История была опубликована в журнале Outdoor Life в июне 1936 года
Шлёпнув лошадь по шее поводьями, я поравнялся с Россом на каменистой тропе. Джо, проводник, устало брёл вперёд, в сторону хмурых гор Тетон, а Скотти, наш повар и погонщик, следовал за ним с усталыми вьючными животными.
— Обманывай себя, если хочешь, Росс, — сказал я. — Но этот недоучка, которого ты выбрал, никогда в жизни не видел эту страну.
Росс ответил, не отрывая взгляда от покачивающихся ушей своей лошади:
— Это путешествие — сплошное везение. Два дня мы собирали лошадей, которых упустил тот дурак-ковбой. Потом ещё четыре дня мы искали Галч-Крик. И мы его так и не нашли.
Пока он говорил, Джо поднялся на узкий гребень. На фоне угрожающе-серого неба, в своей широкополой шляпе, бриджах и жилете с серебряными заклепками, он выглядел как часть суровой природы, осматривая окрестности.
— Хватит притворяться, Джо, — сказал Росс. — Ты прекрасно знаешь, что мы потерялись.
Джо потёр свой заросший щетиной подбородок.
— Я не то, чтобы заблудился, — сказал он. — Я просто не могу понять, что это за сторона. Если я...
— Через двадцать минут стемнеет. Разбей лучше лагерь, — перебил я его.
По-своему неуклюже, Джо отвязал рюкзаки и поставил нашу палатку. Скотти развёл костёр и рылся в продуктовых наборах. Оставив их, он подошёл к Россу.
— Ничего, кроме бобов, не осталось, — сказал он.
— К чёрту твои бобы! — взорвался Росс. Но потом, вспомнив, что на четвёртый день пути у нас начала заканчиваться еда, он взял свои слова обратно.
— Хорошо. Но налей нам побольше крепкого кофе, чтобы перебить вкус.
— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Скотти. — Но у меня осталось всего пару ложек.
Под беззвёздным октябрьским небом мы сидели у костра где-то в Вайоминге, в местах обитания лосей, ели бобы, пили жидкий кофе и проклинали судьбу за то, что наша охота на лосей так провалилась. Тогда мы и представить себе не могли, какие невероятные события нас ждут впереди.
Покинув дом, мы были полны решимости наслаждаться жизнью. Росс, с которым я охотился на оленей в Пенсильвании и на перепелов в Массачусетсе, написал мне в Бостон, приглашая на охоту на лося. Думаю, меня побудили к этому не только благородные охотничьи инстинкты, но и очарование Запада. Конечно, я был уверен, что индейцы, жаждущие скальпов, больше не рыщут по округе, а угонщики скота и бандиты, умеющие быстро стрелять, давно вышли из моды. И всё же, когда я сошёл с поезда, меня охватил странный трепет от осознания того, что я нахожусь в той самой стране, где когда-то процветали такие безрассудные и отчаянные люди.
Росс собрал команду до моего приезда. Джо он выбрал по рекомендации друга, а Джо нанял Скотти. Так что вместо того, чтобы столкнуться с быстрыми наездниками и меткими стрелками с открытых пастбищ, которых я почти жаждал увидеть, я обнаружил, что нашу группу сопровождает пара диких ковбоев, которые заблудились у себя на заднем дворе.
Насколько сильно мы заблудились, я поначалу не осознавал.
— Как думаешь? — спросил Росс у Джо. — Ты сможешь вывести нас домой?
— Думаю, смогу, — медленно произнёс Джо. — Если смогу найти след. Это может занять несколько дней.
— Несколько дней! — эхом повторил Росс. — Да ты что, идиот, у нас не хватит еды даже на завтра.
— Тогда, думаю, нет, — признал Джо.
— А ты как, Скотти? — спросил я.
— Только не я. Я вообще из Монтаны.
На следующее утро мы выпили горячей воды, слегка окрашенной кофейной гущей, и съели три из шести оставшихся банок фасоли.
— Я собираюсь поискать ранчо, — сказал я Россу. — Может, сможем купить себе еды.
