Начало

Никогда не забуду единственный выход на охоту вместе с отцом, который состоялся в начале моего охотничьего опыта.

Это был конец августа 1969 года. В этот год зима была малоснежная, а лето жаркое, и поэтому воды было достаточно лишь на некоторых озерах и болотах. На них и сосредоточилось к осени все пернатое население в округе.

Осенняя охота, как всегда, открывалась в конце месяца. В этот воскресный день я пропадал на озере за селом, наблюдая за редко перелетавшими стайками уток, напуганных меткими выстрелами. К обеду на берегу появился Генка, знакомый парень с соседней улицы. В руках у него было новенькое ружье, которое поскрипывало таким же новым ремнем.

На пару с ним ходили мы кругами по берегу, но дичь была в недосягаемости, а лодки не было. Стерев в промокших кирзовых сапогах пятки до крови, к вечеру я явился домой. В это время отец тоже вернулся с охоты. Он с соседом целый день провел в Калиновке на местном водоеме, уток было много, но близко они не подпускали, и подкрасться было невозможно — берега голые. Обилие дичи и ее осторожность не давали покоя.

После ужина отец предложил пойти в ночь. Дважды приглашать не требовалось. Сбегал к соседу одолжить берданку и пяток патронов в придачу. И вот на закате мы выступили.

Я летел как на крыльях впереди, ощущая на плече приятную тяжесть почти настоящей винтовки, отец неторопливо шествовал следом. Путь нам предстоял неблизкий. Пока вышли за околицу, солнце село за горизонт. В низинки потянулся голубой дымкой легкий туман. Дорогу до Калиновки мы знали хорошо. Проселок вел нас среди пшеничных полей и луговин, прохладная роса упала на травы.

В вечерней тишине с разных сторон доносились знакомые с детства крики перепелов: «подь-полоть, подь-полоть». Тихо переговариваясь и внимая первозданной музыке природы, мы ходко двигались к цели нашего путешествия. Тем временем наступила ночь, на темном небе проявились первые звездочки. На пути нам встретилось небольшое болотце, поросшее рогозом, окруженное молодым осинником и зарослями ольхи. Охотниками оно почти не посещалось, и о нем мало кто знал. Но мне это болотце было знакомо с детства.

Я любил уединяться и, затаившись, наблюдать за жизнью природы. Бывало, летом пешком или на велосипеде я добирался до этого болотца, бесшумно подкрадывался к самой воде и, спрятавшись среди ветвей ольхи, опущенных до воды, часами слушал крики куличков, бегающих по грязи, шорохи вибрирующих крыльев стрекоз, пение лягушек и стрекот кузнечиков. Больше всего завораживала близость диких уток: казалось, протяни руку — и можно их потрогать.

Матерые кряквы с подрастающим выводком не спеша ныряли и плескались у меня под носом, дефилируя туда-сюда. А у меня от этого зрелища сердце готово было выскочить из груди. Боже, как я сожалел, что не имею возможности приобрести фотоаппарат! Став взрослым я при первой же возможности обзавелся фотокамерой и не расстаюсь с ней до сих пор. Основная тема съемок, конечно же, природа, натура. Иногда ходил на охоту с фотоаппаратом вместо ружья.

Добравшись до знакомого водоемчика, мы решили остановиться. Зная, что здесь всегда жили и сюда прилетали укрыться напуганные после открытия охоты и с других озер утки, мы решили остановиться.

С берега было слышно, что дичи много — доносились вскрики, всхлипы и хлопанье крыльев, иногда над зарослями поднимался и падал неясный силуэт. Все это волновало, но толку никакого. Ближе к полуночи все затихло. В полной тишине мы сидели молча, отдыхая на кочках. И вдруг в глухой тьме раздались какие-то неясные звуки, через короткое время прямо над головами послышался шум больших опахал, затем донесся нежнейший звон сотни маленьких серебряных колокольчиков.

Очарованные этой небесной музыкой, ее волшебными звуками, мы сидели, как заколдованные. Когда с ближнего пшеничного поля раздалось сдержанное гоготанье, все стало ясно. Это стая гусей, невидимая в ночи, планировала на посадку, рассекая мощными крыльями воздух, и каждое перышко звенело колокольцами.

Отдохнув, мы двинулись дальше. Начал накрапывать дождь, дорога заскользила под ногами. Так под шум усиливающегося дождя мы добрались до места. Глухая ночь плотным покрывалом накрыла все вокруг. Мы знали, что дичь рядом, что ее много, но как ее взять? Может быть, вспугнуть? Побродив вокруг водоема, мы решили не дожидаться утра и двинулись обратно к заветному болотцу в надежде на утреннюю зорьку. Сказано — сделано, обратно так обратно.

Нудный, моросящий дождь не прекращался. Обратная дорога показалась мне гораздо длиннее, ноги разъезжались по грязи, берданка уже оттягивала плечо. Впереди были те же 12 километров дороги. Теперь я медленно брел позади, почти сутки на ногах, без отдыха, сделали свое дело. Перед рассветом дождь прекратился.

Я все чаще просил отца остановиться передохнуть, но он торопил меня, чтобы до рассвета вернуться на наше болотце и выбрать выгодную позицию. Когда я совсем выбивался из сил, то садился под ближайшую к опушке березу прямо на землю. Отдохнув минут пятнадцать, торопился вдогонку за отцом. Только однажды он остановился вместе со мной.

Я сидел в полузабытьи, положив оружие на землю, а он стоял рядом, опершись на ружье, и терпеливо ждал, когда я поднимусь, но подняться не было ни сил, ни желания. И вдруг из глубины леса донесся трубный клич журавлей. Видимо, какой-то зверь потревожил ночлег благородных птиц на глухом лесном болоте. Журавлиный крик подействовал как глоток бодрящего эликсира, быстро вернул к действительности. Я вскочил как ни в чем не бывало, свежий прилив охотничьего азарта погнал нас вперед.

Еще до рассвета мы были на месте. Отец, нарвав травы и камыша, устроился прямо на пологом берегу, я уселся на противоположной стороне на высокой кочке. Решили ждать рассвета…

Проснулся я от громкого крика. Это отец кричал мне через все болото. Открыв глаза и резко шевельнувшись, я увидел, как вблизи от моей кочки несколько пар уток свечой взмыли вверх и с набором высоты пошли в сторону полей.

Раздался выстрел — отец стрелял в уток с дальней дистанции. Но это был безнадежный выстрел. Солнце еще не взошло, хотя и было светло. Я устроился поудобней, и сон моментально сморил меня. Я так и уснул, сидя на кочке и крепко сжимая в руках ружье. Когда рассвело, оказалось, что все утки ночевали среди кочек в моей стороне, буквально у меня под носом. Я представил себе состояние отца, который видел дичь, но боялся стрелять, чтобы не попасть в меня. Не солоно хлебавши пошли домой.

Солнце уже взошло, был понедельник 1 сентября. К 10 часам нужно было явиться на торжественную линейку в школу, но мне было не до нее. Полный впечатлений, я как убитый проспал до обеда.

У нас с отцом это была первая и последняя общая охота. Для него это был последний выход, для меня — начало большого охотничьего пути. Много позже я по достоинству оценил тот наш совместный поход. Ведь это был наглядный урок охоты как большого труда и терпения, выносливости и мастерства.

А самое главное, отец незримо передал мне эстафету своей любви к охоте и природе. И за это я ему благодарен до сих пор.