Я таежник. Каждый год в отпуске в тайне пропадал. Со всяким зверем встречаться приходилось. Правда, на медведя специально только один раз ходил – по молодости. Потом, бывало, только если деваться было некуда. Тот, кто видел тушу «раздетого» медведя, меня поймет. Лежит мужичок-мужичком, только морда медвежья. Да, и уважаю я его. А понаблюдать за ним, когда он тебя не чует, – умора. Ни в какой цирк ходить не надо.
По тайге хожу всегда один. Нет, бывает, и с собакой. А на промысле, конечно, всегда связчик. Но у него свой путик, у меня – свой. Связка нужна для того, чтобы если кто-то в базовую избу не вернулся вовремя, беги помогай – что-то случилось.
Меня спрашивают, почему я даже на самую опасную охоту хожу один. Отвечаю: «Тыл свой никому не доверяю». – «А если испытанный, проверенный друг?» – «Но он тоже – только человек...»
Вспоминается в связи с этим мне такой случай. Было это во второй половине 60-х. Тогда кабана в Московской области только разводили. Но в Белоомутском хозяйстве уже давали лицензии. Нам дали туда, и мы поехали в Каданок. А там был егерь, ну, я вам скажу, настощий. Из тех, которые знают, сколько у них зверей в обходе, где они, сколько будет в окладе, куда пойдут и т.п. Стали ставить цепь, а егерь показал, где, вероятно, звери пойдут. Туда надо было поставить опытного охотника. Нашли такого, лет сорока пяти. Со стажем. В тайге бывал, на медведя ходил.
Поставили его. В загон пошли наш охотовед Алексей, егерь хозяйства и я. Егерь взял двух лаек. Я усомнился. Говорю:
– Зачем собак? Сами нагоним. А то чего доброго, порвет собачек. А те хороши!
– Ничего,– сказал егерь, – они у меня ученые. На рожон не полезут. Только с приличного расстояния покажут и облают зверя.
Протрубили и погнали потихоньку. Собачки лают и прямо на тот номер идут. По следам видим: туда кабаны идут. Гоним-гоним, а стрела нет. Выходим на номер – гонные следы, ружье валяется, а «знаменитый» охотник сидит на дереве, на ветке толстой, дерево обхватил, глаза сошлись в одну точку...
Ну, что тут делать! Мы обошли дерево. Алексей кричит ему:
– Слазь!
Никакого впечатления. Тогда Алексей чем-то по дереву постучал. Тут он очнулся. Слез. Алексей спрашивает:
– Что с тобой?
– Не знаю...
И так тоже бывает. А вы спрашиваете, почему я один по тайге хожу? На себя-то надеюсь, а вот еще на кого-то... Вдруг увидит клыки или там пасть, рога, отрубится непроизвольно – и винить некого...
А это вообще давно было, в конце сороковых или в начале пятидесятых. Еще сравнительно недалеко от Москвы приличные угодья были. Однажды в сентябре договорились мы с соседом Романом, тоже заядлым охотником, сходить на болотце, слева от дороги от Осеченок на Зюзино. Там тогда дупеля водились и бекасы.
Я из института с занятий в субботу приехал и пошел к Роману, сговориться на завтра. Захожу. Мать встречает.
Говорю:
– Роман дома?
– Заходи, – говорит, – он в доме на кровати лежит. Занемог малость.
И улыбается. Чего, думаю, она улыбается, если сын занемог.
Вхожу – Роман на кровати лежит и стонет.
– Что это с тобой?
– Радикулит.
– Где же ты простыть ухитрился?
– Какое простыть? Со страху!
И рассказал мне Роман свое приключение. И грустно, и смешно.
Я-то шесть дней в неделю был на занятиях. Роман посвободней был. Решил он проверить то болотце заранее, есть ли там что. Собрался в пятницу, часа в три дня: на велосипед – и туда. Приехал. Болотце – как болотце. Мокровато. Пеньки, сосенки чахлые, известно, болотные, полусухие, да и засохших кругом много. Обычный пейзаж.
Поставил Роман велосипед к какому-то дереву, сам сел на пенек, закурил. Думает, покурю и пройдусь по болоту. Ружье на коленях держит.
Вдруг в лесочке шорох. Глядит, из леса сохатый вышел, метрах в ста от Романа. Рога – корона! Такие тогда дома и у нас были. Вот Роман сидит и любуется на красавца. Покурил, встал, ружье за спину, на быка руками замахал и – «чш-чш!»... Обычно от этого лось в бегство обращается, но этот голову нагнул, рога выставил вперед и не спеша к Роману: топ-топ... Роман опять: «чш-чш!» Какой там «чш-чш». Откуда, говорят, чего берется! На ближайшую сосенку, как белка взлетел. А сосенка чахлая, гнется. Роман думает, сейчас подойдет, пнет рогами сосну, и он как раз лосю на рога шлепнется. Устроился Роман как-то поудобней на этой сосенке (не знаю, уж как это ему удалось), ружье сумел снять: если подойдет бык, стрелять ему в то место, где голова с шеей соединяется. Пусть и мелкая дробь, а метров за пять свалит.
А лось подошел к ромкиному велосипеду, обнюхал его, потом поднял голову в сторону Романа, как-то так носом – «фук!» От этого «фука» у Ромки сердце екнуло, чуть с дерева не свалился.
Видно, только тут сохатый «расчухал», что перед ним не бык-соперник, а совсем другое существо, которое ему просто ни к чему. Бывает. Когда у лосей гон, у них глаза мутные. Могут сразу не различить.
Бык повернулся и медленно ушел.
А Роман слез с дерева. На велосипед.
И так «врезал», что до дома куда быстрее, чем обычно домчал. Но как только в дом вошел, тут же его «перекосило». Еле до кровати добрался.
Да! Радикулит бывает не только от простуды.
Комментарии (0)