

Об этом неоднократно писал В.А. Кузякин. Давно об этом говорят и в ресурсном комитете Госдумы. А недавно, на Госсовете по русскому языку, на данную проблему указал президент, дав поручение разработать целую серию специальных словарей по широкому спектру различных видов деятельности в стране.

А попытки «с легкостью необыкновенной» выкинуть тропление из ЗМУ и, не обкатав хотя бы в трех – четырех регионах страны сырую методику фототаксации лося с беспилотника, настаивают на ее «утверждении» на федеральном уровне?

А регионы летают и учитывают зверя и птицу по апробированным авиаучетным методикам, утвержденным в Главохоте и позднее в Минсельхозе, и пользуются «старыми добрыми» ЗМУшными методичками В.А. Кузякина.

Там нет ничего про социализм и капитализм. Но там использован полувековой опыт закладки авиаучетных маршрутов на ландшафтной основе — важнейшего, ключевого элемента авиаучетных методических материалов.

Указывается там и на обязательные наземные площадки, необходимые для получения, например, видовых «популяционных индексов», а в наше время и сбора ДНК-тестов.

Есть и давно работающие, апробированные методики фототаксации с беспилотников, на которые даже не ссылаются. Но «присвоить» федеральный уровень этим нормативным документам якобы нельзя. Опять — «юристы не пропустят».

Заколдованный круг получается, не иначе. Хочется надеяться, что профильный НТС Минприроды станет надежным фильтром для такого рода «нормативных продуктов».

Хотя «накосячившие», по образному выражению одного известного охотоведа, члена НТС, чиновники, превратившие уважаемую всей страной ведомственную науку, как заметила одна журналистка, в «непонятную и ничтожную» контору, вошли в этот самый НТС и продолжают уверять, не стесняясь перебивать того же профессора Данилкина, что все они делали правильно.

Хотелось бы задать вопрос министру: глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич, нужна ли такая ведомственная охотничья «наука»?

И каким образом, без Ученого совета, научно-методической комиссии и целого ряда необходимых, даже формально, соответствующих структурных подразделений, присущих научно-исследовательскому учреждению и соответствующей аттестации сотрудников, можно осуществлять «научно-исследовательскую» деятельность?

А если это не научно-исследовательское учреждение, то каким образом оно осуществляет «научно-исследовательскую деятельность»? Избавьте охотничье сообщество от напасти «нормативного продукта».

Ведь нерешенность проблемы АЧС, принесшей огромные убытки стране, и множество других, до сих пор не решенных, но не менее грозных проблем, например, полное отсутствие контроля за «разделенным» мигрирующим ресурсом, в значительной мере, ее результат.

Мы неоднократно писали о необходимости возврата настоящей науки в федеральное управление охотой в России. Может быть, не вывески менять, а менять чиновников без научных степеней, а некоторых, похоже, не имеющих даже общебиологического образования, на известных всей стране своими монографиями, учебниками и научно-методическими разработками ученых?

Нужно, очевидно, возвращать научный статус и Ученый совет ведомственной науке. Или тут тоже возникнут минфиновские или правительственные «юристы»?

Нет адекватных инвентаризационных нормативных документов по ресурсам охотничьих животных. Зато есть неадекватный и убогий «список» в ФЗ-209, генерирующий неадекватность и убогость нормативов, использующих его как основу.

У чиновника при понимании несоответствия этого «списка» задачи сохранения «биоразнообразия» именно на популяционном уровне, часто нет другого выхода, кроме как ссылаться на существующий закон.

А «Порядки» по квотированию отсылают к этому «списку», где нет серого гуся и серой утки, но присутствует водяная полевка. Сделайте нормальный повидовой список охотничьих видов. Ведь можно было бы внести поправки в закон о специальном механизме формирования этого списка?

Тем более что этот механизм существует уже полвека и прописан в краснокнижном законодательстве. Это тоже задача ведомственной науки.

Мониторинг, миграционный мониторинг, оперативный миграционный мониторинг и оперативный учет добычи на популяционном уровне вообще не ведутся. Нет научных групп или хотя бы ученых, отвечающих за мониторинг того или иного вида животных.

Какова сейчас ситуация с зайцами-русаком и беляком, что происходит с чирком-трескунком, почему в последние пять лет в Центральной России практически нет перепела? На эти и другие вопросы по мониторингу нет ответа.

А то, что происходит за пределами российских границ с этим мигрирующим ресурсом? Наш ФЗ-209 это вообще «не интересует», и это «в тренде», который задается конкурентами России.

Вместе с тем давно существует научно-методическая база, на основе которой этот мониторинг может проводиться. Это касается и мониторинга на популяционном уровне охотничьих млекопитающих, включая необходимость учета половозрастных особенностей добываемых животных.

В настоящее время полностью отсутствует охотничий мониторинг в части «замеров» и анализа социально-экономических отношений в области охоты, хотя и здесь имеются научно-методические «инструменты».

Опыт последних пятидесяти лет, и отрицательный, и положительный, доходчиво показал, что вне отраслевых, системных рамок массовая общедоступная охота в России, как ресурсосберегающий фактор, несостоятельна.

Во всех существующих нормативных документах, или почти во всех, говорится об охотничьем хозяйстве. Но по закону его нет. Долго ли мы будем стоять у этого «камня на распутье»? Долго ли будем «изгибаться» вместе с «буквой» и «духом» «антинародного, антиохотничьего и антигосударственного», как заметил профессор В. Кузякин, закона?

Или будем опираться на здравый смысл и национальный интерес? Будем ли действовать в соответствии с наработанными десятилетиями и успешно работающими алгоритмами, в основе которых лежит охотничья наука? Будем ли опираться в совершенствовании охотничьего хозяйства на мощный фундамент уже существующих научно-методических подходов к мониторингу и охране охотничьих животных?

Или будем, «изобретая велосипед», и дальше «расшатывать устои государства» при помощи «реформирования» нормативно-правовых основ тех или иных сфер повседневной жизни этих самых «устоев» и создавать «атмосферу», жить в которой, большей части охотничьего сообщества будет весьма затруднительно?

Президент, недавно общаясь с народом, признался, что ему до сих пор стыдно за давнюю историю с утерей его окружением письма одной женщины, передавшего его ему в далеком регионе. Доклад, на котором стоит резолюция «Согласен», слава богу, не утерян.

Но, похоже, многие хотели бы, чтобы он считался утерянным. И к нему нужно вернуться. Пока еще есть время.

Осознав катастрофическую ситуацию в лесном хозяйстве страны, государство берет курс на упорядочивание организации возобновляемого природопользования. Известно, что совокупный потенциал основных отраслей в этом секторе природопользования эквивалентен многим триллионам рублей и миллионам рабочих мест.

Это потенциал «Национального проекта», целью которого должно быть закрепление за Россией ее обширных территорий путем развития инфраструктуры и комфортной среды обитания для ее граждан.

Пока же мы видим, если судить по многочисленным публикациям, ситуацию, больше напоминающую акцентирование внимания федерального уровня управлением охотой в стране («охотничьего хозяйства» нет!) на обеспечение нормативами немногочисленных VIP хозяйств, дабы облегчить им получение «квот» добычи.

Хотя и для них нужны качественные нормативы, а не «нормативный продукт». Массовый же охотник по перу в «нормативном аспекте» остается, в значительной мере, вне зоны этого внимания и «ведомственной науки» — похоже, просто нечего ему предложить.