«Нужно ли закреплять угодья?». Под таким заголовком вышла передовица в № 45 «Российской Охотничьей Газеты» от 05 ноября 2003 г., подписал ее биолог-охотовед Александр Тихонов.
Смысл статьи в виде реферата можно изложить так. Придуманное в 60-е годы прошлого века правительством СССР закрепление угодий привело к удорожанию охоты и бесправию охотников. Если на заре советской власти охотник, получив билет, мог охотиться на территории всего Советского Союза, то с закреплением угодий вынужден был охотиться в месте, куда предписывала путевка, за которую еще надо и деньги заплатить. Из чего выходит, что охотпользователь является ненужным посредником между государством и охотником. Сервис в охотхозяйствах не развивается, поэтому закреплять угодья не нужно, право выдачи документов на охоту предоставить госорганам, а вскоре, с введением частной собственности на землю, это право перейдет к землевладельцам и вот тогда-то наступит счастливая пора для охотников – охота станет дешевой и вседоступной.
Думаю, что первый вопрос вместе со мной задали многие, прочитав эту статью: «Какой Тихонов?». Если это заместитель руководителя охотдепартамента России – то, что это? Заблуждение? Или великое желание растоптать то, что еще осталось от охотничьего хозяйства России? Либо ведомственная агония, после того как налоговый кодекс признал плательщиками за пользование животным миром не только физические, но и юридические лица?
В то же время, как сам руководитель охотдепартамента Саурин А.И. в интервью журналу «Отдых в России» (октябрь 2003) заявил, что мы заинтересованы в увеличении числа арендаторов охотугодий, что это самый перспективный путь.
А.Тихонов делает вывод, что проделанная работа по закреплению охотугодий ничего не дала для развития любительской охоты, признавая этим напрасным колоссальный труд, проделанный отечественными учеными, охотоведами-практиками и простыми охотниками, объединившимися тогда в охотколлективы для работы в охотничьем хозяйстве. Вряд ли сегодня разделили бы его мнение ныне покойный начальник Главохоты РСФСР Николай Васильевич Елисеев и многие специалисты, которые трудились под его руководством в то время.
Давайте посмотрим, что же на самом деле происходило в 1960-е годы в процессе закрепления охотугодий. Расширяется и развивается егерская служба, в егеря привлекаются опытные охотники-промысловики, угодья впервые получают реальную охрану. Абсолютное большинство угодий впервые узнают, что такое биотехнические мероприятия. В проведении охранных и биотехнических работ принимают участие сами охотники, выезжающие из города по заданиям охотколлективов. Строятся заводские охотбазы, приобретаются дома под остановочные пункты.
Вспомним или спросим у тех, кто помнит, что представляли собой охотугодья до 1960-х годов, то есть, до начала закрепления их за государственными общественными и кооперативными организациями. Думаю, пример Ярославской области будет наглядным для европейской части России. Угодья практически не охраняются, не знают биотехнии, но, следует признать, в них достаточно мелкой дичи – пушного зверья и птицы. Почему? Объяснение простое. В 1950-е годы применение удобрений и ядохимикатов в сельском и лесном хозяйствах еще не достигло своего пика. Пресс охоты также крайне низок. Сельское население часто работает без выходных, от зари до зари. У людей, бывало, на сон времени не оставалось, не только на охоту. У городского населения – один выходной день и короткий ежегодный отпуск. Низкая, а вернее сказать, никакая, техническая оснащенность охотников (мотоцикл, дай Бог, был у одного на несколько тысяч) плюс ко всему повсеместное бездорожье. Кстати сказать, и сейчас есть уголки европейского севера и Сибири, где животный мир сохраняется за счет недоступности этих мест. Крупных же животных – лося, кабана, медведя, – из-за отсутствия биотехнии и действенной охраны в те годы было крайне мало. Понятно, что для браконьеров больший интерес всегда представляли крупные животные.
К концу 70-х годов, говорит автор статьи, 70% угодий были поделены на охотхозяйства, то есть закреплены. А теперь я предлагаю господину Тихонову заглянуть в архивы, думаю, у него есть такая возможность, и посмотреть данные о численности и добыче диких копытных животных и медведя 1960 года и начала 1980-х, и еще раз попробовать ответить самому на поставленный вопрос, что же дала политика закрепления охотугодий для развития любительской охоты.
