Надеюсь Вас не разочаровать, но такого «рецидивиста», который превратил бы редчайшую случайность в систему (не раз и не два) в редакции не нашлось. Не трудно догадаться и о его мнении по интересующему вопросу: не только можно, но и нужно. Нужно встать перед незнакомым охотником на вероятном пути подлета птицы, занять местечко у отнорка, когда в нору запущена чья-то собака, успеть выстрелить по налетающей на соседа дичи, взять «...куницу, посаженную на дерево...» Вашей собакой, просверлить лунку под носом удачливого рыболова, проверить чужую снасть и десятки других «нужно». Кстати, масса читательских писем посвящена именно жалобам на подобные случаи.
Элементарная логика хапуг и хамов, поддающихся только одному методу лечения – воздействию грубой физической силы, что, увы, по этическим соображениям не всегда можно рекомендовать.
Однако мнение наших охотников однозначно: НЕЛЬЗЯ! Иного и не может быть у сотрудников изданий, провозгласивших своей главной целью пропаганду ПРАВИЛЬНОЙ ОХОТЫ. И уж коль скоро мне поручено ответить уважаемому читателю, позволю себе высказать свои соображения, почему лично я столь категоричен.
Мой личный опыт ограничивается единственным случаем добычи русака из-под гона чужой собаки, но об этом чуть ниже. Не буду перечислять исключительных обстоятельств, при которых вступает в силу упомянутая этическая норма: добыл – отдай – получи патрон. Их может быть множество, и определить обоснованность выстрела поможет только личная совесть охотника.
Кстати, не обессудьте, Сергей Николаевич, но я не считаю, что Вы имели право на выстрел по зайцу лишь на том основании, что он выскочил прямо на Вас, хотя не могу осуждать, скорее даже готов, как охотник, понять. Ну, бес попутал. Вот он, шельмец, под носом! Разве есть здесь место для трезвых размышлений? Зато дальнейшие Ваши действия достойны похвалы. Но речь не о Вас, у меня сложилось впечатление, что Вы-то как раз знаете, как правильно поступать, и если чего хотите, то, скорее, укрепиться в своем понимании этой правильности. Вас смущает, что не встречаете сочувствия окружающих, а это – беда очень многих честных охотников.
Так вот, в общей постановке вопроса добыча трофея из-под чужой собаки, будь то гончая, норная, лайка, легавая (и такое случается!) сродни воровству, причем трофей – не самая горькая потеря для владельца собаки или его компаньонов. Чужак грубо нарушает ход и настрой самой охоты, кого-то лишая удачного выстрела, обесценивая кропотливый труд выжлятника, помогающего выправлять сколы гонцу, расставляющего стрелков на лазы. С какой бы стати ему стараться для постороннего дяди? И даже собственный промах по зверьку многим дороже возвращенного трофея.
Охота (даже в сложившейся компании) – вещь интимная, и одно присутствие незваного «помощника» способно испортить настроение всем. Да и последующие воспоминания о такой охоте, кроме досады, ничего вызвать не могут. Начинающим охотникам я бы посоветовал взять себе за правило уходить из угодий, где охотятся с собаками.
Приток в нашу среду огромного числа людей, воспринимающих охоту только как стрельбу по живности, не может не внести в нее их примитивной идеологии. А таковых хватало и без них. Вся эта масса вряд ли соблюдает установленные правила охоты, так что ожидать от них следования ее традициям, этическим нормам, требованиям культуры не приходится. По моему мнению, таких уже большинство, причем подавляющее и агрессивное. И с этой данностью необходимо мириться, сохраняя при этом гордость за принадлежность к «правильному» меньшинству.
И уж во всяком случае не прогибаться под логикой рвачей. В этой связи меня не удивляет, что компания с гончей не взяла у Вас добытого из-под их собаки зайца. Скорее всего, каждому из них и в голову бы не пришло в аналогичной ситуации отдавать свой трофей.
