Густав и Ко: история одного выезда на охоту

Изображение Густав и Ко: история одного выезда на охоту
Изображение Густав и Ко: история одного выезда на охоту

Традиция собираться на открытие утиной охоты в Шатуре стала для нас приятной привычкой. В этот раз я получил строгий наказ от жены домой утку не привозить, а собаку отработать по полной, чтобы неделю лежала плашмя от усталости.

Шатурское дождливое утро началось слишком рано.

Я боролся с ленью, тянул время, надеясь, что дождь ослабнет, а мой кобель Густав с каждым звуком выстрела становился все беспокойней и поскуливал от нетерпения.

Но вот дождь прекратился, и хочешь не хочешь, а надо вылезать из нагретого спальника.

Одевшись и сунув ноги в холодные резиновые сапоги, я открыл тряпочную дверь палатки. Из нее бабочкой выпорхнул мой пес, следом вылез и я, с удовольствием вдохнув свежего воздуха.

Собака работала ноздрями, пропуская через них болотные новости. Пришлось пару раз рыкнуть на него, чтобы вернуть на землю и заставить слушаться.

Птица, поднятая утренней пальбой, полетела, но из-за малого количества стрелков утреннего надрыва не получилось. Постепенно день набирал обороты. Ветерок делал свое дело.

Запахи птицы, как ароматы духов в парфюмерных салонах, били в нос собаке, и она поначалу не знала, куда бежать. Она даже пыталась поговорить со мной, широко раскрывала пасть и издавала звуки, мало похожие на человеческие, но уж очень мне понятные.

Встав возле ветвистой ивы, я утихомирил собаку, и мы заняли выжидательную позицию. Вспомнив, что на этой охоте птицы летают по небу, а не вспархивают с земли, пес, как и я, сосредоточился на воздушных целях.

И наконец на нас налетела стайка из трех кряковых. Они в панике летели над болотами в поисках укрытия. Дождавшись, когда утки окажутся над дорогой, я выстрелил.

Первый выстрел оказался удачным, и одна из птиц камнем упала в камыши. Второй выстрел в угон подранил утку.

Было видно, как она спланировала за канавой. Густав, не дожидаясь команды, сорвался к первой крякве и вскоре появился с добычей, крепко стиснув ее клыками и мотая головой. От такого подноса перья летели во все стороны.

— Аккуратно! — молил его я. — Все кишки из нее выдавишь. Вот умеешь ты превратить утку в тряпку за пару секунд!

Много раз я пытался отучить Густава так грубо брать добычу. Бесполезно! Где-то прочитал, что дратхаарам это свойственно, и немцы, чтобы заставить собаку быть деликатнее с добычей, при натаске обматывают игрушку колючей проволокой.

Нет, к таким жестоким методам воспитания я прибегать не стал. Шут с ней, с уткой! Ничего не поделаешь: уж такой он азартный, мой Густав!

Убрав селезня в сумку, я погладил добытчика и задумался, как направить его за подранком. Самый действенный способ — что-нибудь бросить туда, где предположительно находилась птица.

Срезал ветку и, обратив на нее внимание собаки, метнул в осоку, скомандовал: «Принеси!» Любимая игра началась. Махом перескочив через канаву, пес пропал из вида.

Было слышно, как он с треском рыщет в болотных дебрях. Затем короткое затишье, прыжок — и хлопанье отбивающихся крыльев.

Изображение Можно весь год не созваниваться, но оказаться к вечеру в условленном месте, чтобы насладиться открытием охоты. ФОТО PIXABAY
Можно весь год не созваниваться, но оказаться к вечеру в условленном месте, чтобы насладиться открытием охоты. ФОТО PIXABAY 

 — Нашел! Молодец! Принеси! — радостно кричал я своему помощнику.

Появившись на другом берегу, Густав зачем-то бросил свою добычу на землю. Он озорно смотрел на меня, часто вибрируя остатком хвоста, и радовался вместе со мной.

Эта игра ему нравилась. Ради нее он и родился на свет, и без нее жизнь в межсезонье превращалась в беспросветную скукоту.

Мои уговоры длились недолго. Пес послушался и, крепко стиснув зубами птицу, полез в воду. Селезень был крупный, запросто перепрыгнуть через воду не получилось — пришлось плыть. Пока я хвалил и оглаживал собаку, над нами снова пролетели утки.

 — Прозевали! — досадовал я, а Густав вторил мне мычанием, стараясь произнести хоть одно человеческое слово.

На смену пасмурному утру выглянуло солнце, и стало по-летнему тепло. Стрельба пошла на убыль. В конце насыпи появились охотники. По закинутым на плечи ружьям и ленивой походке я понял, что для них утренняя охота закончилась. Я тоже засобирался в лагерь.

В лагере было оживленно. Серега, подобравшись ближе к воде, щипал уток. Жарко горел костер. Из соседней компании зашел поздороваться старый знакомый. Увидев собаку, он радостно запричитал:

 — Красавчик! Какой красавчик! И умничка, наверное. Уток таскает?

