Дуплет по волкам

B ноябре прошлого года случилось мне быть на охоте в одном из районов Западного Казахстана. Остановился я по обыкновению у друга в небольшой деревушке в пять дворов, расположившейся на речке, густо заросшей тальником и кустарниками.

Неподалеку от жилья речка делится на два рукава, а через пару километров становится мельче и заканчивается широким лиманом с такой крепью камышей, что пробираться там без троп практически нельзя. Между рукавами, образующими своеобразный треугольный полуостров, жила с весны семья кабанов из шести особей. Все лето их никто не тревожил, теперь же настало самое время охоты, и добыть пару туш на мясо большого греха не составит.

Утром, пораньше, с товарищем, взяв лайку и гонца, приехали к зарослям, к месту, где рукава сходятся. Тут я поставил Аскара, а сам с собаками зашел по тропе в заросли. Троп было множество: и старые, по которым звери ходят редко, и совсем свежие, которыми пользуются ежедневно. Когда я вышел на сравнительно чистую полянку, то увидел двух разодранных баранов, шерсть которых валялась вокруг клочками.

Набат, большой любитель падали, пристроился тут же к одной из туш. Я иногда позволяю ему такое. Поодаль я обнаружил еще одну тушу, разодранную слегка в районе живота, потом еще три, изрядно подъеденных. Всего семь туш насчитал я на участке в сто квадратных метров. Сразу вспомнился вчерашний разговор и рассказ Аскара о пропаже овец у соседей. У одного пропало двенадцать штук, а у другого шесть.

Причем за одну ночь волки у деревни порвали двух телят и несколько овец. А прямо перед моим приездом, днем, часов в одиннадцать, угнали небольшое стадо баранов в степь, и пока пастух обнаружил пропажу, порезали четырех, двое из которых были уже мертвы, а два еще двигались, волоча внутренности по траве.

Смекнув в чем дело, я быстренько свернул всю охоту. Посадил собак и Аскара в машину и, выслушивая на ходу ворчанье последнего, вернулся к жилью. Затем возвратился один на поляну и занялся оборудованием сидки. Дело привычное, и через четверть часа я устроил маленький лабаз в корневищах молодого тальника. Настелил сухой травы, обломал для лучшего обзора ветки и сучья. Лишнее убрал в чащобник. Хотел собрать все туши в одно место, но, подумав, оставил эту затею.

Овцы пропали два дня назад, а подъедено всего три, отсюда следует, что стая невелика, скорее всего, волчица с выводком. После всех приготовлений, отобрав тщательно патроны и отобедав, я засветло отправился на место. На случай долгого ожидания оделся в меховой комбинезон и в меховую же куртку. Зарядив ТОЗовку, жду.

Надо сказать, что занятие это для меня не утомительно. Мысли перескакивают с одного на другое, однако при этом слушаешь все шорохи и улавливаешь малейшее движение. Ближе к вечеру ветерок совсем стих, и слышимость еще больше увеличилась. Отчетливо заслышались голоса деревенских собак и легкое шуршание сухих листьев на ветках тальника за спиной. Я не помню случая, чтобы волки утащили хотя бы одну собаку из деревни. То ли собаки осторожны, то ли волки не голодны.

За размышлениями незаметно летит время. Подозрительные движения на тропе я уловил сразу. Свинья и почему-то всего два сеголетка, необычайно маленьких для ноября, не спеша последовали через поляну к дальнему углу полуострова, где изрыто было практически все. Сама мамаша, хотя и невелика ростом, была довольно упитанна. На такое безобидное семейство и ружье-то не поднимается. Поросята пытались бежать впереди матери, но та фыркала и осаживала нетерпеливых. Совка, пару раз пролетев бесшумно надо мной, теперь кружила над поляной, где трава помельче. Вдруг за спиной тревожно засуетилась сорока, треща без остановки, кем-то потревоженная, а вернее кого-то обнаружив.

Я изготовился к стрельбе. Сбросил рукавицы и положил рядом на траву еще четыре патрона. Пара волков вышла на поляну, остановилась на мгновение и продолжила путь. У первой на их пути туши звери задержались только для того, чтобы обнюхать ее, а затем пошли к следующим. От напряжения руки предательски задрожали. Стараясь не дышать, поднимаю ружье и целю в заднего, хотя стрелять далековато. Так от туши к туше волки подошли к полусъеденным.

Один улегся и лежа, наклонив голову, уцепил кусок ребра и грыз его, не отрывая от остова, а другой все обнюхивался и не мог решить, с чего начать пиршество. Звери явно были сыты, или их расслабляла полная уверенность в безопасности. Стреляю в стоящего ко мне боком и вторым выстрелом бью подскочившего второго волка. Первый упал, битый намертво, а второй, раненный, тяжелыми прыжками пролетел в метре от меня.

Скорее всего, от шока и неожиданности он потерял ориентир. Все случилось так скоро, что я, забыв о патронах на траве, вскочил на ноги и, тыча ружьем вперед, пытался обезопасить себя. Зверь же, увидев меня, оскалился и, утробно рыкнув, полез в тальник, без тропы, поверх корневищ. Непослушными пальцами вырываю из патронташа патроны и перезаряжаю двустволку, пытаясь найти взглядом удаляющегося зверя. Но, увы! Тот явно успел где-то затаиться.

Чуть успокоившись, решаю тропить, пока не совсем стемнело. Кровь на корнях и ветках почти сплошной ленточкой вела меня в самую крепь зарослей. Я ломился сквозь них по корягам и под ними, натыкаясь на острые сучья. Из глубины русла донесся сначала отрывистый лай, а потом такой безысходный вой, что на какое-то время я опешил и не решался идти дальше. Но, чуть помедлив, потный и исхлестанный ветками, я упрямо полез дальше к желанной добыче.

В голове одна мысль: добыть, не упустить! Зверь вот он, совсем рядом. И столько тоски было в этом хриплом вое, что на мгновенье жалость захлестнула меня. Но только на мгновенье. Его я увидел провалившимся в корневища и уже не имеющим сил оттуда выбраться. Уцепившись зубами за ветви, волк пытался подтянуть ослабевшее тело из древесной ловушки. Когда взгляды наши встретились, я не увидел в его глазах страха. Выстрел прекратил эти мучения.

На поляну я прорывался с грузом в 50 кг, и когда путь был пройден, сел передохнуть. Смотреть на добытых мной волков сбежался весь аул. Ребятня визжала от восторга и страха, глядя на застывший злой оскал матёрого зверя. После ужина и долгих разговоров вышли освежиться. Из-за дальнего озера послышался вой одиночки, долгий и жалобный. Через какое-то время подхватили молодые гнусавым многоголосым хором...