Менуэт вокруг ЮНЕСКО

В 2017 году в России с помпой отметили столетие заповедной системы. Теперь, когда страницу большого юбилея закрыли, все громче зазвучало слово «резерваты». Вроде ничего особенного, любой российский заповедник, обозначая свой адрес для иностранцев, пишет reserve такой-то... Но почему-то английское слово, да еще с приставкой «биосферный», стало вытеснять русское слово «заповедник».

Сейчас для некоторых директоров заповедников целью номер один становится получение статуса биосферного резервата в ЮНЕСКО.

И во многих наших сборниках по заповедной науке вместо привычных русских заповедников стали фигурировать резерваты.

Хотя даже немецкое слово Naturschutzgebiet (область защиты природы) больше соответствует русскому слову «заповедник», чем английскому «резерват».

Что делать! Севильская стратегия в действии.

В 1976 году Академия наук СССР в лице академика В.Е. Соколова начала сотрудничество с ЮНЕСКО, главным результатом которого стало появление первых 16 биосферных заповедников.

С этого момента система заповедников стала делиться на заповедники первого сорта (заповедники-генералы, как выразился директор Окского заповедника в 80-х годах С.Г. Приклонский) и заповедники второго сорта, т.е. все остальные.

По какому принципу выбрал В.Е. Соколов первые биосферные, не совсем ясно. Если как настоящие природные эталоны, то с какой стати в перечень попали такие искусственные «пригородные» заповедники, как Воронежский и Приокско-Террасный.

Глядя на них, можно решить, что «первосортные» ООПТ — это те, которые, как в Западной Европе, окружены асфальтом и находятся под мощным антропогенным прессом. Но нет.

Кроноцкий, Сихотэ-Алинский, Баргузинский, Печоро-Илычский являются по-настоящему дикими, нетронутыми природными территориями, как и множество других, не «первосортных» заповедников.

Видимо, академик не заморачивался над концепцией, а просто выбирал те, которые были созданы давно и имели научные традиции, то есть в какой-то степени действительно являлись брендами советской заповедной системы.

Так, в Воронежском разводили бобров, в Приокско-Террасном зубров, в Печоро-Илычском лосей… Да и научные отделы в них были весьма многочисленны, под стать некоторым институтам.

В свое время ныне покойный директор Комсомольского заповедника Виктор Иванович Голубков рассказывал историю о том, как начальник управления заповедного дела Минсельхоза СССР В.В. Криницкий поехал разбирать конфликт в научном отделе Кавказского заповедника.

В научном отделе было около 60 человек. Он тогда долго выслушивал конфликтующие стороны, а потом сказал, что в Комсомольском заповеднике на Дальнем Востоке в научном отделе всего один научный сотрудник, поэтому он половину отправит туда, а другую половину оставит, и никаких трений не будет.

Конечно, эта угроза не была реализована. Данная история показывает, сколь разные штаты были у «первосортных» и «второсортных» заповедников.

То что концептуально с биосферными заповедниками-резерватами все обстоит весьма смутно, не вызывает сомнений.

В подтверждение своих слов привожу цитату из высказывания В.Б. Степаницкого на совещании директоров заповедников в Сочи в 2015 году: «…весьма трудно найти логичное объяснение, почему, к примеру, Сохондинский заповедник получил статус биосферного на 21 год раньше Алтайского, в силу каких приоритетов Центрально-Лесной заповедник стал биосферным в 1985 году, а Дарвинский только в 2002-м, по каким критериям были выбраны малюсенькие заповедники «Висимский» и «Кедровая Падь».

Никакой программы Минприроды по развитию сети биосферных ООПТ нет. Все строится на движении снизу. Если директор сказал: «Грамоту ЮНЕСКО на стену», он запускает процесс.

На практике это выливается в то, что биосферные и небиосферные заповедники теперь часто различаются между собой только наличием грамоты ЮНЕСКО. В настоящее время из 111 заповедников РФ уже 35 такую грамоту имеют.

Если стремление в ЮНЕСКО среди директоров заповедников будет набирать силу, то вскоре биосферными резерватами могут стать более половины от общего количества. Как же надо не любить русский язык, чтобы заменить благородное слово «заповедник» на «резерват»!