Но действительно удивления достойно, что с национальными охотничьими традициями не знакомят штатных охотоведов и егерей, призванных организовывать наши с вами охоты. Единственным реальным достижением охотничьего руководства в деле воспитания обслуживающего персонала в духе охотничьей культуры за последние 15 – 20 лет стало разве что директивное отлучение егерей от совместных застолий с клиентами. Нигде в России за несколько десятилетий я, к примеру, не встретился с торжественными построениями на загонных охотах, с провозглашением «Короля охоты», с «помазанием» кровью добытого зверя, со звуками охотничьего рога.
А последнее время обслуга на базах настолько уверилась в единственном желании охотников – уехать с куском мяса, что егеря без согласования с клиентами сами реализуют лицензию внутри загона, а линию стрелков выставляют только для антуража. Так было с командой «Российской Охотничьей Газеты», подсоединенной к многочисленной группе других охотников в Истринском районе. С утра до трех часов нас держали на морозе, егеря перезванивались по мобильникам, якобы определяя места нахождения кабанов, в сумерках поставили на номера, в полутьме на веревках вытащили двух полосатиков.
«Чем ты недоволен? Могли бы без мяса вернуться!» – прервал мое ворчание сосед по номеру, выкуривший за четверть часа загона пяток сигарет. И то правда, без охоты обойтись можно, а как же без мяса?!
Был еще более показательный случай с нашей командой в Талдомском районе, когда были проигнорированы все мыслимые, как пишет наш автор, этические нормы охоты. Объединили нас с командой егерей фирсановской притравочной станции. У них была лицензия на лося, у нас – на кабана. Устроили общий загон с одной стрелковой линией. Зверь вышел на меня, и я смертельно ранил его в основание шеи.
Добить агонизирующее животное не удалось, так как к нему тут же подвалила стая зверовых лаек, устроившая кровавую свалку прямо на туше. Собрались егеря, оттащили своих собак, со знанием дела перерезали горло лосю и стали обсуждать место разделки туши. Я обратился к одному из раздельщиков с просьбой оставить на шее побольше шкуры для оформления трофея. Он (пожилой человек) и его коллеги очень удивились моим претензиям на голову, ответив мне, что у них есть свои претенденты на нее.
И только их старший (молодой человек) объяснил товарищам справедливость моей просьбы. Однако я не услышал ни от одного из них ни поздравлений, ни благодарности за помощь, ни тем более предложения вернуть патрон. Казалось, что люди не испытывали никакого душевного подъема, лишь буднично приступили к свежеванию туши и дележу добычи.
Только что эти профессионалы-егеря чуть не сорвали себе же охоту, спустив свору молодых собак на притравку по вольному зверю. Единственное, на что были способны их «помощники» – это поставить зверя на ход. Лось на махах пролетел бы то небольшое окно, в которое я стрелял, и охота на этом была бы закончена. Спасла положение наша национальная неточность – псов спустили на пять минут позже назначенного времени. Между собой мы посетовали на поразительную непросвещенность егерей, и не только в части охотничьих традиций.
Затем отправились в очередной загон (помощи, естественно, нам никто не предложил), надеясь, что по крайней мере мясную похлебку вечером мы уже заработали. Вернувшись затемно, обнаружили, что команда егерей уехала, а голова лося выскоблена настолько, что и мышке на ужин не наскрести. Ну как тут не умилиться: «Россия – щедрая душа!» Но и на этом тот богатый этическими казусами денек не закончился.
На базу подъехала новая команда охотников во главе с главным редактором известного охотничьего журнала и завсегдатаем этих угодий. Из моих коллег на следующий день могли остаться двое, включая меня. Для двоих, само собой разумеется, загонов никто устраивать бы не стал, а лишний день охоты, понятное дело, дорогого стоит. Я обратился к редактору с предложением объединиться (лицензию мои товарищи в этом случае оставляли нам), в твердой уверенности, что и он меня поймет. Тот ответил, что он-то лично не возражает, но разрешит ли егерь.
Последние три слова были произнесены с той интонацией, которая должна была исключить согласие егеря, здесь же растапливающего печь для вновь прибывших гостей. На утренней охоте он без всякого согласования объединил команды, но здесь стоял, втянув голову в плечи, и молчал. Мы с товарищем сочли за благо не ставить его в неловкое положение и, прихватив вещи, распрощались.
