За эти рога не дадут баллов CIC, их не впишут в книгу рекордов. Поэтому сегодня весенняя охота на оленя, марала и изюбра остается прерогативой аборигенов, добывающих панты, чтобы продать их на рынке дериватов для восточной медицины. Серьезные трофейщики и подражающие им охотники пантами не интересуются. А зря. Весенняя охота на марала — это особенные охотничьи впечатления, которые непременно стоит испытать.
Идея добыть панты на Алтае сидела в моей голове давно. Почему? Причин несколько, но ни одна из них с целебными свойствами рогов не связана. Положа руку на сердце, скажу, что в панты я не очень верю, равно как и в другие попытки компенсировать отсутствие цивилизованной медицины глотанием разных пахучих и горьких веществ.
Первая причина: успешный опыт осенней охоты на трофейного марала у меня уже был, а увеличение числа костяных пылесборников на стенах дфома в планы не входило. Вторая причина: охота на пантача — это почти единственная легальная возможность (за исключением научной) добыть марала весной, а значит, поохотиться в рериховских местах — предгорьях священной для алтайцев Белухи, ведь большую часть года она остается недоступной для человека из-за льдов и снегов. Ну а третья причина чисто практическая: хотелось получить новый охотничий опыт. Дело в том, что весенняя охота на марала разительно отличатся как от охоты на реву, так и от осенней охоты с подхода и скрадом.
Остановлюсь на этом подробнее. Осенний сезон охоты на марала продолжается с 1 сентября по 31 декабря. Самым удачным временем считается сентябрь: туристический сезон заканчивается (основная масса туристов — студенты), погодные условия оптимальны для активной охоты (не слишком жарко и не слишком холодно). А главное — состояние тропы позволяет передвигаться по высокогорным маршрутам на лошадях и жить в палатке, то есть охотиться на альпийских лугах «сверху вниз», а не «снизу вверх», пешком, что намного труднее. Планировать охоту лучше на первый месяц осени, в крайнем случае на октябрь. Этот период, помимо потрясающих видов осенней природы, имеет и еще одно неоспоримое преимущество: у маралов начинается гон. Говоря простым языком, за оленем не нужно всякий раз лезть на гору — возможно, он сам к вам придет.
Когда выпадет снег, подъем высоко в горы верхом становится невозможным, а ночевка в палатке слегка экстремальной. Охотникам придется останавливаться в долине реки, откуда к вожделенному маралу нужно подниматься в гору несколько часов, что, во-первых, требует хорошей физической подготовки, а во-вторых, может повлиять на точность дальнего выстрела.
Позднее, в ноябре, охота еще возможна, в том числе и загонным способом, но требует не только от егерского состава, но и от самого охотника больших усилий. Что под этим подразумевается, мне пришлось испытать на собственной шкуре осенью 2014 года. Вырваться в Горно-Алтайск мне удалось только в первых числах ноября, и всего-то на неделю (стандартная продолжительность тура 12–14 дней). Горные тропы, по которым за две недели до этого можно было с относительным комфортом подняться на спине алтайского «коника», обледенели. Пришлось несколько раз пешком влезать на километр вверх и спускаться обратно в базовый лагерь, на что тратились не только силы, но и драгоценное время. А спуск добытого наверху в последний вечер марала вообще превратился в особое приключение. Характер гор суров, и в расчетно-комфортное время можно оказаться «под белками» в палатке, заметенной внезапно выпавшим снегом. Но практика показала, что лучше не геройствовать.
Другое дело — весенняя охота. В период с 1 июня по 15 июля идет активное таяние снегов, открывается доступ к вожделенным маральим угодьям, что имеет свои плюсы и минусы. Как же добыть весеннего марала? Существуют два основных варианта весенней охоты. Первый из них — универсальный способ охоты в горах, точно такой же, как и осенью. Кстати, для меня, как для человека, привычного к охоте в сплошном лесу, первое время сложно было убедить себя, что это и есть тот самый пресловутый кратчайший путь к успеху. Дело в том, что охотник в лесу и охотник в горах смотрят в прямом смысле в противоположные стороны: первый на землю, а второй на небо. Вернее, на горы. Именно предварительное внимательное наблюдение, «визуальная разведка», и определяет успех будущей охоты. Многочасовое сидение с биноклем меня поначалу страшно раздражало, и только первая успешная охота примирила мою кипучую натуру с необходимостью, как местные говорят, дозорить. Второй способ еще более медитативный. В период роста рогов организм марала испытывает большую потребность в различных минеральных веществах, что тянет зверя к искусственным и естественным солонцам. Поздно вечером в сумерках, ночью по луне и рано утром при первом свете дня осторожные носители драгоценных рогов выходят на соль, где их могут караулить предприимчивые охотники. Но не все так просто. И дело даже не в том, что здесь, как и на любой охоте, большую роль играет везение: вы и марал, которого не подшумели туристы, должны вознамериться посетить солонец в один и тот же вечер.