Мы вместе спустились в низину. Все, кроме Джо, который остался в лагере. Нам на пути попался заяц, и я выстрелил в него из своего автоматического «Кольта». Но промахнулся. Вскоре, когда мы проезжали вдоль ручья, усеянного валунами, я увидел ранчо. Пришпорив лошадей, мы вскоре добрались до ветхих построек. Двое оборванных детей, игравших во дворе, когда мы подъехали, как испуганные зайцы, бросились в хижину с грязными окнами и зловещим видом. За хижиной виднелась какая-то пристройка, такая же обветшалая, как и сама хижина, и ещё более покосившаяся. Чуть дальше был загон, в котором стояли две прекрасные лошади: пегая и длинноногая гнедая. Что бы ни было не по карману обитателю хижины, он мог позволить себе хороших лошадей.
— По-моему, это место, где крадут скот, — кисло заметил Росс.
Пока он говорил, дверь хижины распахнулась, и на солнечный свет вышла полная женщина в грязном фартуке, повязанном вокруг талии. В руках она держала дробовик.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Мы хотели бы купить немного еды, — сказал я.
— Кто вы? Откуда вы?
— Мы охотники, — сказал я. — Или думали, что мы охотники. Мы заблудились, и у нас закончилась еда.
— О, — сказала женщина, опуская ружьё и отворачиваясь. Затем с явным облегчением она позвала: «Блэки!»
Услышав это, некий Блэки вышел из-за хижины, а женщина, переваливаясь с боку на бок, вошла обратно в дом.
— Ищете еду, незнакомцы? — протянул Блэки, прищурившись и глядя на нас одним глазом. Высокий и жилистый, он был одет в сапоги для верховой езды и широкополую шляпу, а его кожа была грубой, как у человека, который всегда жил на открытом воздухе. Чёрные волосы и висячие усы только начинали седеть.
— Мы хотим купить немного, — сказал я.
— У нас самих почти ничего не осталось, — сказал Блэки. — Отсюда до города далеко. Тридцать миль.
Он задумчиво почесал ухо.
— Но, думаю, мы могли бы поделиться с вами, если договоримся о цене.
В итоге мы купили десять фунтов муки, два фунта кофе, кусок солёной свинины и несколько разных консервов. Цена, которую мы «выторговали», была примерно в четыре раза выше той, что мы заплатили бы у родного дома.
Я подумал, что Блэки, возможно, лучше бы жилось в качестве разбойника с большой дороги, чем на ранчо. Несколько дней спустя эта догадка уже не казалась мне такой забавной. Однако, получив наши деньги, Блэки криво улыбнулся, обнажив жёлтые зубы.
— Удачной охоты! — приветливо сказал он, протягивая нам джутовый мешок, в который сложил нашу добычу.
— Я не видел ни одного лося в округе, — ответил Росс.
— Забавно. Каждый раз, когда я приезжаю из города, я пугаю их с полдюжины.
— Что ты делаешь? — спросил я.
Взглянув на Росса, я увидел, что он так же взволнован этим неожиданным заявлением, как и я.
— Пугаю лосей, — повторил Блэки. — В этой стороне их полно.
— Ты принят, — воскликнул я.
— А как же Джо? — возразил Росс.
— Уволь его, пусть сам добирается до дома.
Я повернулся к Блэки.
— Можешь поселить нас здесь, в хижине?
— Нас довольно много: я, старуха и двое детей.
Он сделал паузу.
— Но, думаю, мы справимся, если договоримся о цене.
Когда мы вернулись в лагерь и объяснили ситуацию Джо, он отреагировал с загадочным спокойствием.
— Пока мне платят, — сказал он, — мне всё равно, что вы делаете. Но если бы я хотел вернуться домой целым и невредимым, я бы держался подальше от этого ранчо.
— Ты боишься, что Блэки позволит лосям нас затоптать? — предположил я.
— Ты сам заключил эту сделку, — загадочно ответил Джо.
На следующий день, после того как Джо и Скотти уехали с нашим обозом, Росс назвал меня дураком.