Ну, а теперь обещанный случай с моим зайцем из-под чужой собаки. Я находился в длительной командировке на одном из полигонов в Саратовской области. Знакомыми еще не обзавелся и в выходные дни бродил с ружьем по степи вокруг гарнизона. Я вышел к железной дороге и двинулся вдоль насыпи, когда услышал далекий невыразительный гон с другой стороны колеи. Поднявшись на полотно, вдалеке я увидел разошедшихся цепью охотников, а значительно правее русскую гончую. Угодья на той стороне железки были повеселее моих: балочки, поросшие кустарником, несколько островков лиственного леса и длинная лесозащитная полоса.
Сверху гон слышался значительно ближе, и голос собаки стал напоминать надрывный прерывистый плач. Она неспешно трусила с низко опущенной головой, то скрываясь в кустарнике, то появляясь на чистом. Между нами было метров 300, и я видел, что все ее движения исполнены озабоченной старательности. Вскоре мне удалось перевидеть и зайчишку, мелькнувшего на краю балки.
Когда гончая оказалась в той же точке, русак уже катил в противоположном направлении прямо на охотников, зашедших в колок редких кустов. Мой взгляд сверху под очень острым углом не позволял оценить расстояния между всеми персонажами спектакля, разыгранного передо мной, но ощущение присутствия было изумительным. Я видел всех одновременно: и стрелков, и собаку, и дичь.
Вскоре раздался выстрел и какие-то крики. Я присел на шпалу и закурил. Лишь только мне стало понятно, что мужики подманивают гонца, как я увидел зайца, стремительно несущегося на меня. Не знаю, поверит ли читатель, но у меня и мысли не возникло стрелять. Невольно я чуть не закричал, что заяц здесь, поскольку был уверен, что охотники его не могут видеть. Однако сообразил, что криком лишь спугну зверька, а собака сама быстро разберется что к чему. Сжавшись в комок, я наблюдал.
По мере приближения бег русака стал казаться каким-то странным, а когда он начал наискосок взбираться на насыпь в пяти метрах подо мной, я обратил внимание на кровь на следу и буквально висящую на лоскуте кожи пазанку правой задней ноги. Выскочив к полотну, заяц стал быстро уходить по тропинке, отшибленная нога бедняги при этом крутилась пропеллером. Вот тут я и решил стрелять. Я просто обязан был прекратить его мучения. Я вскочил и вскинул ружье, но заяц был уже за выстрелом. Бедолагу подвел инстинкт – он заставил его сдвоить. Развернувшись, русак пошел своим следом прямо на меня. Я бил наверняка.
Первой подошла выжловка со своим распевным плачем и, покрутившись у зайца, накрытого рюкзаком, легла. «Да не рассказывай, – прервал мои объяснения подошедший пожилой охотник, – мы же все видели, да и шли по кровище». Я отдал уже отрезанную пазанку и зайца. Принявший трофей молодой владелец собаки тут же молча достал из подсумка патрон. Я не пользовался латунными гильзами, но мне повезло быть участником традиционного действа, и я вложил его в патронташ. Покурили, помолчали и стали было расходиться, когда пожилой сказал: «Пошли с нами, чего ноги толочь без собаки?»
На долгие годы я обрел компанию верных товарищей и наставников во многих охотах, воспоминания о которых по сей день согревают душу. А позеленевшим патроном я отсалютовал, когда узнал о трагической смерти пожилого охотника.
Из архива редакции
Комментарии (6)
Пользователь удалён
Царствие Небесное автору, даже От Туда он продолжает своё дело нравственного воспитания охотников. Спасибо за рассказ и вечная память в наших сердцах...
1 ответ
Филипп Стогов
Спасибо редакции за память о настоящем Охотнике. Кухмейстера сегодня явно не хвататет, в его книгах даже с кулинарным уклоном любой охотник найдет много поэтичных строк об охоте, охоте классической и правильной. Царстивие ему Небесное.
