Изображение Старый «Зимсон»
Изображение Старый «Зимсон»

Старый «Зимсон»

Теперь основными задачами стали победа над болячками уже ставшего моим «Зимсона» и возвращение его в первоначальное техническое состояние.

Первое, что надо было сделать, это обзавестись профессиональным инструментом, ведь без него нечего было и думать о ремонте. Это ведь ружье,
а не водопроводный кран, для которого все сгодится.

ков Петрович для ремонта уже моего «Зимсона» одолжил кое-что из своего инструментария: настоящие тульские оружейные отвертки с груше­образными гранеными ручками, удобными для большего упора при отворачивании тугих винтов, с острыми, как нож, лезвиями. Каждая такая отвертка была заточена под конкретный винт. Если на колодке было пять типоразмеров винтов, значит и открывались они каждый только своей отверткой, и никак иначе. Петрович снабдил меня также и специальными бородками различного диаметра для выколачивания втулок и шпилек и еще кое-каким мелким инструментом, без которого было не обойтись. Деревянный молоток с резиновым затыльником я раздобыл из ассортимента автомехаников и не спеша приступил к работе.


Начать надо было, конечно же, со стволов. Было ясно, что просто шомполом их не вычистить. Стволы ведь у немцев не хромированные и потому особо трудоемкие в плане чистки, а тут случай не просто вычистить, а как-то восстановить, чтобы хотя бы кольца сужений внутри ствола были видны. Для этого требовалась хорошая химия. Химия, которую в те годы не продавали в магазинах и которую знающие охотники делали для таких случаев сами. Так и я по продиктованному рецепту раздобыл компоненты, благо, что дефицитом они не были, и приготовил стволам настоящую баню, утопив их в специально приготовленном щелочном растворе. Отмачивая, вытирая и смазывая, опять отмачивая, вытирая и смазывая, я несколько дней отдирал всю грязь, вьевшуюся в стволы. Потихоньку стволы начинали блестеть,
и, наконец, можно было различить «три кольца ствольных сужений». Если вложить гильзу без капсюля в патронник и посмотреть в ствол с противоположной стороны, то различаются три белых кольца, которые многие, естественно неверно, истолковывали как три кольца в вензеле — клеймо одной из самых популярных крупповской ствольных сталей.


Когда со стволами было более или менее покончено, я взялся за замок. Его надо было вскрыть, посмотреть, что там делается, и, если все детали целы, удалить старую, окаменевшую смазку и смазать все заново. Здесь надо было соблюсти правильность и последовательность отвинчивания винтов, так чтобы расположенные внутри пружины не вылетели со своих гнезд, а шляпки винтов, имеющие части художественной гравировки, не были свернуты избыточным усилием. Эта задача при всей кажущейся простоте оказалась куда более сложной. За годы винты намертво схватились в своих гнездах, и провернуть их без повреждений было невозможно. Опять пришлось прибегать к помощи химии. Отсоединив замок от приклада, я «отпарил» замок сначала в обезвоженном керосине, а затем в растворе, близком по составу к тормозной жидкости. После такой бани винты под отверткой зашевелились, но все равно необходимо было отвинчивать их крайне осторожно, чтобы не повредить шлицы. Когда винты были вскрыты и механизм замка разобран, я увидел в целости все пружины оригинального образца. Это было очень важно, потому что в случае поломки найти им замену было бы просто невозможно.


Внутренней истертости металла в замке в виде металлической стружки и характерных углублений в корпусных поверхностях, к счастью, не оказалось. Механизм был цел и исправен, за исключением пружины запорного болта Гринера. Она, к большому сожалению, была сломана, и надо было искать что-то, чем ее заменить. Почему «что-то», потому что в то, что удастся найти такую же оригинальную пружину, я почти не верил, ведь ружье старое да еще иностранное, не в Германии же ее заказывать. На дворе ведь был 1994 год!


