Я был в трёх метрах от медведя. А потом моя винтовку заклинило

Этот рассказ «Лицом к лицу» был опубликован в июльском номере журнала Outdoor Life за 1968 год

Даже если его шерсть не топорщится в разные стороны, на 136-килограммового черного медведя, стоящего на задних лапах, страшно смотреть с расстояния трёх метров — особенно если он смотрит прямо на тебя, а твою винтовку в этот момент заклинило.

Я знаю это, потому что именно с этим столкнулся во время охоты в Мичигане в октябре прошлого года. Нам нужна была пара медведей на мясо, мы надеялись пополнить свою морозилку. Я и представить себе не мог, что эта охота поставит меня в самое затруднительное положение за все 20 с лишним лет охоты на медведей с собаками.

В 1946 году я помог организовать Ассоциацию охотников на медведей в Мичигане и был её президентом до своей отставки в 1963 году. К тому времени в ассоциации состояло 4000 человек. Ассоциация активно выступает за надлежащую защиту трофейной дичи.

По традиции на ежегодном банкете ассоциации в качестве основного блюда подают жареного медведя. Если вы не пробовали правильно приготовленного медведя, не воротите нос. Например, в январе прошлого года на ужине в Лейк-Сити присутствовало около 600 спортсменов, и я не видел, чтобы кто-то отодвигал тарелку, а после ужина тарелки почти не пришлось мыть.

Наша охота началась, как и многие другие до этого. В первое утро мы нашли свежий след крупного и тяжёлого медведя. Следы были глубоко вдавлены в мокрый песок на старой тропе. Мы спустили с поводка наших шестерых собак, и они сломя голову помчались за ближайший холм, так что через несколько минут мы их уже не слышали.

Так началась охота. Чем она закончилась, — это уже другой вопрос.

За 22 сезона осенней охоты мои собаки добыли более 200 медведей. Но охота, о которой я рассказываю, когда мы с медведем оказались вместе при совсем других обстоятельствах - ничего подобного я никогда не испытывал. Рядом не было собак, которые могли бы отвлечь медведя. Я был один с бесполезным пистолетом, и, признаюсь, это меня потрясло.

Со мной были четверо компаньонов. Собаки загнали медведя на запад, в глухую местность, и через час после того, как они скрылись из виду, мы добрались до края ущелья реки Стерджен. Нам сказали, что выследить и добыть медведя там будет практически невозможно, и первое же увиденное нами зрелище подтвердило эти опасения.

Я слышал об охотниках на оленей, которые подстреливали самцов в ущелье, а затем тратили большую часть дня на то, чтобы с помощью джипа втащить тушу на скалу. Когда я посмотрел вниз с обрыва, мне стало легко поверить в эти истории. Позже в тот же день мне потребовалось почти полчаса тяжёлой работы, чтобы взобраться на эту скалу.

Ущелье было шириной в милю или две, а на западной стороне, за рекой Стерджен, я увидел скалистые, но менее крутые холмы. Однако ближайшая дорога находилась в нескольких километрах оттуда.

Нам потребовалось три часа, чтобы найти собак. Мы шли вдоль края ущелья, пока не нашли место, где можно было спуститься, не рискуя свернуть себе шею. Затем мы двинулись на запад в том направлении, куда, как мы думали, ушла погоня. Наконец мы услышали наших гончих на другом берегу реки. Они загнали медведя и дрались с ним на земле.

Путь нам предстоял нелёгкий: густые заросли, высокие холмы, чередующиеся с влажными болотами и бобровыми прудами, небольшие ручьи и множество родников, — но для чёрного медведя это был рай. Там были дубовые рощи, усыпанные жёлудями, изобилие ягод и дикой вишни, пни и брёвна, привлекающие муравьёв, и даже осиные гнёзда, которые можно было разорить. Медведь мог бы жить там круглый год, находить всё, что ему нужно, и чувствовать себя в безопасности. Ущелье редко посещают охотники и рыбаки.

Было очевидно, что многие медведи жили там постоянно. Их хорошо протоптанные тропы вели вокруг бобровых прудов и вдоль реки, а медвежий помёт валялся повсюду. Мы пересекли один бобровый пруд, который медведи утрамбовали так, что он стал твёрдым, как тротуар. Следы на этих тропах были от маленьких, как у детёнышей, до огромных. Ещё до того, как мы долго пробыли в ущелье, я понял, что можно идти по тропам и выбирать медведя, с которым хочешь сразиться, по размеру его следа. Я никогда не видел ничего подобного.

Переправиться через реку было непросто. Течение было сильным и быстрым, но мы нашли участок с порогами, который можно было преодолеть вброд, и направились к месту медвежьего боя.

Собаки загнали чёрного в труднодоступное место — густое болото. Они держали его там по меньшей мере два часа, но я до сих пор не знаю, какого он был размера и как выглядел, потому что, когда мы были уже почти на месте, у медведя открылось второе дыхание, он вырвался и побежал вниз по реке на север вдоль ущелья.