Не одни двуногие охотники такие умные. На солонцах маралов поджидают и более серьезные и терпеливые хищники. В первый вечер охоты я, уютно расположившись на скале под кедрушкой в сотне метров от солонца, с досадой обнаружила неподалеку от своей засидки свежую кучу медвежьего г… А через час ветерок донес до меня и резкий, хорошо знакомый по овсам аромат мокрой псины и тухлятинки. Михайло Потатыч, уж не знаю, как его иносказательно называют алтайцы, тоже решил попытать охотничьего счастья, но, слава горным духам, с другой стороны поляны. Переезд на второй солонец имел тот же результат. Возвращаясь в лагерь через заросли карликовой березы, мой напарник наткнулся на две кучи того же самого вещества разной степени свежести, а через несколько шагов заметил и странный, коричнево-бурый шерстяной холмик. Сообразив, что его «раскрыли», миша со свойственной ему удивительной быстротой вскочил и устремился вверх по склону, потряхивая мягкими боками. Кстати, первого медведя мы увидели, едва проехав табличку, извещающую о том, что на территории охотничьего хозяйства «Уч-Сумер» охота без путевок запрещена. Молодой мишка спокойно пил из притока Кучерлы прямо на туристической тропе и, оглушенный грохотом водных потоков, пустился наутек только тогда, когда зазевавшийся проводник едва не наехал на него конем.
Потратив первый вечер на попытку составить конкуренцию лохматому хозяину тайги, я не сильно расстроилась и возложила надежду на подъем выше в горы, «к белкам». Но горные духи приготовили для нас испытание. Еще на подлете к Горно-Алтайску мы поняли, что под крылом самолета вовсе не поет о чем-то зеленое море тайги, а безмолвно лежит плотное, серо-белое одеяло, и у нас зародились нехорошие предчувствия. Их подтвердил Эрмен Суркашев, наш добрый приятель, который прямо из аэропорта отвез нас на местный рынок, где для меня нашлись резиновые сапожки маленького размера. Ох как пригодилась мне эта несолидная обувка!..
Дождь начинался постепенно. Сначала спрыснул траву перед первой ночевкой у солонца, затем несколько раз покапал, пока мы поднимались к конной тропе, идущей по гребню горы к перевалу Кара-Тюрек, и совершенно не мешал нам наслаждаться красотами Горного Алтая и снимать «открыточные» пейзажи. Когда по алтайскому обычаю мы открыли бутылочку на перевале, вокруг уже закручивались валки облаков разной степени свинцовости. Положенные жертвенные капли спиртного мы плескали уже на влажные камни. Спускались с перевала, свернув с тропы на Ак-Кем, ведя коней в поводу. Но то ли не понравился горным духам пятизвездочный армянский коньяк, то ли день у них сегодня был дурной, но стоило нам дойти до первой стоянки на окраине кедрача, как разверзлись хляби небесные, и мы моментально оказались мокрыми с головы до ног. И что стоило четырем дуракам поставить палатки и заночевать на месте?! Так нет! С упрямством, достойным лучшего применения, мы, усевшись на коней, снова устремились вверх, к снегу, влекомые обещаниями проводника, что в следующем распадке найдем балок и сухие дрова. Как бы не так! Пройдя по гребню здоровенного цирка, мы с удивлением обнаружили, что никакого жилья там не было, зато наблюдалось полное отсутствие дров, воды и возможности поставить палатку. Стоит ли говорить, что к этому моменту на нас не осталось ни одной сухой нитки, а руки, сжимающие поводья, плохо разгибались от холода. Чтобы согреться движением, мы спешились и поползли к ближайшему кедрачу. Но и в нем встать не смогли: шайтан, черт или как его там зовут завел нас в место, где не было воды. Решили двигаться дальше до любой лужи, понимая, что четырем взрослым людям и четырем коням явно не хватит на ночь «полторашки» минералки, лежащей в арчимаке. Еще километр туристической тропы — и один из нас заметил в ложбине скал небольшое озерцо талой ледниковой воды. Под непрекращающимся дождем развьючили коней, нырнули под кедрушки и нашли там удобное, оборудованное для костра место. Видимо, не мы были первые, кто решил воспользоваться услугами «лужи» в этом безводном месте. Развели пионерского масштаба костер, судорожно пытаясь согреться и просушиться около него. Тщетно! С неба лило, и только горячий чай не давал замерзнуть окончательно. Постепенно дождь сменился ветром. Пользуясь передышкой, мы поставили палатки, натащили сушняка для костра, переоделись, развесили вокруг огня сырое барахло, абсолютно измотанные залезли в палатки и тут же провалились в сон.