Стал я искать у друзей и знакомых оригинальные пружины. Как и ожидалось — не нашел. Нужно было переделывать пружину от «тулки» или «ижа». Эти пружины имелись, но как ее переделать? Материал пружин — каленая по особой технологии сталь, согнутая в «ласточкин хвост». Шлифовальным кругом к ней прикасаться Петрович очень не советовал. Из-за термической нагрузки может измениться ее жесткость. Выход был только один — напильником и ручками. Так я ручками ее и перетачивал. До сих пор мои домашние помнят, как я, сгорбившись за столом над тисками, кряхтел несколько дней, изготавливая деталь для своего любимца. Когда пружина была обточена под нужный размер, я поставил ее в гнездо и попробовал на жесткость. Результат-то всей этой переделки был не гарантирован. Переточенная и потерявшая в размерах пружина могла в итоге оказаться такой жесткой, что провернуть ее ручкой отпирания было бы невозможно без ущерба для всего механизма, или, наоборот, она могла получиться излишне мягкой и не способной надежно запирать замок. Однако, к моей большой удаче, все получилось более-менее хорошо. Замок она все же немного недозакрывала (буквально пару миллиметров), но на 90% рычаг вгонял поперечный болт запирания в ствольный засов. Ура! Мне и это удалось, ликовал я.


Новую ствольную антабку взамен той, что была на «Зимсоне» в виде согнутого гвоздика, мне все же удалось раздобыть, и, попросив об услуге одного человека, я исправил и этот недостаток. Скрученное гнездо под шуруп спусковой скобы я восстановил быстрее всего, поставив на клей деревянную пробку и вскрыв новое отверстие. Шуруп вошел в него плотно, с натугом, и стоит там до сих пор, не шевелится, несмотря на уже достаточное количество выстрелов, которое я успел сделать после ремонта.


Что касается восстановления и ремонта деревянных частей — цевья и ложи, я решил их сильно не трогать, и вот почему. Когда ружье «в возрасте», это видно и этого не надо особо скрывать. Наоборот, притертое ружье всегда выглядит гораздо красноречивее, чем подновленное. Поэтому я лишь подлечил кое-где имеющиеся выбоины тональной смолой, и — все.

Изображение И фазаны совсем такие же, как наши в пойме Сырдарьи, — любимая добыча моего «Зимсона».
И фазаны совсем такие же, как наши в пойме Сырдарьи, — любимая добыча моего «Зимсона». 


Все должно быть соответствующим, подумал я — и, как мне кажется, не ошибся. Во всяком случае, лакирование деревянных деталей потребовало бы воронения стволов, а это уже в домашних условиях сделать гораздо труднее, да и к чему это... Я же не на выставку антиквариата ружье ремонтировал и не сватать его на продажу готовил.


Когда я вылечил все самые большие «болячки» и опробовал его на стрельбище, результаты оказались выше моих ожиданий. Оно стреляло процентов на 10–15% кучнее, чем мой ИЖ-27 в 12-м калибре. Всю значимость моей тихой радости надо понять, потому что сделано все это было в домашних условиях большим дилетантом, на чистом энтузиазме и преданности любимому делу.
После того как ружье было восстановлено, случилось то, что и должно было случиться, — я стал ездить с ним на охоту и параллельно испытывать его «боевые» качества, и прежде всего на дальность и резкость боя.


Поскольку в те годы, а именно в начале 1990-х, брендовые (т.е. от известных и авторитетных производителей) ружья у ташкентских охотников были большой редкостью, про их баллистические качества ходили разные легенды. На охотничьих привалах бывалые охотники с важным видом любили прихвастнуть, какие чудеса творит их ружье, снимая уток и гусей чуть ли не из-под облаков. Владельцы «тулок» и «ижей» в это время вынуждены были только с бессильной завистью слушать и глотать слюну.
Вот и я при первой же возможности решил проверить свой «Зимсон» на «невероятность». Чуда, как и следовало ожидать, не произошло. При своей великолепной кучности на стандартной дистанции на 50 метрах свалить утку «пятеркой» было уже делом больше удачи, чем закономерности. О приемлемой кучности осыпи на такой дистанции говорить уже не приходилось. И дело здесь было уже не в ружье, а просто в законах физики.


На охоте «Зимсон» серьезно поднял мою результативность. Он не только отлично справлялся со всеми пернатыми, от перепелок до гусей, но и так же уверенно клал и лис, и шакалов. При этом он замечательно управлялся в руках, сохраняя легкость и большой комфорт в движениях.
Малый вес и маневренность ружья оказались особенно ценными для походов в горы. В горах борьба за вес становится очень жестким условием. Кроме этого, на рельефе надо сохранять максимальную устойчивость, твердо стоять на ногах и помогать себе руками, хватаясь за уступы и растительность. А как это сделать, когда надо не только передвигаться, но и стрелять?