В итоге заповедные люди становятся «резерватными», как индейцы США. Но заповедный бомонд, похоже, этого не чувствует.

Вот и новый журнал «Заповедная наука», появившийся в 2016 году, русское название на обложке печатает маленькими буквами, а английское Nature Conservation Research крупно и гордо. А редакция журнала призывает присылать статьи на английском языке. Мне это кажется странным.

Все-таки заповедники в классическом виде — изобретение русское. Поневоле вспоминаются немецкие орнитологические журналы. Их много — около 15, и только один имеет английскую версию. Почему немцы печатают журналы на своем языке, ограничиваясь лишь английским резюме?

Да и испанцы с французами не отстают… Видимо, удовольствие получают от чтения научной литературы на родном языке. Остается только как мантру повторять слова И.С. Тургенева: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык…», ибо народ, который пренебрегает своим языком, исчезает как таковой.

Тем временем заповедники продолжают сменяться резерватами, которые зачастую управляются менеджерами, далекими от природы, но умеющими при случае вспомнить про Севильскую стратегию и ее постулаты о достижении гармонии природы и человека.

При этом вместе с сертификатом ЮНЕСКО на стенку пора уже вывешивать черный список видов, которые исчезли с территории ООПТ. Только список такой скоро составлять будет некому: молодые специалисты-биологи исчезают как таковые.

А биологические факультеты в университетах «оптимизируются» до их полного исчезновения. Думал ли я, начиная работать в Комсомольском заповеднике в 1983 году, что банальные овсянки-дубровники и овсянки-ремезы попадут через 35 лет в красные книги?

Что численность фоновых таежных синиц-пухляков упадет до такого уровня, что встрече с каждой птицей будешь несказанно рад?

Фактически сейчас действует параллельная Министерству природных ресурсов и экологии РФ структура, в которую 35 российских ООПТ регулярно отправляют отчеты. А как известно, кто концентрирует информацию, тот правит миром.

Я не разделяю восторга многих представителей заповедников от предоставления первичных данных в ЮНЕСКО и западные университеты. В западных журналах нужно печатать законченные статьи, но никак не слать коллегам данные, выступая в качестве лаборантов.

Эйфория от сотрудничества с иностранцами прошла еще в начале 90-х, также как и иллюзии про гармоничный однополярный мир. Что ЮНЕСКО, что НАТО, что Нобелевский комитет — структуры одного мира, который отнюдь не дружелюбен к нам, грешным.

Когда на западе говорят о низком проценте нобелевских премий среди русских ученых, я всегда вспоминаю Дмитрия Ивановича Менделеева, который три раза номинировался на нобелевку, но так ее и не получил, а вот изобретатель отравляющих веществ, примененных в Первую мировую, и газа циклон-Б для концлагерей Фриц Габер ее удостоился. Как говорится, без комментариев.

В советские времена «Летопись природы» заповедника была документом для служебного пользования. Теперь ее предлагается размещать на сайте заповедника, правда, большинство ООПТ это делает без энтузиазма.

Мне поневоле приходит на ум тот факт, что русский писатель и натуралист Владимир Клавдиевич Арсеньев был подполковником русской разведки, а Николай Михайлович Пржевальский генерал-майором Генерального штаба.

Тогда большая часть информации, которую они собирали, считалась стратегической. А мы в конце восьмидесятых в качестве значимости нашего труда с гордостью говорили, что наши «летописи» американцы готовы покупать за валюту.

Теперь можно только поражаться, сколько всего с тех пор продали или просто отдали… В 1993 году почти всех заповедных орнитологов объединил общий проект проведения учетов птиц по единой американской методике.

Тогда мы посчитали птиц и описали растительность в местах, где они учитывались, причем сразу на английском языке, а потом радостно получили по $500 за труды. А наши заокеанские друзья получили интереснейшие данные со всей России, которые, вероятно, имели не только научную ценность.

Те же космические снимки после наземной привязки становятся более информативными. Фактически в тот год все заповедные орнитологи поработали лаборантами для американских коллег.

