Изображение Пернатая дичь России
Изображение Пернатая дичь России

Пернатая дичь России

Конкуренция в мире уже давно вышла на уровень выживаемости. С уровня, хорошо или плохо, но живешь, до уровня — живешь или нет. Помните старинную поговорку? Или в стремя ногой, или в пень головой. Найти или искусственно создать у конкурента «уязвимые места», ввести санкции — «инструменты», проверенные веками, и наши соседи, и «партнеры» имеют многовековую практику их использования. К сожалению, охотничье хозяйство России в последние годы — одно из таких уязвимых мест, и его уязвимость вполне «рукотворна».

Известный «государственный деятель», директор профильного подразделения Минприроды, нередко отмечается в прессе заявлениями о том, что, мол, все приказы охотдепартамента «лежат в плоскости» известной «стратегии».

Стратегии, оцененной отечественными профессионалами в качестве неудовлетворительной, но, похоже, лежащей в плоскости директив Евросоюза, от которых за версту веет твердой убежденностью в «нелегитимности» владения этими «проклятыми схизматиками» (это мы с вами) одной шестой частью суши и в том числе ее ресурсами. И конечно же, она «лежит в плоскости» откровенного вранья о ресурсах наших охотничьих животных, как справедливо отметил профессор Кузякин.

Охрана, мониторинг и рациональное использование. Как это должно быть

Подавляющая же часть ведущих специалистов охотничьего хозяйства уверена в том, что вывести охотничье хозяйство из кризиса, «расшить» это уязвимое место возможно, причем в короткий срок. А для этого необходимо уже сейчас отказаться от бутафории и вернуться к профессиональному и полноценному государственному учету охотничьих животных, то есть к реальному охотоведению и реальному охотничьему хозяйству.

Страна и ее граждане соскучились по реальной экономике. В подавляющем большинстве они солидарны со своим президентом, провозгласившим курс на возрождение народного хозяйства. Но без новой культурной революции, похоже, не обойтись. Понижение образовательного ценза в стране и даже очевидное «одичание» ее граждан уже стало бросаться в глаза. Особенно это заметно на примере охотничьего хозяйства, когда вместе с «новым» охотничьим билетом в ряды «реестровых» охотников влилась колонна граждан, может быть, и не плохих, но путающих популяцию, извините, с полюцией.

К сожалению, в первых строчках рейтинга «необразованности» с его «охотничьими ресурсами», водяной полевкой и «просто» гусями в охотничьем законе — профильный департамент минприроды. Между тем, наш основной «партнер» по геополитике, Барак Хусейнович Обама, не таясь, называет вирус Эбола второй по значисмости угрозой человечеству. Пугает или, наоборот, слишком хорошо осведомлен о проблеме? Известно, что в циркуляции этого вируса участвуют летучие мыши. А мигрирующие птицы? Стоит ли ждать ответа от «грома», который может грянуть, или наладить реальный миграционный мониторинг? Ответ очевиден.

Списки охотничьих животных

В связи с существующей уже многие годы проблемой подготовки полного аннотированного списка охотничьих животных России, которая, по сути, заключается в том, что его (списка) нет, необходимо указать на одну из основных причин настоящего положения вещей, а именно на формальное законодательно оформленное отсутствие механизмов его формирования.

В свою очередь, их отсутствие формально же вызвано якобы концептуальной неопределенностью с потенциальными единицами опромышления (охраны, рационального использования) и их национальной принадлежностью. Однако и «отсутствие механизмов», и «концептуальная неопределенность» отмечаются лишь в воспаленном мозгу нынешнего руководства охотдепартамента минприроды, похоже, не отягощенного познаниями в отечественной и зарубежной охотничьей науке.

В охотничьей же науке уже давно отработаны и апробированы и механизмы подготовки таких списков, и сама концепция их формирования. А когда национально ориентированная наука указывает на конкретны методы того, как это надо делать, это делать необходимо. А не пускать стратегические пузыри и обманывать правительство по рецептам незабвенного академика Трофима Денисовича Лысенко.

Действительно, почему для целого ряда видов, например бурого медведя, лося или кабана, десятилетиями существует так называемая лицензионная форма регламентации охоты, включающая, в том числе, учет добычи и квотирование этих видов (качество современного квотирования мы обсудим ниже)? Почему такая форма не принята для большинства массовых, традиционно охотничьих российских видов, таких, как серый или белолобый гусь, свиязь или красноголовый нырок, дупель или турухтан, по отношению к которым не существует видовой и уж тем более популяционной регламентации охоты, включая учет добычи и квотирование? Почему вся регламентационная база охоты на них апеллирует к таким весьма расплывчатым понятиям, как «гуси», «утки» или «кулики»?

