Изображение Идем неверной охотничьей дорогой
Изображение Идем неверной охотничьей дорогой

Идем неверной охотничьей дорогой

После восьми лет с момента принятия Закона «Об охоте…» из Госдумы стали раздаваться робкие голоса, что с законом якобы что-то не так. В охотничьем хозяйстве России не две, а три беды. К двум, на которые указал классик, прибавляется третья, — проводники, указывающие неверную дорогу. Именно требование закона двигаться не той дорогой как раз и является третьей бедой и источником кризиса и всех бед для охотничьей отрасли.

Почему дорога, на которую указывает закон, плохая? По большому счету в основу охотничьего закона положены два совершенно неприемлемых и вредоносных для охоты принципа.

Первый — это приоритет охотничьего законодательства над гражданским и второй — переход от ведения охотничьего хозяйства на основе правового оборота охотничьих ресурсов к деятельности в сфере охотничьего хозяйства без предоставления охотресурса в пользование.

ПРИОРИТЕТ ОХОТНИЧЬЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА НАД ГРАЖДАНСКИМ

Ситуация здесь выглядит следующим образом. В ст. 4.2 (см. № 209-ФЗ) указано, цитирую:

«Имущественные отношения, связанные с оборотом охотничьих ресурсов и продукции охоты, регулируются гражданским законодательством, если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом».

Вот это «если иное…» и есть приоритет отраслевого законодательства над гражданским.

Имеются большие сомнения в части правильности и законности такого приоритета, но тем не менее взамен имущественно правовых нормам гражданского права мы получили многоуровневые и множественные механизмы властно-административных отношений отраслевого закона, как-то:

а) требования,
б) определения, в) утверждения, г) установления, д) согласования. И так далее и тому подобное.

Это прямое попрание гражданских прав и свобод охотников. Конкретно.

Первое. У нас отняли изначально, с рождения, право на охоту. Приняв Закон «Об охоте…», депутаты ломают сложившуюся законодательную вертикаль и отраслевой закон ставят выше Конституции, Гражданского Кодекса и Закона «О животном мире».

По Конституции право на охоту, как вид пользования естественными природными ресурсами, относится к основным правам и свободам, является основой жизни и принадлежит каждому с рождения и неотчуждаемо.

Закон «О животном мире» относит животный мир к общенародному достоянию. В гражданском законодательстве достояние автоматически предоставляет право пользования. Однако для отраслевого Закона «Об охоте…» Конституция, Гражданский Кодекс и Закон «О животном мире», как говорится, «до лампочки».

Право пользования охотничьими ресурсами граждане изначально не имеют и приобретают его только с момента получения государственного разрешения (лицензии) на добычу (ст. 8 № 209-ФЗ).

Что имеем в итоге? Лицензия на право пользования достоянием — это же воистину вершина правового беспредела. Где еще в юриспруденции можно встретить подобное?

Разрешение (лицензия) на добычу перекочевала к нам из Америки. Там объекты охоты не являются общенародным достоянием, охотники не являются совладельцами, соответственно вся организация охоты построена по принципу выдачи разрешений (лицензий) на пользование чужим имуществом.

В нашей стране объекты охоты — общенародное достояние, и разрешения (лицензии) на добычу — это специальное право для особых случаев, чтобы преодолеть запрет на охоту, когда требуется добыть особь запрещенных для охоты видов, либо в запрещенные сроки, а также для вынужденных отстрелов.

При обычной охоте право на охоту у нас есть и должны применяться документы общего права: а) регламентационные разрешения (охотничьи путевки) типа ходи от этой сосны до той елки и добывай этого и этого и столько-то голов, штук, б) квалификационные удостоверения (охотбилеты) с отметкой о сдаче охотминимума, в) квитанции об уплате сбора за пользование охотресурсом.

Второе. Охотникам вменили в обязанность противоправные поборы. Оплата госпошлины не по праву, а по понятиям. Госпошлина за выдачу разрешения (лицензии) на право добычи, объектов, являющихся общенародным достоянием.

Только вдумайтесь. Сбор (госпошлина) за выдачу лицензии, предоставляющей право пользования достоянием, это шедевр законотворчества наших депутатов в духе средневекового мракобесия.

Третье. Введя приоритет отраслевого законодательства над гражданским (ст. 4.2 № 209-ФЗ), депутаты Госдумы поставили охотничий закон впереди Конституции, Гражданского Кодекса, Закона «О животном мире», сломали сложившуюся законодательную вертикаль и тем самым открыли ящик Пандоры.

Если для Закона «Об охоте…» Конституция, Гражданский Кодекс, Закон «О животном мире» не указ, то для региональных властей сам этот закон до лампочки. Конкретный пример. Ольхонский район Иркутской области в закреплении охотугодий подошел к своему логическому завершению. У районного общества охотников охотугодья были изъяты и заново перераспределены в пользу элитных охотников.