 — Конечно. Одно плохо: после его подношений на утку без слез не взглянешь. Даже фотку на память не сделаешь. Измочаливает вдрызг. Вот, смотри, — и, вывалив на землю двух селезней, я продемонстрировал результаты работы кобеля.

 — Зато приносит. А я вот одну так и не достал. Недалеко упала, а через канаву не перелезть. Так и лежит там, на корм воронам или лисам. Может, попросишь своего поискать?

— Давай попробуем. Только ничего не обещаем.

Взяв Густава на поводок, мы пошли за Павлом. За нами шел Леня. Утреннюю охоту он проспал из-за затянувшегося застолья, и теперь «болел». Лечился, но болезнь не проходила. Свернув с основной дороги, мы вышли на тропинку и, пройдя несколько метров, остановились.

Изображение Мой дратхаар очень хорош, когда речь идет об охоте на утку. Фото автора.
Мой дратхаар очень хорош, когда речь идет об охоте на утку. Фото автора. 

 — Вон туда упала, — Павел показал рукой на густые заросли камыша за дренажной канавой, заполненной зеленой водой.

— Ищи палку, и будет тебе утка.

— А палка зачем?

— А как ты объяснишь собаке, куда упала птица?
Недолго думая, Паша вытащил целый дрын, торчавший из торфа, показал его собаке, прицелился и швырнул. Я же снял поводок и скомандовал:

 — Принеси!

Обрадовавшись новому заданию, Густав с разгона влетел в болотную жижу, в два счета оказался на другом берегу, отряхнулся и исчез в камышах. Паша закурил, а Леня достал пакет с семечками «От Мартина», разорвал упаковку и пересыпал их в карман.

Время шло. Я подбадривал собаку, работавшую в камышах. Паша курил. Леня грыз семечки. И вот на берег выскочил наш работяга с истерзанной уткой в зубах. Под общие восторги он покрасовался перед нами, бросил добычу и поплыл к нам. Утка осталась за канавой.

Похвалив своего помощника и огладив его по мокрой щетине, я дал ему передохнуть, а затем скомандовал:

— Принеси!

Пес с шумом и брызгами прыгнул в воду, в считанные секунды оказался около добычи, взял ее зубами и, преодолев водный рубеж, положил утку к моим ногам.
Леня растерянно уставился на собаку. Помолчав, он улыбнулся во всю ширь доброго лица и, выплюнув черную шелуху, выдал нам откровение.

Изображение ФОТО SHUTTERSTOCK
ФОТО SHUTTERSTOCK 

 — Вот если бы не семечка, которая никак не кололась, я уже был готов сказать, что поцелую твоего пса в задницу, если он принесет утку. Но семечка спасла.

 — Ну и сказал бы. Неужели думаешь, что мы тебя заставили бы собаку в зад целовать?

 — Да не в этом дело. Пацан сказал — пацан сделал. Я слово держу.

 — Тогда ладно, — согласился я. — Будем считать, что семечки тебя спасли.

Когда мы вернулись в лагерь, в чугунном казане уже вовсю кипело жаркое. Кто-то прилег отдохнуть, расположившись у костра, кто-то рассказывал про налетевших не с той стороны, с какой ждал, птиц и продолжал переживать прошедшее утро, а Леня, сев у костра, не удержался и в полном сумбуре рассказал об обещанном поцелуе, найденной Густавом утке и, конечно же, о пацанском слове.

История всем понравилась. Мы прославились, что называется, на всю округу. На следующее утро нас находили охотники, знакомые и незнакомые, и у всех была одна просьба — поискать уточку, упавшую «где-то там». Дальше все шло как по нотам. Палка, бросок, команда — и истерзанная добыча в зубах.

После утренней тяги я засобирался домой. Когда последние вещи были погружены и собачий гамак на заднем кресле пристегнут, Густав из последних сил залез в машину, положил мокрую голову на подлокотник и тут же уснул.

А я, прощаясь с друзьями, получил столько добрых пожеланий в адрес своей собаки, сколько не услышал за много лет… Спустя пару часов глубокого и безмятежного сна мой друг проснулся и, усевшись за спиной, робко положил усталую голову мне на плечо.

Я сказал: — Все мы с тобой сделали по инструкции, как просила жена. Постреляли, тебя умотали. Правда, не удержались и пару уток прихватили с собой, да еще двух подарочных. Не выбрасывать же! Но ты-то каков! Хорош! Хорош!

Почувствовав мой игривый тон, Густав принялся раскрывать пасть, чтобы поддержать дружескую беседу, и мычать. Мы давно научились понимать друг друга.
Когда пес снова захрапел, я не удержался и позвонил домой. Похвастаться. И чтобы обед приготовили праздничный. И чтоб баньку истопили к приезду.