В то время как на водоплавающих птиц охотится около 80% российских охотников, а на всех копытных зверей менее 20%, и каждый из этих видов имеет свою микроэволюционную траекторию, основанную на своей видоспецифичной динамике численности, миграционной динамике, популяционном разнообразии и пр.?

И наконец, почему списки охотничьих видов публикуются в виде постановлений правительства, в подписании которых в последние почти два десятилетия отметились все наши премьеры, включая В.С. Черномырдина, Е.М. Примакова и В.В. Путина, не превышают одной страницы, а последняя Красная книга России (2001 г.) насчитывает почти тысячу страниц? И чем так «знамениты» камнешарка и мородунка, попавшие(!) в правительственный список охотничьих птиц.

В настоящей публикации мы попробуем последовательно, следуя исторической логике (а отрезок времени в последние 40 лет вполне можно назвать историей), обосновать срочную необходимость перехода к видовой, а в некоторых случаях и популяционной регламентации охоты на массовые виды пернатой дичи и, прежде всего, на охотничьих водоплавающих птиц.

Хотя вряд ли у здравомыслящих специалистов охотничьего хозяйства могут возникнуть сомнения в необходимости национального контроля за этим ресурсом, который, в свою очередь, не возможен без такой регламентации. Одновременно мы обсудим научно-методическую основу организации информационных потоков, обеспечивающих такую регламентацию на федеральном и региональном уровнях. И в этом контексте выделим приоритетные научно-исследовательские программы, которые, как мы полагаем, могут в ближайшие несколько лет способствовать их организации.

Попытаемся и мы определить значимость или, если хотите, «удельный вес» так называемых федеральных и региональных информационных потоков, связанных с мигрирующими охотничьими животными. Причем посмотрим на эту, как мы полагаем, надуманную проблему (так называемое разделение полномочий) через призму известной истины, которая заключается в том, что субъектом выживания и развития в России всегда являлось и, несомненно, будет являться государство.

Иными словами, попробуем ответить на вопрос: можно ли сохранить контроль за этими ресурсами, не имея полноценного федерального (а следовательно, и государственного) уровня этого контроля, и не перейдет ли в скором времени этот контроль к чиновникам из Евросоюза?

Управление популяциями, легальное браконьерство и потенциальные единицы опромышления

Подавляющее большинство научноисследовательских программ крупных профильных академических и ведомственных институтов и лабораторий, посвященных массовым видам (группам видов) охотничьих животных в России (СССР) в последние как минимум 3-4 десятилетия, содержали ключевые словосочетания: «рациональное использование» и «управление популяциями». Чтобы не быть голословным, приведу некоторые примеры (прежде всего для молодого поколения зоологов и охотоведов).

В тематическом плане научно-исследовательских работ ЦНИЛ Главохоты РСФСР (ныне ФГУ «Центр­охотконтроль») на 1969–1970 гг. (Тематический план…, 1969), утвержденном Министерством охоты России (Главохотой РСФСР), в разделе, посвященном водоплавающим птицам, мы читаем весьма «робкое» (стр. 6): «Разработка наиболее рационального режима охоты на водоплавающих птиц, норм их отстрела…».

Однако к концу 70-х — началу 80-х годов прошлого столетия в лексикон названий главохотовских научно-исследовательских тем прочно входит «рациональное использование» и «управление популяциями». Например, в тематике ЦНИЛ 1979, 1980 и 1981 годов мы находим: «Разработка мероприятий по охране, воспроизводству и управлению популяциями охотничье-промысловых птиц в целях рационального использования их ресурсов на территории РСФСР».

Кстати, результаты этих исследований нашли отражение в известных монографиях тех лет (Гаврин и др., 1980; Кривенко и др., 1980а; 1980б). В конце 80-х годов «управление популяциями» в связи с «интенсификацией промысла» сложившееся и, пожалуй, наиважнейшее направление исследований в охотничьем хозяйстве России (Научно-технический прогресс…, 1988).

Аналогичные названия тем мы находим и в научно-исследовательских планах Кировского ВНИОЗ (Глушков, 2004; Савельев и др., 2004 и т.д.). Однако это касается, прежде всего, охотничьих зверей, каких-либо значимых исследований водоплавающих птиц, отвечающих этим названиям, это учреждение не вело. Много тем с соответствующими названиями мы находим и в «темпланах» учебных и академических научно-исследовательских учреждений.

