Самая любимая

Желание завести охотничью собаку возникло довольно неожиданно. Вообще-то собаки в хозяйстве были всегда, и в родительском доме и в своем. Как-то в голове не укладывалось, что можно в деревне жить без собаки. Это и сторож в доме, и друг, и стадо пасти помощник, и просто компаньон в прогулках, а иногда и в беседах.

Известно, что собаки имеют способность улыбаться, и даже очень мило улыбаться.

Охотничьих собак никогда у нас не было. Да и охотой серьезно ни отец мой, ни кто другой из родни серьезно не занимался. Хотя ружье в семье было, и на охоту за утками я хаживал, сначала с родителем, потом в одиночку. Стрелять меня папа научил или, вернее, начал приучать лет с 5–6. В семье традицией стал выстрел из одностволки по газете из положения лежа в день моего рождения. Папы давно уже нет, к сожалению, а память о нем и его наука, к счастью, живы. Добрая традиция прижилась и в нашей семье, и уже мой сын с шести лет с трепетом и радостью дырявил газеты из старой дедовой одностволки.

Вот сын-то в 14 лет и высказал впервые мысль: «Папа, давай заведем охотничью собаку». Ружье у него в эту пору уже было. И охотником он вырос более заядлым, чем я. Поэтому собаку решили покупать. Вопрос встал – какую? После тщательного изучения справочника по собаководству с иллюстрациями и кратким описанием пород сын произнес: «Хочу дратхаара».Эту породу я знал очень плохо. Да и какую я знал хорошо? Поэтому первое знакомство с дратхаарами было чисто заочным, по краткой статье в справочнике.
Что нас привлекло? Что собака крупная – значит, сильная и выносливая. Что немецкая – значит, послушная и дисциплинированная. Что универсальная – значит, больше вариантов охоты. И, наконец, что грубошерстная – значит, можно держать на улице. Но где взять породистого щенка? Не очень веря в удачу, я обратился к хорошему знакомому из Рязани. Его ответ был по-военному четким и очень обнадеживающим: «Да ,щенки есть. Да, хороших кровей. Да, у товарища по охоте. Да, можно забирать».
Та осень 2005 года вспоминается периодом легкого, хрупкого, но очень понятного счастья. Были долгие совместные разговоры с сыном, были мечты и фантазии у каждого в отдельности, были приятные приготовления к появлению щенка. Было даже сердитое, на полном серьезе прошитое стальными нитками женской логики (и все же банальное) требование супруги: « Или я, или собака!» Ну и ответ следовал тоже банальный, к тому же прошитый не менее прочными нитками мужской солидарности: «Конечно же собака!»
Это стало ясно сразу же, после появления щенка в доме. Лада мгновенно покорила всех своей лохматостью, подвижностью, сообразительностью и стала всеобщей любимицей. Кличку придумал сын. Он же взял на себя основное бремя по уходу за юной дратхааркой.
К слову сказать, нам было все равно, какого пола будет щенок, просто в помете все кобельки были уже распределены, и нам досталась девочка. Теперь я радуюсь этому, потому что и на своем опыте, и на опыте друзей убедился, что кобельки гораздо упрямее в обучении. А наша Лада все схватывала на лету, стараясь угодить хозяину буквально во всем. Пресловутые «женские вопросы», оказывается, решаются очень легко при хороших заборах и вольерном содержании.
Первую зиму Лада провела во дворе, в вольере, хотя рождена она в августе. Правда, я сделал маленькую утепленную конуру со шторкой на входе, в которой она отлично перенесла довольно холодную зиму. Морозы достигали 30 градусов, а щенок, казалось, не замечал их. Был весел и бодр, мгновенно выскакивал из конуры, с удовольствием гулял в любую погоду, носился по сугробам и все время мерялся силой с живущими у нас двумя взрослыми гончаками.
Поражало умение Лады лазить. В трехмесячном возрасте она научилась перелезать тесовую стенку вольера высотой одинметр. В 8 месяцев ее не удерживала уже стенка из рабицы высотой 1,8 метра. Пришлось сделать вольер крытым. Так и там она нашла над дверкой щель размером 13х50 сантиметров и смогла как-то бочком протиснуться в нее. Пришлось заделать и эту щель.