Я же, не заглядывая в архивы, скажу, что численность, а соответственно, и добыча крупных животных за эти годы увеличилась многократно. Объемы биотехнических мероприятий ежегодно возрастали, многие охотничьи угодья узнали, что такое дичеразведение, расселение, акклиматизация и реаклиматизация. Браконьерство было сведено к минимуму. Основным показателем оценки земледельцев является урожайность. Почему мы сегодня забыли про такой показатель, как продуктивность охотугодий, а все больше оцениваем работу охотничьих хозяйств по наличию фешенебельных баз и импортных снегоходов. Даже не владея точными цифрами, я могу с уверенностью заявить, что продуктивность среднего охотничьего хозяйства европейской части СССР начала 1980-х годов (в сопоставимых ценах) выше любого сегодняшнего лучшего хозяйства России и, думаю, была не так далека от среднеевропейской. К примеру, каждый второй ярославский охотник в начале 1980-х имел возможность принять участие в охоте на копытных или медведя. Следует признать, к этому времени в связи с прошедшим закреплением угодий, несмотря на все издержки советского времени, охотничье хозяйство страны сформировалось как отдельная хозяйственная отрасль.
Не надо обвинять охотпользователей в том, что Госкомцен РСФСР в 1977 году утвердил цены за путевки на охоту, это больше было надо государству, а не охотпользователям. Дисбаланс товарной и денежной массы, находящейся в распоряжении населения, тогда нарастал, и госорганы искали способы откачки денежных средств из оборота. Служить развитию охотничьего хозяйства деньги, собранные за путевки, не могли, поскольку мертвым грузом оседали на счетах охотобществ и Росохотрыболовсоюза. Нельзя было на эти деньги приобрести технику, ГСМ, построить базы, выплатить премию или что-то еще. Поскольку на все тогда нужны были фонды, лимиты, наряды, штаты и т.п., а в Госснабе, Госплане, Госкомтруде решались нужды более важных отраслей, а охотничье хозяйство обслуживалось по остаточному принципу. Так о каком развитии сервиса могла идти речь?
А. Тихонов для стимулирования развития сервиса предлагает отделить право выдачи разрешительных документов на охоту от сферы обслуживания охотников, а лицензии на диких копытных животных и медведя разыгрывать в лотерее, поскольку на всех не хватает, а законом этот вопрос не отрегулирован. Да нет закона «О распределении лицензий», но этот вопрос давно отрегулирован налоговым и антимонопольным законодательством. Непонятно, чем же не нравится автору сегодняшний способ распределения лицензий: либо заработай, либо заплати.
Попробуем представить, как будет развиваться сервис и туризм, если у владельца охотбазы не будет закрепленных угодий, а лицензии между охотниками будут разыгрываться в лотерею.
Прилетел охотник с другого континента, а ему говорят – вот вытащите счастливый шарик из барабана, внутри которого спрятана лицензия, – поедете на охоту, а не повезет, то просто полюбуетесь окрестностями. Повезло – вытащил шарик с лицензией. Повели его на охоту, а зверя-то, на которого выдана лицензия, нет в окрестностях, поскольку вчера здесь охотились те, кто раньше вытащил счастливый шарик.
Автор в статье делает ссылки на то, как замечательно поставлено охотничье дело в США и в Германии. Во-первых, надо всегда помнить, что мы в России и у нас столько «но». Во-вторых, был я в Германии – не знаю, как там прописано в законе, но видел, как немецкая семья (не землевладельцы) арендуют охотугодья. Это лес, сельхозугодья фермеров и госуниверситета. По обязательствам они содержат специалиста – егеря для охраны, проведения биотехнических и охотхозяйственных работ. Что заслуживает внимания в немецком опыте: высокая культура охоты, грамотная эксплуатация стада копытных, добротные охотхозяйственные сооружения, законопослушание. Фактор беспокойства животных сведен к минимуму, загонные охоты отсутствуют, охотятся с вышек на полях и подкормке. Собаки используются только для добора подранков. Благодаря перечисленному достигнута высокая плотность косули и кабана. И, что неприемлемо для России, то, что в угодьях охотятся всего 4-5 человек на косулю, кабана и раз в 2 года – на оленя, еще попутно истребляют лисицу. В хозяйствах много зайца, фазана и, видимо, другой дичи, на нее и сами не охотятся, и других не пускают.
