Как об стену горох

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?..» — прав, прав был Иван Тургенев, говоря эти слова. Знал ведь, что в лихую годину для всего творящегося вокруг найдется в нашем языке точное и меткое определение.

Особенно люблю я русские пословицы и поговорки: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», «Лес рубят — щепки летят», «Из огня — да в полымя», «Как об стену горох». Последняя отлично подходит для описания того, что можно увидеть в сводке предложений, поступивших в рамках общественного обсуждения проекта Постановления Правительства Российской Федерации «О внесении изменений в Перечень особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации, для целей статей 226.1 и 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации» (далее — Перечень). Вернее, в той ее части, где выражается позиция Минприроды России — федерального органа исполнительной власти, разработчика проекта нормативного правового акта.

Создается впечатление, что «там» никого не слушают и не слышат. И слышать не хотят. Высказавшиеся ученые и известные деятели охотничьей сферы фактически единогласно признали проект не отвечающим состоянию современной охотничьей действительности, противоречащим имеющемуся статусу видов, дестабилизирующим ситуацию, и, не побоюсь этого советского клише, социально вредным. И даже демонстрирующим прямую некомпетентность авторов. И получили ответ в стиле «а Васька слушает, да ест».

Некоторые пункты ответов вызывают недоумение: «Проект постановления не направлен и не повлечет повышение охранного статуса соболя или кабарги» (здесь и далее курсив автора. — Ред.). Пардон, а зачем же тогда существует Перечень? Что в этом случае означает введение уголовной ответственности, если не повышение охранного статуса?

Или: «…положительная динамика численности многих видов охотничьих ресурсов обусловлена, в том числе, совершенствованием методик осуществления учета и применяемых при этом современных технологий». Все мы помним, как совсем недавно «усовершенствовали» ЗМУ.

Кстати, а с каких пор совершенствование методики учета способствует размножению животных? На мой взгляд, авторы ответа имеют в виду только положительную динамику отчетных показателей. Но даже она вызывает сомнения, поскольку имеющиеся в МПР официальные данные о добыче в несколько раз ниже объемов вполне легальной (в рамках действующего законодательства) продажи соболя на аукционах.

Читаем дальше: «Предложение не связанно с наличием или отсутствием непосредственной угрозы популяциям соболя или кабарги, а с необходимостью предотвращения негативных последствий перепромысла» (грамматика и орфография цитируемого документа сохранены. — Авт.). В отношении кабарги — да, а что касается соболя — однозначно нет.

Соболя в современных условиях — как бы так выразиться? — не удается «переловить» так, чтобы возникла угроза его численности. Специфика процесса не позволяет. Доступные угодья уже «поделены», а осваивать удаленные слишком накладно при нынешних ценах на транспорт и топливо. То есть на данный момент в каждой определенной местности достигнута максимальная экономически оправданная степень освоения ресурса. Сколько зверей попадет в десятки, а то и сотни установленных ловушек — предугадать фактически невозможно. При этом пытаться выловить соболей «до последнего» — затея бессмысленная: затраты не окупятся.

За крайне редким исключением люди занимаются пушным промыслом ради заработка, а не из любви к искусству. Однако даже при отсутствии злого умысла, некритичный для местной популяции мелкий «перелов» на одну-две особи почти неизбежен.

Но и это еще не все. Авторы фактически прилюдно расписываются в том, что целенаправленно бьют исключительно по рядовому русскому охотнику, и без того самому уязвимому звену в цепочке.

Охотник, не КМНС, попавший «под статью», помимо уголовного наказания автоматически лишается права на ношение и хранение оружия, а значит, на много лет теряет возможность выйти на промысел и кормить семью. «Реализация организациям, осуществляющим деятельность по закупке продукции охоты, добытых животных в установленном законодательством порядке (например, по договору купли-продажи) также не может быть расценена как уголовное деяние». Неужели сознательно создаются все возможные условия для организации «левой» цепочки — легализации соболей как продукции КМНС?

«Осуществление охоты коренными малочисленными народами и лицами, приравненными к таким народам, на кабаргу и соболя без каких-либо разрешений и без уплаты сборов за их использование не является незаконной охотой и не может быть квалифицировано как уголовное преступление». Теперь становится понятно, почему «дополнение Перечня видами «кабарга» и «соболь», по мнению разработчиков, «не требует внесения изменения в закон «Об охоте…» и не создаст коррупциогенных факторов для коренных малочисленных народов».

«Следует отметить, что проектом постановления предусмотрена отложенная норма о вступлении в силу проекта постановления (с 1 августа 2015 г.), так как планируется к введению в комплексе с другими изменениями, направленными на минимизацию административных барьеров при получении права на добычу соболя, а также прозрачность и контролируемость потоков продукции промысла на всех этапах». Здесь, очевидно, имеется в виду, что разработчики любезно дают промысловым охотникам время на то, чтобы насушить сухарей или эвакуироваться из тайги (другими словами, пойти куда подальше).

И хотя представители МПР через строчку заверяют в лице авторов Предложений всех российских охотников, что «проект постановления не направлен на сокращение добычи или полный запрет добычи соболя или кабарги. Проект постановления направлен на усиление ответственности за контрабанду, незаконные добычу и оборот указанных видов животных и продукции из них. Проект постановления не распространяет свое действие на законные охоту (в том числе добычу) и оборот соболя и кабарги», утешает это мало.

Грядущие позитивные изменения обозначены только намеками. «Сроки» же и штраф, в отличие от туманных радужных обещаний, постановление принесет вполне конкретные: за умышленное убийство порой получают меньше. Откуда такое отношение к народу, как к быдлу, которое понимает только кнут? Зачем окончательно перекрывать кислород для промысловых охотников — этой, скажем откровенно, не самой благоденствующей категории населения?

Из всех выдвинутых предложений поддержку, по большому счету, получил только отзыв М.А. Чечушкова и В. И. Приходько, предложивших кабаргу от соболя отделить и поддержавших необходимость ее внесения в список. Отделить — значит отделить. Посему оставим пока судьбу кабарожек в сфере компетенции их защитников и подробней рассмотрим ситуацию с соболем.

Однозначно, угрозы численности соболя во всероссийском масштабе нет. Система добычи, закупки и аукционных продаж наконец-то отлажена и стабильна. Мало того, она абсолютно прозрачна. Назовите мне хоть одну сферу, в которой мы имеем такой процент легальности. Так зачем что-то менять?

Минприроды России обосновывает планируемое изменение тем, что соболь подпадает под действие «Соглашения о международных стандартах на гуманный отлов диких животных между Европейским сообществом, Канадой и Российской Федерацией (AIHTS; далее — Соглашение). Оно не направлено на охрану соболя, ондатры, енотовидной собаки наряду с прочими видами пушных зверей, представителей фауны Евразии и Северной Америки.

Оно регламентирует лишь методы добывания перечисленных в нем массовых видов животных с целью обеспечения беспрепятственного доступа получаемой от них продукции на международный рынок. Постоянные ссылки на Соглашение напоминают попытки прикрыться фиговым листочком. Простите за каламбур, но получается тоже фигово.

Кстати, обращаю внимание читателей, что все последние «охотничьи» проекты и постановления каким-то непостижимым образом пришлись на то время, когда Дума в полном составе отправлена на каникулы. То есть кто-то сознательно пытается «обойти» не только отраслевых специалистов, но и законодательную власть.