Мы какое-то время шли за ним, но из-за шума реки не слышали собак. В конце концов мы сдались, вернулись к утёсу и нашли место, где можно было взобраться наверх. Мы подобрали наших собак уже в темноте. Несмотря на то, что мы быстро стартовали, первый день охоты оказался для нас неудачным.

На следующее утро погода была идеальной. Стоял прохладный пасмурный день без ветра, достаточно влажный для собак и достаточно тихий, чтобы, если повезёт, мы могли их слышать. Мы направились прямиком к ущелью.

На песчаной тропе, идущей вдоль обрыва, мы нашли большую медвежью тропу и отпустили собак. Они спустились со скалы по медвежьей тропе и через несколько минут были у подножия. Собаки шли по горячему следу, не останавливаясь.

Спуск занял у нас больше времени, но мои компаньоны и я не сильно отставали от стаи. Собаки нагнали медведя меньше чем за полчаса. Под ногами было много колючих кустарников — ужасное место для передвижения. Я был ещё в нескольких десятков метров от собак, когда медведь перестал рычать и снова побежал к реке. Он пересёк ее, и я потерял связь с гончими.

Однако я знал, в какую сторону ушли собаки, поэтому перешёл реку вброд и направился за ними. Коллеги не слышали, как собаки переплыли реку, и понятия не имели, в какую сторону ушёл медведь. Если бы собаки снова догнали медведя, и я бы их нашёл, то остался бы наедине с собаками и медведем.

Я не слышал лая собак почти целый час. Я забрался в смешанный лес, изрезанный оврагами, ручьями, заводями и медвежьими тропами. Некоторое время я бежал по одной из троп, затем остановился, чтобы перевести дух и прислушаться к собакам. Я снова услышал их далёкий лай, слабый и приглушённый. Звук подсказал мне, что медведь всё ещё бежит, и рысью направился за ними.

То, что произошло дальше, настолько меня удивило, что я едва мог поверить своим глазам. Не более чем в десятке метров впереди меня три маленьких медвежонка гуськом пробрались через заросли и пересекли медвежий след, по которому я шёл. Я притормозил, ожидая, что за ними по пятам последует мамаша. Растительность была такой густой, что я не смог даже как следует рассмотреть трёх медвежат.

Затем из-за холма показался большой взрослый медведь. Он неторопливо спускался с холма прямо на меня. Я всё ещё слышал лай собак и сразу понял, что они преследуют его. Каким-то образом чёрный медведь вырвался вперёд, и, уставший после погони и драки, он даже не торопился.

Медведь пересёк тропу. Примерно в 12–15 метрах животное услышало меня или почувствовало мой запах. Он остановился в зарослях кустарника, где я едва мог разглядеть его очертания. Затем он повернулся и посмотрел в мою сторону.

Я больше не видел трёх медвежат и никогда не узнаю наверняка, была ли та большая медведица их матерью. Это, казалось бы, наиболее логичным объяснением поведения медведицы, но я так не думал. Я был уверен, что на данный момент имею дело с самцом.

Я ожидал, что собаки помчатся по следу. Но этого не произошло, и решил, что и так ждал достаточно долго. Я прицелился и выстрелил. Он не упал и даже не вздрогнул, насколько я мог судить, но я не думал, что мог промахнуться с такого расстояния. Теперь я знаю, что мой 200-грановый патрон с мягким наконечником отклонился от курса из-за куста. Он точно не попал в медведя. У меня была самозарядная винтовка Winchester калибра .401, которая больше не выпускается, и это во многом определило то, что произошло дальше.

Я нисколько не против заплатить 1000 долларов за хорошую охотничью собаку, но я всегда был консервативен в вопросах покупки огнестрельного оружия. Думаю, это потому, что, на мой взгляд, интереснее загнать медведя, чем застрелить его. Моей первой винтовкой была старая британская модель .303, которую я купил за 12 долларов, когда мне было 18 лет, для своей первой охоты на оленей. Я носил его, пока не начал охотиться на медведей, а потом моя жена решила, что для безопасности мне нужен самозарядный пистолет.

Обидно сделать точный выстрел в животное и не получить никакой реакции. Я знал охотников на оленей, которые из-за этого сильно переживали. Я несколько секунд наблюдал за медведем, совершенно сбитый с толку. Затем я начал двигаться в его сторону так тихо, как только мог.

Я был в 10 метрах от медведя, когда он поднялся на задние лапы, быстро взглянул на меня поверх зарослей, снова вернулся на землю и направился ко мне. Он был таким тяжёлым, что шёл вразвалку, и не успел он пройти и половины пути, как остановился и снова поднялся на задние лапы.

Я не испытывал беспокойства, я всё ещё слышал своих собак и был уверен, что они в любую секунду прорвутся сквозь заросли, схватят медведя за шиворот и отвлекут его от меня.