Олигархат закрепил за собой практически все охотугодья района, и оказалось, что местным рядовым охотникам охотиться негде. Осталось только три процента незакрепленных охотугодий в отдаленной гольцовой и предгольцовой зонах Байкальского хребта.

Закон требует минимум двадцать процентов незакрепленных (общедоступных) угодий, но кто же его будет соблюдать при открытом ящике Пандоры. Принимая Закон «Об охоте…», депутаты Госдумы пренебрегли Конституцией, гражданским и общефаунистическим законодательствами. Так почему бы региональным властям не пренебречь и самим охотничьим законом?

При рассмотрении вопроса в Иркутском областном Законодательном Собрании Ольхонское районное общество заняло правовую позицию. Передел охотугодий произошел до утверждения схемы размещения, использования и охраны охотугодий. Налицо прямое нарушение ст. 39 Закона «Об охоте…», и угодья нужно возвращать.

Однако представители областного правительства заняли позицию по Достоевскому — нарушение закона произошло в интересах элитных охотников. Они право имеют, а вы, рядовые охотники, тварь дрожащая и никакого права не имеете.

На сегодняшний день вопрос, имеют ли местные рядовые охотники право или они — тварь дрожащая, пока остается открытым. Сибиряки народ крепкий, и вряд ли региональным чиновникам и олигархату удастся их поставить на колени и заставить смириться.

Изображение Фото Светланы Бурковской
Фото Светланы Бурковской 

Приоритет охотничьего законодательства над гражданским лишил охотников всяких правомочий в части принятия решений, касаемо управления, распоряжения, распределения и регламентации пользования объектами охоты, являющимися общенародным достоянием. Конституционные права и свободы были попраны. Ольхон не исключение, по всей стране заполыхали пожары социального охотничьего напряжения.

ПОЛНАЯ ЛИКВИДАЦИЯ И ОТКАЗ ОТ ПРАВОВОГО ОБОРОТА (ОХОТПОЛЬЗОВАНИЯ) ОХОТНИЧЬИХ РЕСУРСОВ

Охотничье хозяйство законодательно посадили в чужие сани. В основу Закона «Об охоте…» положено не отечественное ведение охотничьего хозяйства, а североамериканская деятельность в сфере охотничьего хозяйства.

Закон «Об охоте…» жестко привязывает закрепление охотничьих угодий к деятельности в сфере охотничьего хозяйства…» (см. ст. 1.15 № 209-ФЗ) и обязывает осуществить переход от ведения охотничьего хозяйства к деятельности в сфере охотничьего хозяйства.

Именно требование закона осуществить замену охотпользователей охотоператорами (аутфитерами) наряду с приоритетом отраслевого законодательства над гражданским и является третьей бедой, не той дорогой, на которую указывают кормчие.

Вообще ради чего затеяли слом ведения охотничьего хозяйства, того, что строили в течение десятилетий? Что мы приобретаем, а что теряем?

В наших российских условиях деятельность в сфере охотничьего хозяйства ведет к ликвидации института юридических пользователей (охотхозяйств).

Охотхозяйственные соглашения для юрлиц — это наделение декларируемым правом пользования без предоставления в пользование самого охотничьего ресурса. Вместо пользования — право пользования.

За охотхозяйствами закрепляются охотугодья, которые не являются составной частью охотничьих ресурсов (см. ст. 11 № 209-ФЗ), а сам охотресурс ни в какое пользование не предоставляется.

Гражданский Кодекс исключает передачу в пользование имущества через что-то, что не является его составной частью. Конкретный механизм предоставления в пользование целевых имущественных групп видов охотничьих ресурсов в Законе «Об охоте…» даже не обозначен.

Место парковки автомобиля закрепили, а сам автомобиль в пользование предоставить отказались. Такой вот получается расклад…

Юрлицо, заключившее охотхозяйственное соглашение, никакой не охотпользователь, оно — оператор охоты (аутфитер), который наделен правом перепродажи охотникам разрешений (лицензий) на право добычи объектов охоты в обмен на несение охотхозяйственных повинностей в границах закрепленных охот-угодий.

В результате перехода от ведения охотничьего хозяйства к деятельности в сфере охотничьего хозяйства отрасль перестает быть отраслью материального производства, а сама охота производительным трудом.

К сожалению, сегодня охота воспринимается большинством как развлечение (С.Н. Будилин, «РОГ» № 51, 2016). Вместо отрасли материального производства и производительного труда — сфера услуг и развлечений.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Совершенно очевидно, что на фундаменте деятельности в сфере охотничьего хозяйства ничего путного построить невозможно.

