Искатели приключений

Тысячи лет среди нас живут люди, отличные от других. Их очень мало, раздираемых неутолимым желанием узнать, увидеть, что скрывается за околицей деревни, городской стеной, линией горизонта. Но именно они рано или поздно всегда первыми снимаются с насиженных мест и уходят в неизведанное, покидая родных, друзей, хозяйство и нажитое добро.

 

Мне всегда казалось, что среди всех географических открытий, сделанных белой цивилизацией, отдельной и ни на что не похожей глыбой стоит Африка. Этот гигантский континент ко времени его освоения колонистами из Европы насчитывал тысячи воинственных племен. Необъятными саваннами, джунглями, пустынями, животным миром он совершенно не походил на то, что видели европейцы у себя дома. Приходя в Африку, белые люди оседали на земле и начинали с упоением охотиться, очищая от диких животных тысячи акров для полей и плантаций. И среди них неизменно оказывались те самые авантюристы, которые, оставив налаженный быт, уходили в буш или джунгли. Здесь они чувствовали себя комфортнее, а рев диких зверей казался им лучшей в мире музыкой. Вместо выращивания кофе или хлопка своим ремеслом они избрали охоту. О наших современниках — членах клана африканских профессиональных охотников — с любовью и огромным уважением эта статья.

 

Я не стесняюсь признаться, что всегда думаю о них с нежностью и любовью. Во многом благодаря им я узнал Африку не туристически ряженой, а такой, какая она есть: суровой, или даже жестокой, но невыносимо притягательной и прекрасной.
Пионеры профессии появились с зарождения коммерческих охот на Черном континенте. Путь европейцев «в охотники» всегда по большому счету был одинаков. Увлечение охотой, жажда приключений, желание убежать от обыденности и рутины приводили их в Африку. А здесь охотничья страсть давала себя знать в полной мере, и, не в силах сопротивляться ей, люди ступали на охотничью тропу. Невозможно забыть и потомков буров и других первых европейцев, которые составляли цвет профессии.

Я сижу за рабочим столом у себя в петербургской квартире. Уже ночь, горит настольная лампа. Семья спит, а я перечитываю свои африканские дневники. Кипы фотографий вокруг напоминают мне моменты охот, людей, с которыми охотился, и я грежу о том времени, когда снова увижу этот ни на что не похожий континент. Побывав в Африке не один десяток раз, я вновь и вновь мечтаю вернуться туда, увидеть моих любимых слонов, услышать ночную перекличку львов, а главное, провести пару недель со своими друзьями. Все только внешне походят на обыкновенных людей. Вообще же они — другие! Лично для меня они небожители, профессиональные охотники.
Когда много лет назад, начитавшись книг, статей, отчетов, наслушавшись рассказов «бывалых», я собирался в свою первую поездку в Африку, то больше всего был озадачен покупкой правильного снаряжения, оружия и амуниции. Я был уверен, что знаю, как определять размер бивней слона, куда стрелять буйвола или атакующего носорога. В моем сознании пиэйчи казались мне больше компаньонами, товарищами по вечерним посиделкам у костра и некими хранителями традиций больших охот прошлого. Все они были бравыми, бесстрашными ребятами с обаятельной улыбкой и штуцером на плече. С той поры я научился хорошо понимать, как велика роль пиэйча в успехе или неуспехе вашей охоты и какими разными бывают охотники. Процесс получения лицензии профессионального охотника неодинаков. В Танзании надо пройти двухмесячные курсы подготовки, в других странах лицензию можно приобрести, и только в Зимбабве существует самая сложная, но и самая лучшая школа подготовки профессионалов. Получить лицензию можно, пройдя двухлетнее обучение и сдав серьезные экзамены. Среди одиннадцати миллионов жителей Зимбабве всего около 200 человек являются членами национальной ассоциации профессиональных охотников. Все они — и молодой парнишка из Штатов, купивший лицензию, и выпускник зимбабвийской школы — носят гордое имя пиэйча.