Если сохранять устойчивость за счет ног и рук, то уже точно не будешь охотиться, а если балансировать, опираясь только на ноги, то велика вероятность свалиться даже от отдачи после выстрела. Охотничий азарт часто «выключает» голову, и тогда — берегись, можно сломать не только ружье, но и шею.
Для того чтобы добиться большей устойчивости во время охоты в горах, не только твердо стоять на скалах, но и цепляться за уступы руками и при этом иметь возможность быстро изготовиться к стрельбе, я позаимствовал у бывалых охотников один мудреный способ ношения ружья на груди. Ремень этот представляет из себя двойную петлю, жестко фиксирующую ружье только за нижнюю антабку, которая к тому же проскальзывает по всей длине ремня вверх и вниз, а верхняя антабка пристегивается к ремню посредством специального крючка или быстросъемного карабинчика.


Карабкаясь по скалам с пристегнутым к груди ружьем, риск стукнуть его о камни гораздо меньше, нежели когда оно болтается у вас где-то за спиной. Это происходит оттого, что ружье у вас постоянно перед глазами, и упредить неловкость движений гораздо легче.


При необходимости быстро изготовиться к выстрелу; левая рука одним движением снимает ствольную антабку с крепления и ложится на цевье, а правая уже находится на уровне шейки приклада, и таким образом ружье с минимальным движением рук за секунду (подчеркиваю — за секунду, и даже не за две) приводится к изготовке стрелять. К слову, за две секунды опытный стрелок может изготовиться к выстрелу, если ружье весит на плече на обычном погонном ремне. Удобным такой способ ношения ружья оказался и для охоты на фазана, когда много часов надо ходить, как говорится, «по-английски», держа ружье все время наготове в полусогнутых руках. Очень скоро руки устанут, и ружье переедет сначала на плечо, с удержанием одной рукой за шейку приклада, потом еще как-нибудь с использованием обеих рук.
Нагрудный петельный ремень позволяет чувствовать себя и здесь максимально свободно, вовремя предоставляя разгрузку рукам и всему телу. Во всяком случае, я за все 30 лет своего охотничьего стажа ничего для себя более удобного пока не нашел.


«Зимсон» оказался очень «благодарным» на творческую мысль. Для него все время хотелось изобретать все новые и новые «приспособы», которые экономили силы на охоте, делали сам процесс более результативным и менее трудоемким. Так бывает только с очень «правильными» ружьями, которые оказываются впору для любой охоты — «что на мышку, что на мишку».

 

Изображение Даже мой верный Том «попал на гравировку» ружья.
Даже мой верный Том «попал на гравировку» ружья. 


Несмотря на то что моему «Зимсону» исполнилось уже 64 года, он по-прежнему находится в хорошей спортивной форме. Старое ружье дало мне очень многое и прежде всего, если так можно сказать, привило спортивные ценности к охоте. Ведь охота — это, в том числе, умение побеждать, выходить из соревнования с дикой природой победителем, где победа измеряется совсем не количеством добытого, а тем, КАК это было сделано. Так вот это самое «КАК» старый «Зимсон» и позволяет мне делать с максимальным удовольствием и уверенностью в результате.


С ним я могу пройти гораздо дальше и выше по своим охотничьим маршрутам, а значит, смогу увидеть и сохранить в памяти гораздо больше неповторимых охотничьих сюжетов, уникальных природных пейзажей в захватывающих золотых красках осени и в сказочном белом убранстве зимы.
Из этого ружья я попаду точнее и чаще по огненным фазанам и красавцам кряковым селезням, что подарит мне те неизгладимые впечатления, которыми и живет душа человеческая, от сезона до сезона, из года в год, на протяжении всей жизни.


И хотя со временем в моем оружейном шкафу появились и другие не менее именитые ружья, для меня мой старый «Зимсон» по-прежнему остается самым любимым и заслуженным ружьем, подарившим мне столько эмоций и воспоминаний, которых хватит на долгие годы вперед.

Что еще почитать