Весной, гуляя по сырым еще лугам, довольно легко мы освоили «челнок». В течение лета оттачивали выученные еще зимой основные команды. И вот август. Охота. Первая охота с легавой собакой. Вечерние приготовления. Утренние волнения. Поле с прошлогодней стерней. Довольно правильный челнок против ветра и – стойка.
У меня и у сына всегда были опасения, а будет ли собака делать стойку. Ведь вопреки обещаниям специалистов, Лада, будучи щенком, никогда не вставала ни по кошкам, ни по воробьям. И тут у меня от сердца отлегло. Это была настоящая, классическая стойка, с напряжением во всем теле, с поднятой передней лапой, с трепещущим чутьем.
Дальше все было обычно, но для нас ново. Команда «вперед». Уверенный бросок собаки, треск крыльев поднявшейся перепелки и выстрел – к счастью, меткий – моего сына. Лада без команды нашла и принесла добычу. Это, конечно, было ошибкой в натаске собаки, сказалась моя неопытность. Легавая была слишком азартна. Страсть не позволяла ей остаться на месте после подъема птицы.
Все первое поле мы отучали Ладу от гоньбы. Пускали ее в поиск с тонким поводком длиной 5–6 метров, закрепленным на шее удавкой. Стойки были очень твердые. Пустых стоек и сходов не было. Подойдя к замершей собаке, я фиксировал другой конец поводка к земле металлическим стержнем и подавал команду «вперед», а после подъема перепелки – «лежать». При невыполнении последней команды мощный рывок тонкого шнура валил собаку на землю. Способ, конечно, жесткий, но очень действенный. После трех-четырех охот команда «лежать» уже выполнялась, хотя со шнуром на шее мы охотились до конца сезона.
Основными объектами охоты по первому полю были перепела. Обычно они сидели по две-три птицы и отлично держали стойку. Поражала их способность к маскировке. При поиске подранка на поле со старой стерней Лада сделала стойку и уперлась взглядом буквально себе под ноги. Мы с сыном смотрели туда же в четыре глаза и ничего не видели, кроме сухой земли и старых соломинок. Увидели мы перепелку только после команды, когда собака взяла птицу в зубы.
Интересны были работы Лады по коростелям. После стойки она азартно вытаптывала их из травы и подставляла под выстрел.
Я стал свидетелем того, как ловко коростель бегает в густой траве. Собака добирала подранка, который упал очень близко от меня. Вместо того чтобы бежать по прямой, очумевший коростель, раненный в крыло, выписывал зигзаги вокруг меня в радиусе двух-трех метров, и я отлично видел все его передвижения до тех пор, пока Лада его не поймала. Птица бегала в траве с огромной скоростью, выставив вперед клюв, вытянув шею, плотно прижав крылья и как-то наклонившись вперед. Сзади были видны одни ноги, которые мелькали с удивительной скоростью. Густая трава совершенно не мешала птице передвигаться. Без собаки взять такого подранка, конечно же, было невозможно.
Были очень интересные работы по тетеревам. Первый раз, причуяв выводок, Лада даже стойку сделала какую-то неуклюжую. На ее морде, да и во всей фигуре, читались удивление, оторопь и азартность одновременно. Ее поразил запах дичи, который, я думаю, был гораздо сильнее запаха коростеля или перепелки. Но эта неуверенность очень скоро прошла. Уже при встрече со вторым выводком Лада продемонстрировала уверенную потяжку, стойку, подъем выводка по команде «вперед» и аккуратную аппортировку трех тетеревят после удачного дуплета моего сына.
Ярче всего азартность и выносливость собаки проявились при доборе подранка селезня.
Ранней весной мы проходили с Ладой около небольшого, менее гектара, кочкаристого болотца, полного талой водой. Неожиданно раздалось хлопанье крыльев. Пока разглядел селезеня, пока прицелился, прошло время. Стрелял уже на пределе. Дробь все же перебила крыло птице, и сильный подранок упал к противоположному краю этого сильно кочкаристого болотца.