— Этот Блэки мне не нравится, — пожаловался он. — И мы полностью в его власти. До ближайшего города тридцать миль.
Я не мог разделить пессимизм Росса, но должен был признать, что мы полностью зависели от Блэки в том, что касалось добычи. И хотя он и был заинтересован в том, чтобы установить цену в 4 доллара в день за проживание, ещё 4 доллара за свои услуги и по 10 долларов за вьючную лошадь, чтобы вывезти двух лосей, которых мы всё ещё надеялись добыть, пасовал, когда дело дошло до обсуждения утренней вылазки.
— Не стоит торопиться, — сказал он. — Лоси будут ждать тебя, когда ты узнаешь, где их искать.
Но лоси не стали ждать. Мы четыре дня скакали верхом по высоким хребтам и извилистым долинам. Мы видели множество следов, но ни одного лося. Что ещё хуже, еда, которую подавала нам подруга Блэки, была отвратительной, а матрас на нашей кровати, должно быть, был набит битым камнем. Женщина все это время продолжала смотреть на нас с плохо скрываемой враждебностью, хотя ее дети вскоре перестали нас бояться.
— Когда мы только приехали, — сказал я однажды вечером Блэки, — дети, наверное, подумали, что мы грабители поездов или банков.
— Я бы предпочёл, чтобы они встретились с преступниками, — сказал Блэки, — а не с рейнджерами и егерями в этих краях.
— Хорошего приятеля мы себе выбрали, — сказал позже Росс, когда мы легли спать. — Лучше положи свой пистолет под подушку. И я буду хранить свои деньги там же.
— Простое деревенское гостеприимство, — рассмеялся я.
— Тут не до смеха, — мрачно сказал Росс. — Весь этот район населён преступниками. Этот Блэки — пережиток прошлого. Я рад, что уезжаю утром.
— Без лося?
— Мне нужно вернуться к работе. Ты ведь не собираешься оставаться один, не так ли?
— Твоё воображение играет с тобой злую шутку, — сказал я. — Я останусь здесь, пока не добуду лося.
Но в ту ночь, хотя я и посмеивался над собственными мыслями о западных головорезах, я спал с кольтом под рукой.
На следующее утро, когда я увидел, как Росс в одиночестве скачет по тропе, ведущей в ближайший город, у меня на мгновение возникло искушение оседлать свою лошадь и последовать за ним. Но мне нужен был лось. Поэтому я остался на месте и смотрел, как Росс спускается в овраг и исчезает из виду. Я с надеждой подумал, что без присущего Россу пессимизма, который омрачал мой взгляд на вещи, всё могло бы быть лучше.
Блэки был странно воодушевлён отъездом Росса. Но это было не самое тревожное изменение в его поведении. Если раньше он был вялым, то теперь стал откровенно ленивым. У него была тысяча и одно дело поважнее охоты. И некоторые из этих дел убедили меня в том, что я попал в щекотливую, если не сказать опасную, ситуацию.
Однажды утром я вышел из ванной комнаты и увидел, что Блэки сидит в моей комнате и трогает мой пистолет. Вместо того чтобы смутиться или извиниться, он бросил пистолет на кровать и выдавил из себя смешок.
— А вы молодец, мистер.
С этими словами он вышел. После этого я не выпускал пистолет из виду, разве что клал его под подушку на ночь. Я не мог точно сказать, что задумал Блэки, но у меня начали возникать подозрения.
Каждое утро мы отправлялись в путь, ехали весь день и возвращались, так и не увидев ни одного лося. По вечерам я слушал жуткие истории Блэки о Диком Западе и пытался переглядеть флегматичную женщину.
Потом, когда я ложился спать, я слышал приглушённые разговоры, а однажды ночью к моей двери подошли осторожные шаги. Я потянулся под подушку за пистолетом, и шаги стихли.
На третий день Блэки тянул время дольше обычного, но ещё до полудня мы отправились к хребту на севере. Мы ничего не видели до самого вечера. Затем, спустившись примерно на 1000 футов (чуть более 300 метров), перебравшись через ручей и с трудом поднявшись по оврагу, мы вышли на остроконечный хребет.
