Госохотбилет и охотобщества: куда податься простому охотнику

Дискуссии по выдаче ОБЕФО, иначе госбилета, не утихают со дня его введения в 2011 году. Хотя, если быть точным, «данное изобретение» новизной не отличается, уже давно были придуманы государственные охотбилеты, основное отличие которых от «корочек», выдаваемых ООиРом, отсутствие вступительных и членских взносов. С советских времен и до начала 2000-х доверительные отношения с представителями охотничьих властей гарантировали, что заветное удостоверение у тебя в кармане.

ОБЕФО многими рассматривается как зло, обосновывая это раздачей билетов без сдачи экзамена по охотминимуму.

Впрочем, надо заметить, что в период «развитого социализма» вступить в охотники, минуя «экзаменационную сессию», особого труда не составляло.

Лично я получил охотничий билет ВОО, недотянув нескольких месяцев до своего шестнадцатилетия; членом РООиР стал, не сдавая экзаменов, «автоматом» — из секции юных охотников, билет МООиР со всеми отметками и уплатами вручили за выступление на соревнованиях по стендовой стрельбе.

К чему данное откровение?

Просто охотничий билет; очень долго бланком строгой отчетности не являлся.

Что позволил ОБЕФО, первое, точно пересчитать охотников. Но, самое главное, госбилет обозначил сложившийся за долгие годы разлад между руководством общественных охотничьих организаций и их рядовыми членами.

И чем больше в правлениях ООиР было казенщины, тем значительно быстрее «худели» ряды состоявших в них охотников.

Но «черные времена» коснулись не только «собирателей членских взносов», пострадали и «охотники-беглецы».

Многие РООиР развалились, впрочем, в ряде случаев далеко не по причине оттока своих членов.

Чиновники на местах постарались основательно «расчистить поле» для коммерческой деятельности в сфере охоты и личных нужд.

Частники стали плодиться с невероятной быстротой, появились охотхозяйства с такими прейскурантами, что многих охотникам, прикипевшим к этим местам, охота стала просто не по карману.

Кто-то кинулся назад в охотобщества, у которых не успели урезать угодья, другие охотники восприняли «новшества» положительно, мол, не буду дармоедов (т.е. правление общества) кормить, лучше частнику заплачу за хорошую обслугу на охоте, слава богу на дворе капитализм.

«Неимущим» зеленобилетникам бросили «кость» в виде 20 процентов угодий общего пользования, общедоступных угодий, с названием которых никак не определятся, одним словом — «госугодий», доступ к которым — в ведении государственных служб.

А как отреагировали на действительность различные районные, областные и прочие общества охотников?

Многие пошли «проторенным путем», тупо повысили стоимость вступительных и членских взносов и ценник на услуги и путевки, заменив «обязательное» трудоучастие денежным эквивалентом.

Редкие островки стабильности, типа РООиР, сумевшие сохранить прежние традиционные устои дореформенной поры, все-таки доказали, что можно относиться к охотникам как к обществу единомышленников, друзьям-товарищам, а не как к объекту финансовых вливаний.

Позволю себе вспомнить прежние годы охотничьей жизни. Наукоград Королев, сегодняшний его микрорайон Юбилейный, — в прошлые годы один из центров научной и военной космической отрасли.

Понятно, что в НИИ народу много работало не только в погонах, но охотников объединяло сразу два коллектива военных охотников (КВО), приписанных к Совету военно-охотничьего общества ЦО МО (прежнее название).

То, что ВОО в те годы было мощнейшей охотничьей организацией, сомнений ни у кого не вызывало.

Благоустроенные хозяйства, базы отдыха, стендовые комплексы, заводы и фабрики, магазины, стрелковые секции и команды в каждом, более трех десятков советов ВОО по всей стране, но главное — это доступность и достаточная справедливость при предоставлении охоты по основным видам.

Понятно, что управленческие дела руководства ВОО первичных коллективов не особенно интересовали, просто текла довольно насыщенная общественная жизнь.

Выезды на биотехнику и зарабатывание трудодней никак повинностью назвать нельзя. Машину выделяло командование института, охотники, часто с детьми и женами, выезжали в охотхозяйства, помогали в благоустройстве территории и угодьях, обычно все заканчивалось пикником на природе и обсуждением планов на очередную «отработку».

Заработанные КВО трудодни — это лицензии на кабана, лося, места на открытии охоты по перу и прочие преференции. Поощрялось участие в соревнованиях по стендовой стрельбе, рыбалке, работе в различных секциях; много внимания уделялось собаководству, журналу «Охотник» и настенной агитации.

Все вышесказанное в полной мере, лишь с некоторыми поправками, можно отнести и к деятельности в те годы других общественных и ведомственных охотничьих организаций.

С удовольствием и некоторой ностальгией вспоминаю выезды с Пушкинским межрайонным ООиР на отлов зайцев в санитарные зоны водоканала.

Смею предположить, что десяток за несколько «охот» попавших в сети беляков, отправленных затем в закрепленные за обществом угодья, численность косых особо не поправили, но есть вещи, которые количественными категориями не измеряются, о чем сегодня, к сожалению, подзабыли.

«Дружно» взялись общества охотников за возвращение под свою крышу беглецов, введя повышающие коэффициенты для «отщепенцев», слегка понизив их для имеющих охотбилет другого общества.

«Кнутом» загнать как-то получается плохо, а «пряник», предлагаемый рядом общественных организаций, слишком «черствый».

Доверие многие правления ООиР утратили, прозрачности нет.

Взять тот же РОРС, неприглядная возня со сменой Улитина, продажа недвижимости и многое другое, о чем ведутся разговоры не один год, «серые кардиналы» над руководством ассоциации — естественно, возникает вопрос, зачем вообще этот «монстр» нужен, какая от него польза для рядового охотника?

С другой стороны, РОРС в целом сам себя кормит, особого вреда от него нет, в казну государственную вроде не залезает, но и социальными вопросами себя не обременяет.

Вот если бы после ликвидации всех «молодежных программ» РОРС сумел бы продвинуть в ФЗ об охоте и договориться с Росгвардией о возможности охотиться молодежи под присмотром и с оружием родителя (ответственного лица), что во всем мире практикуется, ассоциация на сто процентов оправдала бы свое существование и подняла бы авторитет организации на небывалую высоту в глазах всего охотничьего сообщества.

А как сегодня живут УОП и ОДУ, во что они превратились за годы своего существования? Если угодья не попали в сферу индивидуальных интересов госчиновника, то, по существу, стали превращаться в «Государственные общества охотников» со всей «атрибутикой» взаимоотношений забытого прошлого.

Некому делать многострадальный ЗМУ (бросают клич — помогите!); провести рейды против браконьерства, без помощи со стороны не обойтись; солонцы, подкормка, отстрел хищников и многое другое в смету местного охотдепартамента не заложено.

Помощи ждут со стороны, и она, конечно, приходит не только от охотников с госбилетом. Понятно, что далеко не на безвозмездной основе. Активистам разрешение на охоту в первую очередь, распределение лицензионных видов — большая доля добровольным помощникам.

Налицо взаимоотношения, принятые в обществах охотников, до коммерциализации последних.

Этакие шаги в социализм или нормальные человеческие нормы охотничьего бытия. Рискну сделать вывод: общества охотников имеют полное право на существование и в обозримом будущем останутся, а вот в каком виде, время покажет.