Нужно отказаться от закрепления охотугодий, которые законодательно выводят на деятельность без предоставления охотресурса в пользование, и возвращаться к имущественно правовым отношениям гражданского законодательства на основе договоров доверительного управления и пользования, либо концессионных соглашений, касаемо охотхозяйственных популяций конкретных охотпользоватний (охотхозяйств).

Применительно к вопросам правового оборота охотничьих ресурсов в контексте Гражданского Кодекса ситуация выглядит следующим образом.

Из четырех вариантов: а) купля-продажа, б) аренда, в) доверительное управление и пользование, г) концессия возможны только два — доверительное управление и концессия. Выпадают купля продажа и аренда. Купля-продажа охотничьих ресурсов невозможна, поскольку это госсобственность вида общенародное достояние, которым государство не может торговать.

Юридическое оформление аренды у государства такого движимого имущества, как объекты охоты, настолько сложна и запутана, что лучше с ней вообще не связываться. Договорам доверительного управления и концессионным соглашениям Гражданский Кодекс дает зеленый свет, но требуется устранить некоторые чисто отраслевые препятствия, созданные исключительно недоработкой ведомства.

Препятствие первое. В редакции Федерального закона от 11.11.2003 № 148-ФЗ пользование объектами животным миром юридически — значимая деятельность. Началом любого юридического оформления пользования является учет, оценка и регистрация, т.е кадастр и кадастровая служба.

Никакого, ни федерального, ни регионального кадастра охотничьих ресурсов у нас нет и в помине. Проблема в том и состоит, что на сегодня без государственной регистрации в кадастре как сами охотничьи ресурсы, так и охотпользователи у нас существуют де-факто, по понятиям де-юре их нет.

Руководству охотдепартамента нужно срочно ставить перед Минприроды вопрос о создании кадастра и кадастровой службы или хотя бы какой-либо отдел или  подотдел охотдепартамента реформировать в кадастр охотничьих ресурсов. На сегодня это краеугольный камень сохранения отрасли.

В законе № 209-ФЗ объекты животного мира обозначены как виды охотничьего ресурса, т.е. самостоятельный вид конкретного имущества.

Сказав «А», обозначив имущество (охотресурс), нужно говорить и «Б» — формировать соответствующие службы, которые займутся учетом, оценкой и госрегистрацией. Обозначенный в законе реестр для этой цели не годится, нужен именно кадастр.

Препятствие второе. Природный ресурс не может быть передан в правовой оборот в общем и целом и передается в виде конкретной целевой имущественной группы, по отношению к которой осуществляется государственный учет, госоценка, госрегистрация и заключаются юридически значимые договоры.

К примеру, для природного ресурса нефть такой целевой имущественной группой является месторождение.

Для охотничьих ресурсов целевой имущественной группой является охотхозяйственная популяция (популяция объекта охоты), т.е. сообщество особей вида охотничьих ресурсов, обитающих на части своего ареала в обозначенных границах охотпользования (охотхозяйства).

Однако нет никаких охотдепартаментских нормативных актов, в которых было бы:

а) определение охотхозяйственной популяции вида охотничьих ресурсов в качестве целевой имущественной группы (ст. 11№ 209-ФЗ) без привязки к закрепленным охотничьим угодьям и деятельности в сфере охотничьего хозяйства (ст. 1.15 № 209-ФЗ),

б) охотдепартамент не обозначил для охотхозяйственной популяции, обитающей на части своего ареала в границах конкретного охотпользования (охотхозяйства), оценочных критериев, а именно нормативов устойчивого обитания и устойчивого пользования (ст. 2.1 № 209-ФЗ) в виде минимально допустимой и максимально допустимой численности и конкретного количества изъятия голов, штук согласно шкале бонитетов охотустройства с обязательной регистрацией их в кадастре.

Регистрация данных нормативов охотхозяйственной популяции конкретного охотпользования (охотхозяйства) в кадастре является основой для заключения договора о передаче данного ресурса в доверительное управление и пользование, либо для заключения концессионного соглашения.

Эти же нормативы, зарегистрированные в кадастре, являются юридическим основанием для предъявления к юрлицу (охотпользователю) претензий за нарушение нормативов устойчивого обитания и устойчивого пользования как за банальное истребление, так и за
недоиспользование.

Ведение охотничьего хозяйства на основе договоров доверительного управления и пользования, либо концессионные соглашения, касаемо охотхозяйственных популяций, на сегодня это не только правовая реальность, но и единственный вариант выхода из кризиса и основа поступательного развития отрасли в дальнейшем.

Искренне желаю нашему охотдепартаменту целеустремленности и плодотворной работы в этом направлении.

Что еще почитать