Это теперь я понимаю, не существует универсальных специалистов по всем видам охот — от антилоп до слонов. Даже великие охотники прошлого имели свои пристрастия. А они охотились в другой Африке. Никто уже не сможет стрелять львов, слонов или носорогов, как это делал Джон Хантер. Но как и сто лет назад, хорошим охотником может стать почти любой. Великим — единицы. Так, в моем любимом Зимбабве лишь 20 охотников, с кем можно и нужно идти на охоту на слонов. А великими среди них считаются только четверо. Их авторитет непререкаем, они достигли вершин профессии. Часто спрашивал я своих проводников, друзей-охотников, что должно случиться, чтобы человек стал классным спецом? Почти всегда я слышал в ответ, что нужно просто любить и уважать животных и то, ты что делаешь, то есть охоту. Жестокий, бездушный, расчетливый, эгоистичный человек никогда не станет великим охотником.

Это теперь я знаю, что элитой среди всех пиэйчей считаются те, кто посвятил свою жизнь охоте на слонов. Если сто лет назад на львов охотились с подхода, то сегодня стрельба грозных кошек у привады по сути своей не намного отличается от стрельбы кабанов с вышек. А носорога из юаровских вольеров вообще можно просто обездвижить, измерить величину его рога и заснять, а потом фото и обмерочный лист отослать клиенту по электронной почте.
Достаточно сложной остается охота на буйволов, но и здесь чаще приходится говорить о трудностях поиска в стаде трофейного экземпляра, определения его величины, правильности прицеливания и т.д. (признаюсь, охота на буйвола стоит для меня на втором месте). Лишь охота на слонов, как и сто лет назад, осталась в своем первозданном виде, где твой ум, знание повадок зверя, опыт, мощное оружие и прочее уравновешиваются коллективным разумом и опытом животных. Лишь слон, по словам одного из моих знакомых пиэйчей, способен ввергнуть его в такое состояние охотничьего экстаза, что он способен забыть об отсутствии квоты на отстрел, возможной потере лицензии, физических лишениях и испытаниях и прочих неприятностях и превратиться в неутомимого преследователя серых гигантов. Я вспоминаю его счастливое лицо и восторженные интонации, когда он рассказывал мне об умении слонов растворяться в буше, о способности слонов бесшумно проходить сквозь кустарники, их умении находить воду, помогать друг другу и даже следить за охотничьими партиями и передавать информацию от одного слона другому на большие расстояния. Люди сегодня знают больше о языке китов, чем о языке слонов, и очень хорошо, что ученые Ботсваны сейчас занялись изучением этого вопроса.

Это теперь я знаю, что нет одинаковых пиэйчей, как нет одинаковых людей. Один из них закрыт, другой — рубаха-парень. Кто-то будет потчевать вас по вечерам бесконечными историями, а кто-то будет сетовать на погоду и трудности. И только настоящий профессионал, почувствовав, что охота вам действительно интересна, потратит часы своего собственного времени, объясняя, куда правильно стрелять того или иного зверя. Он увлеченно и без устали будет рассказывать вам о повадках и поведении животных, делиться сокровенными знаниями традиций и культуры той среды, в которой он родился и стал охотником. Только в лагере таких охотников у вас каждое утро будет постирана и выглажена одежда, пиво всегда будет холодным и вы никогда не увидите брошенного на землю окурка или обертки от шоколада. И такое отношение к вам, природе, охоте и диким животным будет неизменным от первого дня и до прощального рукопожатия. В этом проявится школа подготовки кадров пиэйчей, когда отношение к профессии передается от отца к сыну, а если связь семейных традиций по каким-либо причинам рвется, то к родственнику или любому талантливому пареньку, готовому учиться у великих.
Это теперь я знаю: только лучший из лучших признается вам, не стесняясь, что один и тот же человек не может одинаково хорошо знать и леопарда и слона и быть специалистом по буйволам. Только такой профи скажет вам, с кем лучше охотиться на льва, а с кем на леопарда. Круг охотников невелик. Каждый знает каждого, все знают, как и чем славен другой, но многое из этих знаний хранится для внутреннего пользования, и, если с вами делятся частью этой информации, значит, вас признали как достойного человека и охотника. Вам хотят помочь разобраться в сложностях внутреннего мира охоты, а иногда и просто уберечь от общения с недостойными людьми.