Лада отлично все видела и тут же бросилась в ледяную воду. Что это был за поиск! Селезень проныривал под водой метров 20, выставлял из воды около кочки голову, дышал и осматривался. А за ним, все же улавливая запах, с прилаиванием и визгом неслась собака. Она бросалась в воду с головой, проплывала 3–4 метра, вскарабкивалась на гряду кочек и тут же снова бросалась в воду. Теряя запах и направление поиска, визжала сильнее. Снова прихватив запах, прилагая титанические усилия, рвалась к новому месту появления птицы. И такая работа продолжалась не менее получаса с неослабевающим азартом.
Только когда мне удалось выстрелить по селезню еще раз, Лада взяла его в зубы и положила мне под ноги. Усталая, она отряхивалась и улыбалась. От счастья, наверное. Во всю пасть. Я поцеловал ее в лохматую мокрую морду. Это была великолепная охота.
Расскажу еще один эпизод из охотничьей биографии Лады. Была все та же весна. Вторая весна в жизни нашей собаки. Сильно похолодало. Температура опустилась до нуля градусов. Шел холодный дождь со снегом. Все низины были залиты талой водой. В одной из таких низин мы с сыном решили покараулить гусей. Видимость сильно упала из-за снега. Гусь должен был идти очень низко. Заняли позиции под кустами метрах в двухстах друг от друга. Лада со мной, по колено в ледяной воде. Она вела себя совершенно спокойно, не тряслась от холода, не скулила. Стояла и внимательно смотрела по сторонам. И все-таки ее было жаль. Ведь я-то в сапогах, а она – босиком. Решил: через полчаса уйдем. Прошли полчаса. Снег не переставал. Собрались уходить... И тут гуси.
Они шли очень низко, правильным клином, чуть в стороне от сына и точно на меня. Павел вскинул ружье. Я чуть не закричал: «Что ты делаешь?! Ведь далеко!» Он словно услышал, опустил вертикалку. Уступил взять первого в жизни гуся мне, потому что у меня было вернее. И я не оплошал. После выстрела четвертый от вожака гусь, махая уже одним крылом, опустился на воду в 30 метрах от меня. После второго выстрела упал. Это был замечательный трофей.
Лада очень осторожно подплыла к нему, правильно взяла поперек тушки и медленно, как-то плавно (или мне так казалось?) принесла добычу к ногам.
Разбрызгивая воду, к нам бежал сын и кричал: «Папа, это фантастика!» Мы любовались птицей, ощущая, какая она тяжелая и какое плотное оперение у нашего гуся. Уже не замечали ни снега, ни холода. Забылась усталость. Мы были счастливы. Причем все трое.
Когда пришли домой, частичка этого счастья передалась нашей маме и дочурке Даше. Они ощипали гуся и приготовили из него вкуснейшие деликатесы, которыми мы угощали наших лучших друзей.
К сожалению, мы с сыном не смогли продолжить охоту с Ладой осенью. Лады не стало. «Мы в ответе за тех, кого приручили», и, конечно, я в ответе за случившееся.
Трагедия произошла тихим июньским вечером на неоживленном шоссе. Я и три моих собаки возвращались с велосипедной прогулки. Очень удобно прогуливать собак на велосипеде. Быстро и приятно. Экономится время. Но... Экономя время, мы теряем друзей. Так и случилось. Мимо меня на большой скорости проскочила «пятнашка». И тут же сзади удар, треск и визг тормозов. Первая мысль: «Кто?» Оказалось – самая любимая. Как всегда.
Лада погибла мгновенно. Она не мучилась ни секунды. Что творилось на душе – не передать. Давила тяжесть утраты и непоправимость случившегося. Дети плакали. Мы с женой тоже.
Ладу мы похоронили на краю дубовой посадки среди просторных полей, где она так славно охотилась. Я пожелал ей счастливой охоты и попросил прощения. Сын дважды выстрелил из охотничьего ружья в звездное небо.
Били перепела, кричал коростель...