Я без особого энтузиазма осматривал местность в бинокль. На крутом подъёме примерно в 250 ярдах (228 метров) от меня я впервые за это долгое и безрезультатное путешествие увидел великолепного быка.
Мои пальцы дрожали от нетерпения, когда я вставлял в свой .30/06 патрон с мягким носиком весом 220 гран. Я присел, а бык отошёл на несколько футов к сосенному бору. Мушка моего ружья зацепилась за плечо зверя, через минуту он успокоился, и я нажал на спусковой крючок. Бык встал на дыбы, упал и прокатился сто футов (90 метров) вниз по склону. Спустившись за ним, я нашёл свою добычу. Шестиконечные рога были ровными и красивыми.
Под градом камней Блэки спустился ко мне. Он снова оскалил свои жёлтые зубы в странной ухмылке.
— Что ж, — сказал он, — теперь тебе нужно разделать его.
Он хрипло рассмеялся.
— Что смешного в том, чтобы разделать трофей?
Блэки не ответил. После разделки мы вместе накрыли мясо плащом и, вырезав только печень, отправились обратно на ранчо. Поскольку я добыл трофей, это была моя последняя ночь в этом зловещем месте. Я сразу пошёл в свою комнату, чтобы собрать вещи. Через некоторое время я почувствовал запах жарящейся печени и, выйдя в главную комнату хижины, увидел, как Блэки и жирная женщина шепчутся в углу.
Блэки заряжал патроны в Smith & Wesson Army Model .45. Услышав мои шаги, женщина тихо произнесла: «Ш-ш-ш», и Блэки, ничуть не смутившись, обернулся.
— Лучший стрелок из всех, что у меня были, — сказал он. — Однажды ночью я застукал одного парня, который дурачился в загоне. Прострелил ему ногу из этого ружья.
— Блэки тоже не умеет промахиваться, — добавила женщина, вставая и ковыляя к плите. Я сел на скрипучий деревянный стул, который она мне оставила.
— Я уезжаю утром, Блэки, — сказал я. — И хочу рассчитаться с тобой.
Я потянулся за кошельком. Узкие глаза Блэки следили за моей рукой, словно заворожённые.
— Это же 48 долларов, верно? — сказал я. — Семь дней на борту, четыре неполных дня с гидом и три полных дня.
— Ну, — протянул Блэки, — я так и думал, но мы со старухой всё обсудили и решили, что в этих краях с жильём туго. Старуха не привыкла обслуживать незнакомцев. Ей тяжело, она плохо себя чувствует. Так что мы решили, что 100 долларов будет в самый раз.
— Мне не до шуток, Блэки. Полагаю, завтра ты захочешь получить 20 долларов вместо 10 за вьючную лошадь.
Блэки хрипло рассмеялся.
— Если я не получу сотню, — ответил он, — то вряд ли смогу выделить тебе лошадь.
Наконец-то я понял, почему он смеялся, когда я подстрелил своего лося. Он знал, что я не уйду без головы лося. Мне хотелось пнуть его ботинком в ухмыляющуюся рожу, но что-то в том, как он поглаживал свой .45, помогло мне сдержать гнев и потянуть время. В голове у меня уже созрел отчаянный план.
— Хорошо, Блэки, — согласился я. — Я заплачу тебе 100 долларов завтра утром.
— Нет, не заплатишь, — сказал Блэки. — Ты заплатишь прямо сейчас.
— Скажи ему, чтобы оставил и свой пистолет, — крикнула женщина от плиты. — Мне он вроде как нравится.
Я встал.
— Если это ограбление...
— Полегче, незнакомец, — предупредил Блэки, кладя пистолет 45-го калибра на стол. — Полегче. Мне нужны эти деньги.
— Ни цента больше, чем вы рассчитывали.
Снова раздался этот дразнящий гортанный смех.
— Как хочешь, незнакомец, — сказал Блэки.
Затем, сунув пистолет 45-го калибра в карман брюк, он добавил:
— Но я думаю, что ты скоро передумаешь.