Поскольку сегодня государство сделало ставку на частную собственность, частник должен быть привлечен к ведению охотничьего хозяйства, но исключительно на арендной основе. В первую очередь за частником должны быть закреплены еще не закрепленные угодья, а также слабо осваиваемые современными охотпользователями. Не так, как это делается в отдельных регионах: у охотобществ в пользу частных структур отбираются лучшие доступные угодья, которые общества в состоянии вести сами. В процессе перезакрепления угодий нужно всегда помнить, что общества охотников решают социальный вопрос для государства, предоставляя возможность охоты для всех желающих, частник же делает свои угодья закрытыми. Бесспорно, частные структуры способны быстрее, чем общества, развивать сервис для охотника, но развиваться он будет только через закрепление за ними охотугодий. Предоставление права охоты охотнику непосредственно госорганом исключает развитие сервиса из-за отсутствия перспектив для частника.
Предоставление этого права будущим землевладельцам – абсурд для России. Лишь единицы руководителей сельхозпредприятий и фермеров являются охотниками, а сколько из них имеет представление об организации охотничьего дела, говорить не приходится. Может и будет «эльдорадо» в России с введением частной собственности на землю и передаче права разрешать или не разрешать охоту землевладельцам – только лет через восемьдесят. А пока охотнику придется испытать бесправие, неразбериху, запреты, унижения и т.п. Охотугодья в этом случае ждет некомпетентность хозяев, снижение объемов биотехнии, отсутствие охраны, браконьерство и, как следствие, оскудение.
Давайте представим, что сегодня, как предлагает А.Тихонов, охотник по упрощенной схеме у госоргана получил документ на право охоты и может ехать охотиться в любой уголок России. Это при современном-то количестве охотников и их технической оснащенности (скоростные автомобили, оружие, прицелы, вездеходы). Не думаю, что Тихонов не понимает, что процесс предоставления права охоты должен грамотно регулироваться, а для того, чтобы регулировать, нужны соответствующие штаты. На их содержание нужны деньги, ведь государевы люди тоже бесплатно не работают. Не надо лукавить насчет посредника – охотпользователя. Насколько дешево и просто ныне в госорганах без посредников что-либо оформить мы знаем – сталкивались при оформлении наследства, земельных участков под строительство, регистрации автомобилей, разрешения на приобретение оружия и т.д.
Чему же удивляться, что по поводу введения платы за пользование животным миром больше всего возмущались общества охотников, ведь охотник не может платить беспредельно, наступит момент, когда одни откажутся от охоты, а другие пойдут браконьерить. Поскольку охотнику кроме сумм, уплаченных при оформлении разрешительных документов на охоту, приходится оплачивать за прохождение медкомиссии, лицензию на оружие, стоимость самого оружия и боеприпасов, одежды и обуви, продуктов питания, а по поводу цен на все это дискуссии не устроишь – хочешь плати, хочешь нет. Потому сумма, которая предъявляется охотнику на право охоты, должна быть реальной. А то, что руководители российского уровня не сумели договориться, как поделить эти деньги между государственным органом и охотпользователем, – охотник не виноват.
Какие бы статьи не писались, рассчитанные на обывателя, в каком свете не выставлялся бы современный охотпользователь – в виде посредника или нахлебника, каждому разумному человеку понятно, что современное охотничье хозяйство не может существовать без комплекса охранных, биотехнических и прочих хозяйственных работ. На все это нужны деньги, и под каким бы «соусом» они не взимались, схема одна: поехал на охоту – заплати. Не надо организовывать лотереи, так как на это тоже нужны деньги. Просто нужно обеспечить доступность охоты на пернатую дичь и зайцев для большинства желающих как финансовую, так и физическую. Размер платы за дефицитные охоты на копытных и медведя определит рынок, а сколько из этих средств достанется государству, теперь установил закон.
Комментарии (0)