Утром горный пейзаж был приветлив и мил, будто и не было вчерашнего ночного мокрого безобразия. Осмотрелись, куда нас занесло. Опаньки! Да мы перестарались — разбили лагерь прямо над солонцом, на котором собирались сидеть. Проводник Юрий Иванович, сходивший на разведку, сообщил, что ночью после дождя на солонец, не обращая внимания на дым костра, спустился крупный марал. Наша возня, лай собаки и пасущиеся кони не помешали ему разодрать оставленные там мешки с солью и спокойно восполнить минеральный баланс, пока мы пытались согреться во влажных спальниках. После обеда решили разделиться. Напарник отправился «сидеть» марала на солонце, я с Эрменом и проводником остались дозорить в лагере. Но горы внесли свои коррективы: минут через 30 после ухода напарника снова полило как из ведра. Связались по рации. Напарник нашел сухое и уютное место под скалой и кедрушкой, поэтому остался сидеть дальше. Ну хоть кому-то повезло! Я забралась в палатку и под шум дождя уснула. Пробудилась оттого, что Эрмен тряс палатку и кричал: «Лиза! Марал! Лиза!» Сбивчиво объяснил, что с последними каплями дождя он выбрался из палатки, уселся с биноклем и увидел… его, марала. Схватив винтовку, я в легкой куртешке и сапогах на «босу ногу» выскочила наружу, и мы колобками покатились вниз по тропе к большому камню-туру. Действительно, на склоне горушки, через два небольших распадка от нас гулял марал. Хотя нет, уже не гулял, а поднял голову и начал что-то просекать, хотя боковой ветер, не уступающий по силе ночному, дул вверх по распадкам. Расстояние до зверя было чуть более 200 метров. Заняв единственно возможную позицию, из которой хорошо виден марал, я прицелилась под лопатку и плавно нажала спусковой крючок… И все, больше я его не видела. Он исчез, будто сквозь землю провалился. Как в тумане я слышала два выстрела Эрмена. Слезла с камня, и мы пошли на склон. Попадание было. Брызги артериальной крови на камнях, осколки какой-то мягкой кости, скорее всего, грудины подтверждали это. Ясно: недостаточно взяла поправку на ветер, и пулю снесло влево сантиметров на пять. Связалась по рации с напарником, сказала, что прекращаем охоту — лицензия только одна — и пошли по кровяному следу. Через сотню метров стало ясно, что ранение было серьезное: кровь лилась из раны при каждом шаге. Зверь должен был лечь, вопрос — когда. Поскольку уже темнело, нужно было решать, что делать дальше. Я настаивала на ночном доборе: если пойдет дождь, смоет следы, и тогда пропадет зверь почем зря. Через полчаса подошли напарник и проводник, захватив с собой все имеющиеся в лагере фонари и батарейки к ним. И мы в сгущающейся тьме, как черепахи, поползли вниз по склону горы, поросшей кедрачом, вглядываясь в пятна на траве. Двести метров, триста. Зверь шел зигзагами по козьим тропам. На одном из поворотов показалось, что в электрическом свете блеснул чей-то глаз. А через пару минут шорох и треск подтвердили нашу догадку. Спустились ниже. Я посветила фонариком и снова увидела глаз. Но марал уже не двигался. Зверь дошел. Он свалился с тропы и дошел под обрывом, не поломав в падении мягкие рога.
На радостях мы сделали несколько снимков, обменялись поздравлениями. Наскоро освежевав тушу, оставили ее на шкуре до утра, при этом развесили вокруг свои вещи, чтоб отпугнуть вездесущих медведей. И отправились в лагерь пить чай у костра и спать. Это завтра будут сборы, прерванные дождем, спуск с вьюками к месту, где оставлена туша, разделка мяса, долгий переход без тропы вниз, к Кучерле, 35-километровый марш-бросок до турбазы в Тюнгуре, закончившийся за десять минут до нового ливня..
Весенняя охота на марала, так называемая пантовка, — один из видов традиционной охоты, осваивать которые для меня особенно интересно. Мы промокли, замерзли и не побывали на Кучерлинском озере, но это было неважно. Не знаю, искренне ли люди говорят, что у природы нет плохой погоды, но уверена, что все охотники согласятся с утверждением: для охоты нет плохой погоды, если она удалась. И пусть залитые водкой бархатные рожки я не «употреблю» сама, а раздарю верящим в волшебное лекарство друзьям, но мне останется гораздо большее: незабываемые впечатления и воспоминания о прикосновении к легенде — весенней охоте на марала в самом сердце Горного Алтая.
Комментарии (0)