Это теперь после десятка охот на слонов я знаю, насколько разными могут быть охоты. Мне вспоминается история, приключившаяся с моим приятелем. Помыкавшись с первой охотой на буйвола, он получил приглашение своего пиэйча приехать на следующий год поохотиться на слона на особых условиях. Репутация пиэйча была достаточно высока, и многие, кто хотел добыть зверей из «большой пятерки», мечтали охотиться с ним. Правда, сам он не любил слонов, не знал их, а потому побаивался. На второй день охоты, встретив приличного слона, он дал команду моему другу стрелять по уходящему животному. Четыре выстрела охотника и проводника, не принесли результата. Слон ушел и был случайно найден лишь через десять дней в буше. А для моего приятеля это были десять дней чудовищного стресса, угрызений совести и клятв бросить охоту, и все лишь потому, что он поверил своему проводнику и послушно исполнил его команду.

Это сегодня я знаю, что лучшие из лучших вообще бы не разрешили клиенту стрелять по уходящему слону. Я вспоминаю уроки, которые давали мне Эдриан Рид и позднее Тим Эллемент. Основной их задачей было дать мне твердые знания об анатомии слонов, показать убойные точки на теле животного в зависимости от того, стоит он или идет, нападает или спасается бегством. Во время этих уроков оба профи вбивали мне в голову, что единственной причиной, по которой клиент может стрелять в уходящего слона, — это возможность потерять выдающееся по трофейным качествам животное. Но даже в этом случае вы должны стрелять не по месту сочленения костей ноги и тазобед­ренного сустава, скрытому горой мышц, как рекомендуют все справочники, а по нижней части позвоночника. Даже у убегающего слона позвоночник относительно неподвижен и легко различим, в то время как кости и суставы подвижны и их положение в каждый момент движения слона колеблется в пределах полуметра. При стрельбе по позвоночнику точка прицеливания должна быть примерно посередине позвоночной части хвоста, чтобы пуля не прошла навылет через тушу слона, но могла поразить позвоночник на выходе. Такой выстрел не убивает животное, но обездвиживает, и его легко добрать. Но гораздо честнее, говорили они, потратить несколько часов или даже дней и подойти к этому слону так, чтобы стрелок мог добыть его с одного выстрела. Так я выучил еще один урок великих: будь милосерден к животному, стреляй чисто, никогда не делай подранков.
Это теперь я знаю, что они могут так говорить. За спиной каждого из них годы работы на правительство в крупнейшем слоновьем парке страны — Hwanga National Park. Именно здесь им приходилось выполнять работы по регулированию численности этих гигантов и работать по проблемным животным. Лишь единицы могут сказать, что приобрели свои знания и колоссальный опыт не в школе, а в буше. Правда, они никогда не станут говорить о том, сколько на их счету слонов или других крупных животных. Так, у Эдриана более 12 000 отстрелянных слонов. А узнал я об этом не от него, а от братьев Эллемент, тоже великолепных профессиональных охотников. Сам Эдриан однажды признался мне, что жалеет не о том, что стрелял слонов, а о том, как он их стрелял. Так они учили меня скромности в рассказах о своих достижениях. Мне кажется, что количество отстрелянных слонов давит на психику этих великих охотников и они испытывают чувство величайшего уважения к животным, которого у них больше, чем у многих оголтелых охранников дикой природы.