Наверное, кто-то скажет, что у автора этих строк паранойя — он против международного сотрудничества.

Уверяю, это не так. Общеизвестно, что на территории РФ действует масса замечательных проектов по сохранению редких видов, финансируемых западными странами, и много еще чего. Просто сотрудничество должно быть равноправным.

То что заповедники в их чистом виде необходимы, понимают не только грамотные отечественные и зарубежные специалисты, но и мудрые охотники.

Гармоничное сосуществование человека и природы возможно только при сохранении островов спокойствия — эталонов, где животные могут воспроизводиться в естественной среде в условиях отсутствия фактора беспокойства.

Поэтому получение охотничьего участка рядом с заповедником всегда ценилось в охотничьей среде. А умные директора заповедников стремились, чтобы лесники и инспектора ООПТ получали охотничьи участки вблизи территории и имели кровную заинтересованность в защите ее от браконьеров.

Необходимо также помнить, что в правильном заповеднике экосистемы сбалансированы, в нем не проводится биотехния и регуляция численности, а вмешательство человека минимально.

Управление природой в заповедниках в «ручном режиме» часто приводило к неожиданным результатам: в Воронежском, Центрально-Черноземном, Хоперском заповедниках одно время полностью уничтожили волков, в результате их нишу в биоценозах заняли одичавшие собаки.

Из-за преследования волка в Кавказском заповеднике (по данным В.Н. Кудактина) массово размножились копытные, в результате появилась угроза подрыва зимней кормовой базы и деградации популяции копытных.

У оленей вес рогов снизился с 3,75 кг до 3,3 кг, ухудшились их трофейные качества. По данным А.М. Краснитского, в Черноморском заповеднике прибегли к отстрелу чайки-хохотуньи, и вскоре ее экологическую нишу заняли серая ворона и грач.

В Хоперском заповеднике, где решили вырубить сухостой ради предотвращения дальнейшего усыхания насаждений, добились противоположного: как установила С.В. Никитина, проведенные рубки только способствовали усилению интенсивности усыхания леса…

Есть примеры не совсем продуманной защиты хищников. В 80-е годы, ученый-охотовед С.В. Кучеренко в книге «Звери у себя дома» доказывал, что бурый медведь в условиях Хабаровского края не нуждается в защите и лицензии на его добычу должны быть бесплатными.

В настоящее время лицензии платные. Во всех районах Нижнего Амура, где я провел в 2018 году два месяца, я не увидел ни одного следа копытных, но следы медведей и их самих встречал постоянно.

Такая плачевная картина, вероятно, сложилась из-за браконьерства по копытным и трудностей охоты на медведя.

Все эти примеры показывают, что регуляционные мероприятия в заповедниках являются абсурдными, так как представляют собой охрану дикой природы от нее самой. Раз вмешавшись, уже трудно остановиться, поскольку приходится исправлять ошибки.

Достижение гармонии человека и природы возможно только при наличии оптимального количества ООПТ, где влияние человека на экосистемы сведено к минимуму. И так было до недавнего времени.

То что современные российские заповедники значительно уступают заповедникам СССР и РСФСР по уровню сохранения природы именно благодаря переходу на западные стандарты, у меня не вызывает сомнений.

Тогда редкие коллеги с запада, которые видели наши заповедники образца 70–80-х годов, говорили, что они хотят сделать как у нас, но не могут. О туризме на территории заповедника не могло быть и речи. Теперь мы делаем как у них, только хуже.

Во всяком случае затраты на организацию туризма в удаленных заповедниках обычно превышают доходы от него. При этом многократно выросла бумажная отчетность. До живого дела у редких специалистов часто руки не доходят.

Если взглянуть на карту России, то оказывается, что ООПТ значительной части Восточной Сибири и Дальнего Востока пока свободны от ЮНЕСКО. Это Амурская область, Хабаровский край, Магаданская область, Якутия, Чукотка, Иркутская область...

Русских людей, видимо, само небо изначально делит на патриотов и западников. Одни чувствуют связь с рябинкой под окном, со стылой землей, хмурым небом и, попав на чужбину, начинают тосковать по родным березкам. Другие видят в «этой стране» только грязь и унылость.