Пока мы ели жирную печень и жареную картошку, которые женщина поставила на стол, и пили мутный кофе, никто не проронил ни слова. Покончив с едой, я пошёл в свою комнату. Вернувшись, я принёс винтовку и автомат. Сев на стул у печи, я начал демонстративно чистить и заряжать их.
Краем глаза я заметил, как Блэки и женщина переглянулись. Блэки откашлялся.
— Собираешься пострелять?
— Если придётся, — ответил я.
Я видел, как скрюченная рука Блэки поглаживала пистолет 45-го калибра в кармане.
— Не делай этого, незнакомец, если только ты не умеешь быстро выхватывать оружие.
Чистка закончилась, я встал и направился в свою комнату. Взгляд Блэки и женщины не отрывался от меня. Закрыв за собой дверь, я подставил спинку стула под щеколду. Затем я сел на кровать и стал ждать. Отсчитав ровно 58 долларов, я положил деньги на одеяло и написал записку. Я объяснил, что лишние 10 долларов нужны для найма вьючной лошади.
Тени начали зловеще сгущаться. За дверью я слышал, как Блэки топает по голому полу и как шаркают шаги женщины. Затем, спустя, казалось, несколько часов, я услышал, как скрипнула дверь, словно кто-то пытался её толкнуть. Кресло застонало, но выдержало. Мне показалось, что я услышал, как Блэки пробормотал: «Чёрт!»
Шаги пересекли соседнюю комнату. Все было тихо.
Едва осмеливаясь дышать, я на цыпочках подошёл к окну. Смогу ли я это сделать? Через мгновение я открыл окно, взял винтовку, засунул пистолет за пояс и начал медленно и бесшумно выбираться наружу. Мой ботинок заскрипел по гравию во дворе, и сердце замерло. Моё воображение усилило этот звук, и он стал похож на грохот камнедробилки.
Склонившись в темноте безлунной ночи, я остановился, чтобы убедиться, что больше никто ничего не услышал. На цыпочках я подошёл к пристройке, где мы оставили мой трофей, и с ним в руках направился к загону, останавливаясь через каждые пару шагов, чтобы убедиться, что я не разбудил хозяина. У загона я остановился, тяжело дыша. Если бы одна из лошадей заржала, я бы пропал.
Открыв ворота, я вышел во двор и, прислонив ружьё к забору, увидел гнедого Блэки. Снова прислушался. Но из хижины не доносилось ни звука, не видно было и света. Я навьючил лошадь, схватил ружьё и вскочил в седло. Смогу ли я уехать достаточно быстро?
Держа поводья гнедого, я пришпорил своего коня. В тишине стук железных подков по гравию казался таким громким, чтобы способен разбудить мёртвого. Но я уже выехал из загона, покинул двор и скакал по широкой тропе в сторону города.
Потом я развернулся в седле, чтобы в последний раз взглянуть на хижину Блэки.
В окнах вспыхнул свет, и дверь распахнулась. В жёлтом прямоугольнике света стоял Блэки с поднятой винтовкой. Раздался выстрел и грохот. Мои нервы были на пределе, и я мог бы поклясться, что пуля просвистела у меня над ухом. Но я уже был далеко от их дома. Я был свободен.
Было уже далеко за полночь, когда я добрался до города, измученный и весь в синяках. Единственный свет в городе горел в окне пекарни. На мой стук в дверь вышел вспотевший пекарь в майке и фартуке.
— Я хочу оставить здесь лошадь, — объяснил я. — Я охотился в этих краях и взял её напрокат, чтобы привезти свой трофей.
Пекарь явно был озадачен, но всё же позвал перепачканного мукой юношу из пекарни.
— Поставьте лошадь для джентльмена, — приказал он.
Затем он повернулся ко мне. Я рассказал ему свою историю.
— Послушайте, мистер, — сказал пекарь. — В этом городе не найдётся ни одного человека, который был бы хоть чем-то похож на Блэки Коллинза. Он состоял в одной из самых опасных банд преступников в штате. Ух ты! И вы прожили семь дней с таким человеком!
Комментарии (0)