анатолий евменов
Охотник может не слышать чужой гончей, такие случаи бывали.Однажды 2 охотника охотились в узерку, а наша выжловка столкнула беляка, тот лежку покинул, а выжловка на нее еще не вышла.Раздался выстрел , а через секунду выжловка наткнулась на лежку и пришла к зайцу с голосом. Разошлись по всем правилам и язык не повернется упрекать в чем- то этих ребят, они то были уверены, что стреляют в случайного зверя.И у нас был грех, добыли лисицу, а через 20 минут появился смычок гончих.Да еще и владельца собак найти не удалось, сколько ни трубили в рог, в надежде, что он отзовется.Такие случаи неизбежны, особенно в населенных районах, и такие случаи по человечески можно понять.Но бывают и другие примеры. Однажды зайца с перебитым пазанком, которого уже догонял наш выжлец, добрал охотник из расположенной рядом деревни. Он прекрасно нас видел, поскольку был в 100 метрах от нас, на соседней горке, но...убежал на лыжах.Да мы его и не догоняли, рассмеялись и сказали:"Не дай Бог так оголодать!"Другой случай (по моему вообще дикий). Один мой знакомый подранил русака и тот решил спастись в деревне. Его выжлец догнал зайца в 50 метрах от бани соседа (действие происходило в родной деревне знакомого).Когда охотник подошел к бане, то увидел на снегу следы голых человеческих ног и голодного выжлеца исходившего слюной.Сосед сказал, что зайца,не видел.Удивляет, как мало надо некоторым людям, чтобы потерять человеческое обличье.В данном случае хватило тушки зайца.
КСН
Основой для статьи В.Жибаровского послужило вот это письмо С.Ковалевского:
Стрелять или не стрелять?
Проповедуя правильную охоту, любое охотничье издание, в том числе и «Российская охотничья газета», регулярно помещает на своих страницах статьи, отражающие её нравственную сторону. Нет смысла в простом перечислении всех этических норм и правил, соблюдать которые должен каждый настоящий охотник, - они общеизвестны. Есть среди этих норм и такая: «Неэтичным считается (...) убить лисицу или зайца из-под гона чужой собаки. Если такое по каким-то причинам и случается, охотник должен отдать трофей владельцу гончих, а тот, в свою очередь, вернуть стрелявшему израсходованные патроны» («Советы начинающему охотнику» М.: Агропромиздат, 1991г.)
Ситуация, когда охотник оказывается на пути гонного зверя из-под чужой собаки, встречается довольно часто, особенно среди местных, сельских охотников, у которых на руках сезонная лицензия, а охота проводится в угодьях общего пользования. В иной день бывает так, что по разному зверю одновременно работает несколько гончих. В таком случае очень высока вероятность того, что заяц или лисица выйдут отнюдь не на владельца гончей. А потому у меня вопрос: «Как поступаете вы, услышав звуки приближающегося гона?» Как культурный охотник пропускаете зверя, провожая его взглядом или же «по каким-то причинам» не упускаете представившуюся возможность добыть зайца или лисицу?
На мой взгляд, в случае добычи животного несомненным остаётся одно: надо голосом дать знать, что зверь взят и, уж, ни в коем случае не покидать сразу это место. Если на вас вышел заяц-беляк, то хозяин гончей, скорее всего, где-то рядом. Да и русак, хотя и ходит широко и далеко, но со слуха гончую уводит редко. Иное дело - охота на лисицу. Сделав круг-другой под гончей, лисы обычно уходят на несколько километров и начинают кружить довольно далеко от места подъёма. Владельца гончей в таком случае вы вряд ли дождётесь. Для наглядности приведу несколько примеров.