Достаточно вспомнить работы известных научных школ профессоров А.В. Михеева, А.Ю. Исакова. А.М. Чельцова-Бебутова и др. Особенно много их появилось в ИЭМЭЖ им. А.Н. Северцова, когда это научно-исследовательское направление возглавил академик ВАСХНИЛ Е.Е. Сыроечковский, работавший в начале 70-х годов прошлого столетия в ЦНИЛ Главохоты РСФСР.

И наконец, на излете Советской власти в «Государственной программе охраны окружающей среды и рационального использования природных ресурсов СССР на 1991–1995 годы и на перспективу до 2005 года» (!) во втором разделе (стр. 1), посвященном стратегическим целям и задачам, мы находим все те же знакомые словосочетания: «обеспечение рационального, неистощительного природопользования», «сохранение генетического фонда, видового… разнообразия…» и т.д.

Таким образом, как мы видим, в целом в охотоведческой науке понимание необходимости опромышления охотничьих животных в рамках сохранения популяционного разнообразия добываемых видов и самой естественной структуры тех или иных популяций существует уже не одно десятилетие. Хотя необходимо отметить, это «понимание» в 60-х, 70-х и даже в 80-х годах прошлого столетия и сегодня, конечно же, имеет существенные отличия.

Суть этих отличий заключается, прежде всего, в том, что за последние несколько десятилетий в значительной мере изменились представления о так называемых потенциальных «единицах» опромышления. Или, если хотите, в значительной мере расширились наши знания о популяционных структурах основных охотничьих видов, основанные на современных методах идентификации этих единиц, включая генетические.

Например, в публикациях «ЦНИЛ — Центрохотконтроль» конца 90-х годов мы находим здравое и уже вполне современно звучащее утверждение: «Путь к рациональному природопользованию лежит через достаточно полное изучение микроэволюционных преобразований в конкретных популяциях и, в частности, через изучение механизма действий отбора на них» (Рожков, Проняев, 1998). А охота (добыча охотничьих животных) как раз и есть та «сцена», где реально осуществляются те или иные формы отбора и микроэволюционные преобразования. Вплоть до полной элиминации отдельных групп популяционного ранга.

Итак, сегодня такой единицей опромышления должен стать не просто вид, а его отдельные популяции (территориальные группировки), то есть эволюционно значимые единицы. Соответственно и выстраивание информационных потоков в охотничьем хозяйстве должно происходить под эти конкретные «единицы».

«Дожившие» же до настоящего времени такие «ископаемые» единицы опромышления, как группы видов («утки», «кулики» или «гуси») и выстроенные под них информационные потоки, попросту дискредитируют здравый подход к регламентации охоты на входящие в эти группы виды пернатой дичи. Более того, этот существующий сегодня анахронизм прямо ведет к переопромышлению их отдельных территориальных группировок, то есть, по сути, способствуют «легальному» браконьерству и пополнению Красной книги.

Не менее абсурдны и предложения В.К. и В.В. Мельниковых (2008 г.) по управлению не популяциями, а людьми, эксплуатирующими эти популяции, живо напоминающие времена оголтелого волюнтаризма времен освоения кукурузой арктических широт.

Вместе с тем реальный переход охотничьего хозяйства страны к контролю использования пернатой дичи на видовом и популяционном уровне и реальному управлению их популяциями через новую регламентационную базу может быть осуществлен только через организацию новых информационных потоков в охотничьем хозяйстве. Организация этих новых информационных потоков потребует определенного времени, а информационных потоков включающих, к примеру, данные о добыче отдельных видов уток или их популяций, — создания специальной всероссийской корреспондентской сети.

Альтернативой же этому может быть только отказ от устойчивого развития страны в области контроля и освоения важнейшей части ее охотничьих ресурсов — водоплавающих птиц. Вероятна и утрата этого вида российской охоты, колоссальной даже по мировым меркам и являющейся рекреационно-реабилитационной нишей, реально существующей только при благополучии этого самого массового охотничьего ресурса страны.

Вместе с тем совершенно очевидно, что выстраивание новых информационных потоков невозможно без формального и в то же время принятого в сообществе зоологов и охотоведов (неформально легитимного) списка охотничьих животных на видовом, а в некоторых случаях и на популяционном уровне.

Что еще почитать