Это теперь я знаю, что каждый из «большой двадцатки» великолепный стрелок со стальными нервами и потрясающим самообладанием. Попробуйте день за днем подводить клиента к гигантам на расстояние в 20–25 метров и сохранять спокойствие и полную концентрацию внимания. Все без исключения испытывают чувство страха, не боятся только больные или дураки. Умение подавить парализующий страх при виде нападающего слона, контролировать и оценивать развитие ситуации, предвидеть возможные последствия от того или иного шага, до последней секунды давать вам свободу в завершении вашей охоты и вступить в дело лишь за мгновение перед реальной угрозой, с которой вы сами не сможете справиться, и, наконец, умение отвечать не за свою жизнь, а за жизнь клиента — вот высший пилотаж профессии! И на такое способны лишь единицы.
Это теперь я знаю, что самые лучшие пиэйчи считают, что без своей команды помощников они никогда не достигли бы вершин профессии. Первые, кого они всегда отмечают, холят и берегут, — это трэккеры, или следопыты. Белый не может сравниться с африканцем по части нахождения следов диких зверей, будь то в пустыне или в болотистых поймах рек. А кто как не черный трэккер точнее определит возраст слона по одному отпечатку ступни или скажет вам о предполагаемом размере трофея! Все трэккеры великих охотников не просто обладают отличными глазами — они умеют думать. И не так, как белые. Они думают, как слоны. Именно потому так ценят большие пиэйчи своих следопытов. Именно поэтому по двадцать и более лет работают они бок о бок вместе, прирастая опытом и знаниями, вместе проходя испытания и трудности, которые в изобилии подбрасывает им охотничья жизнь.
Это теперь я знаю, что, как бы ни были хороши помощники профессионального охотника, только он отвечает перед Богом за вас и за ваш трофей. Они найдут, выследят и подведут вас к слону. Они даже подскажут вам ориентировочный размер трофея. И они, и ваш пиэйч знают не один способ определить возраст и размер трофея слона в зависимости от диаметра подошвы и хобота, величины стертости кожи на подошве ступни и т.д. Но только один пиэйч может и должен сказать вам, стрелять, подождать или вовсе отойти. Именно он останется с вами в тот момент, когда кажется, что уже нельзя не стрелять, но и стрелять нельзя тоже. И именно пиэйч будет проделывать это и раз, и два, и три — до тех пор, пока вы не услышите от него: «ШУТ!» Мне приходилось слышать о серьезных ошибках в определении размеров бивней, но я никогда не слышал об ошибках, допущенных ассами профессии. Они способны часами наблюдать за предполагаемым трофеем, рассматривая его в бинокль с расстояния в сто метров, и вполне может случиться, что, проведя около такого зверя несколько часов, они вдруг скажут, что это недостаточно хороший трофей и следует продолжить охоту. Все это время они будут безмолвно общаться со своими помощниками, поясняя вам, что происходит в настоящее время. Великие не стесняются признаваться в ошибках, допущенных ими в начальные периоды карьеры. А отсутствие ошибок, совершенных ими в наше время, говорит о том, что они умеют постоянно учиться. И знаете, будучи хорошими психологами, они несколько занизят оценку трофея, чтобы доставить дополнительную радость клиенту тем, что реальный размер трофея окажется чуть больше ожидаемого. Но это уже будет доброй игрой, осознанной и хорошо срежиссированной.
Это теперь я знаю, что в лагере только великих охотников на слонов утро будет начинаться с улыбок и шуток трэккеров и других помощников пиэйча. И если вы сможете влиться в эту атмосферу дружеского веселья, то это спасет вас от чрезмерного перенапряжения, сохранит вам силы и внимание, которые могут потребоваться от вас в решительный момент. Так, между шутками вам объяснят, что из раненых зверей «пятерки» самым опасным надо считать леопарда. Не буйвола, нет! А именно пятнистую кошку. Буйвола вы услышите и затем увидите, а леопард сядет к вам на плечи, и только тогда вы поймете это. При этом они обязательно скажут, что из всех еще не раненных животных самое опасное — слон, и часто не тот, на которого
вы охотитесь, а другой. Вам расскажут, что самой адреналиновой охотой считается ночная охота на слонов, разоряющих поля и плантации (мародерствуют гиганты обычно по ночам).
Между шутками и взрывами смеха вы узнаете, что подход в полной темноте к полю всегда полон неожиданностей. На поле может оказаться один слон, а может и стадо. Но в любом случае надо действовать быстро, стрелять точно, потому как нет ничего хуже, чем оказаться на пути мечущихся, обезумевших животных. Правда, на такие охоты клиентов сейчас не берут: это трудная и опасная работа, выполнить которую способны лишь единицы. Вы получите много других полезных советов, и если вы можете общаться на одной ноге с лагерным персоналом, то эти советы чрезвычайно облегчат вашу жизнь в буше.
Это теперь я знаю, что существуют вещи, которых настоящие пиэйчи никогда не позволят себе сделать. Например, спровоцировать нападение животного ради того, чтобы потом положить его у ног клиента красивым выстрелом в упор. Отношение к собратьям по цеху, делающим такую саморекламу, у настоящих пиэйчей однозначное. Столько бранных слов на английском я слышал от них лишь раз — когда они рассказывали о подобном поведении одного из своих коллег.
А еще они философы, как, наверное, все, кто регулярно сталкивается с реальной опасностью. Большинство из них достаточно обеспеченные люди. У многих есть собственный «серьезный» бизнес. И все же они не могут бросить своих слонов, любоваться которыми готовы часами, а также клиентов и охоту.
Жаль, но время безжалостно меняет нашу жизнь. Все меньше и меньше молодых парней, больных охотой, приходит в профессию. Все больше и больше задумываются «старики», кому передавать ее секреты.