В поисках лисиц я проверял известные мне норы со своим фоксом и вдруг в лесу раздалось такое, чего мне ни до, ни после этого не приходилось слышать. Как потом выяснилось, по русаку одновременно работало не менее пяти гончих, охотников было ещё больше. Не обратить внимания на этот разноголосый хор, от которого начинает колотиться сердце и перехватывает дыхание, я не мог. Особенно не маскировался, но зайчишка вышел прямо на меня. Крикнув «дошёл!», я направился на просеку, куда вскоре подтянулись и охотники-гончатники. Заикнулся, было, что заяц взят из-под чужих собак и по праву принадлежит владельцам гончих, но надо мной посмеялись: начитался, мол, умных книжек. Перекинулись парой фраз, выяснили, кто, откуда и разошлись, причём я ушёл с зайцем. Замечу, что у гончатников были ружья 16 калибра, а у меня – 12-го. Так что «вернуть стрелявшему израсходованные патроны» было невозможно.
В другой раз, услышав звуки гона, я увидел и охотников, под него подстраивавшихся. Однако, как водится, зверь вышел не на них, а на меня. Правда, лисица прошла далековато, метрах в семидесяти, и я не стал стрелять. После того, как гон удалился, а затем и вовсе смолк, охотники, покинув свои номера, стали сходиться. Подошёл к ним и я, сообщив, что видел гонного зверя. «А почему не стрелял?» - чуть не хором выдали гончатники, которых я до этого никогда не встречал. Сказать, что они не знали этических норм, я не могу, так, как видно было, что люди охотятся не первый год. Были среди них и молодые и пожилые, повидавшие всякое на своём веку.
Охотясь в школьные годы со своим отцом, я не раз попадал в такие ситуации, когда лисы из-под нашей гончей доставались охотникам из соседних сёл и наоборот. Лужковцы и соловцы охотились на своей стороне реки, а у елионцев не было принято ходить на «чужую» территорию, в отличие от зверя и собак, которые не признают никаких границ.
Мне кажется, что там, где дичи много, а гончая имеется почти у каждого местного охотника, вопрос «стрелять или не стрелять?» в подобных ситуациях у людей просто не возникает. Нужно учитывать и то, что местные охотники-гончатники больше всё-таки заинтересованы в результате охоты, а городских, бывающих в угодьях считанные разы за сезон, интересует сам процесс. Не у всех охота начинается сразу за околицей села. Многие владельцы гончих выезжают на охоту за десятки, а то и сотни километров, используя для этого свой отпуск. В таких случаях перехваченный чужим охотником зверь – это испорченная охота.
Когда я спросил у своего знакомого охотника-гончатника, как вести себя в подобных ситуациях, то он категорично заявил, что из-под чужой гончей зверя стрелять нельзя ни при каких обстоятельствах. «Что ты будешь делать, когда гончая словит подранка и никого, кроме хозяина, не подпустит?» Признаюсь, вопрос этот поставил меня в тупик, поскольку у меня у самого лайка, и я не хотел бы, чтобы кто-то чужой взял, например, куницу, посаженную на дерево моей собакой.
Интересно узнать мнение охотников, не раз и не два попадавших в такие ситуации, можно ли всё-таки стрелять гонного зверя из-под чужой собаки?
НИК.ИВАНЫЧ
Я как-то здесь и в других форумах рассказывал, как начинал охотиться в начале 70-х и меня наставляли: взял из-пох гончака, из под голоса зверя отдай его хозяину собаки, а он тебе два патрона. Либо стрельнул зверя, а вскоре прибежала по следу, но без голоса собака, то отдай хозяину собаки, два патрона в знак благодарности. В ответ слышал неоднозначные высказывания. Но меня так учили. Даже на охотах по гусю были случаи, когда кто-либо добравший моего подранка на поле, приносил его мне я всегда предлагал два патрона. А иногда, если у меня уже были биты гуси, я отдавал этого гуся тому, кто его добрал, патроны если и брал, то только с мелкой дробью на утку. Потому как на гуся только свои.
Александр Кузнецов
За всю свою приличную по срокам охотничью практику, я помню только один случай стрельбы по лисе из-под гончих чужим охотником. Это было в 1983 году в Казахстане на моей родине; провинившийся мужичок был командировочным из одного из городов центральной России. Патроны он, конечно, отдал, но просил никому не рассказывать о происшедшем. Просьбу уважили. Все старые традиционные отношения на охоте, правила, неписанные законы, соблюдались. Но и учили им, этим правилам деды и отцы обязательно.