Тогда же я мог сделать идеальный выстрел ему в грудь под белым пятном на горле. Сквозь открытый прицел .401 животное казалось огромным, как сарай. Я нажал на спусковой крючок и услышал отчётливый щелчок. Любое огнестрельное оружие, используемое на охоте на медведя, подвергается серьёзным нагрузкам, и в то утро я каким-то образом засыпал песком обойму. Пружина больше не могла вытолкнуть патрон, чтобы механизм самовзвода переместил его в патронник, но я узнал об этом только позже.

Я взвёл курок вручную и мне показалось, что я услышал, как патрон вошёл в патронник. Я снова нажал на спусковой крючок и услышал ещё один щелчок.

Медведь не двигался и не рычал, но смотрел на меня очень суровым взглядом. Мне говорили, что медведь не нападёт на человека, который крупнее его. Я знаю, что это не так, и в любом случае при росте 170 см и весе 63 кг я был далеко не крупнее его. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Я стоял и думал, стоит ли мне бежать или ударить его ружьем по голове, если он нападёт, но в то же время я понимал, что бегство ничего не даст. Я взглянул на винтовку. Затвор и механизм были в порядке, и я понятия не имел, что не так. Думаю, всё это заняло не больше 30 секунд, но мне показалось, что прошло много минут. Затем медведь опустился на все четыре лапы и скрылся в папоротниках и кустах.

Я постучал по обойме, взвёл курок и снова подумал, что услышал, как в патронник досылается патрон. Затем я медленно пошёл за медведем. Он скрылся из виду, и я бросился за ним. Зверь внезапно снова показался из зарослей, причем так близко, что я чуть не столкнулся с ним. Он присел, сделал два или три шага в мою сторону и снова встал на дыбы.

Нас разделяло всего 10 футов (3 метра) — ближе, чем когда-либо. Я навёл мушку на белый полумесяц у него на шее и в третий раз нажал на спусковой крючок. И в третий раз услышал резкий щелчок.

Мало кто из охотников когда-либо смотрел медведю в глаза с расстояния трёх метров при таких обстоятельствах, а тем, кто этого не делал, сложно представить, каково это.

Я всё ещё держал винтовку в руках, и, полагаю, у охотника инстинктивно возникает чувство безопасности, пока у него в руках оружие. Но я точно знаю, что это была самая напряжённая минута в моей жизни. Если у медведя и не вставали дыбом волосы, то у меня точно встали.

Не могу сказать, что он вёл себя агрессивно, но он определённо не подавал признаков страха. Он не рычал и не скалился, и выглядел скорее удивлённым, чем разъярённым. Он склонил голову набок, чтобы лучше меня рассмотреть, и я увидел, как он принюхивается, пытаясь учуять мой запах. Я до сих пор не могу отделаться от мысли, что я был первым человеком, которого он встретил, и что мой выстрел был первым, который он услышал с такого близкого расстояния.

Какими бы ни были его намерения, я достаточно натерпелся от медведей, чтобы понимать, что оказался в крайне затруднительном положении. Например, во время охоты в 1957 году я добыл медведицу весом 90 килограммов, когда она оторвалась от моих собак и яростно бросилась на меня, но упала после моего первого выстрела с расстояния в полтора метра, а затем когтями передней лапы вцепилась в него. Мне удалось прижать ружьё к её груди и прикончить её.

Во время моей странной прошлогодней охоты, когда я стоял на месте, а медведь пытался учуять мой запах с расстояния в три метра, я вдруг вспомнил о запасной обойме с четырьмя патронами, которая лежала у меня в кармане. Эта мысль пронеслась у меня в голове, и ко мне мгновенно вернулась уверенность. Я вытащил заклинившую обойму, заменил ее на другую и вставил патрон. Убедившись, что патрон на месте, я снова посмотрел на медведя. Его уже не было.

За те две или три секунды, что я отвёл взгляд, он растворился в кустах.

Я попытался пойти за ним, но шум реки заглушал его шаги. Хотя мне казалось, что я вижу, как он наблюдает за мной из-за каждого дерева, больше я его не замечал. В конце концов я сдался, остановился и задумался.

«Думаю, Господь хотел, чтобы мы оба выжили, — сказал я вслух. — Нам придётся добыть другого медведя для наших припасов»

На этом история должна была закончиться, но впереди было ещё много интересного.

Я вышел из этих болотных зарослей по старой, заросшей кустарником лесовозной дороге и через час снова услышал своих собак, которые были в миле (1,6 км) от меня. Подойдя ближе, я увидел, что они дерутся с каким-то медведем. Я перевалил через холм и оказался в высохшем русле ручья, став свидетелем самой жестокой схватки между медведем и собакой, которую я когда-либо видел.

Медведь был крупнее того, с которым я уже встречался, и он был взбешён до глубины души. Собаки облепили его со всех сторон, вцепившись в шерсть, где только могли, а медведь рычал, огрызался и отмахивался от них. В таких условиях практически невозможно сделать выстрел, не задев собаку, и я отошёл примерно на 15 футов (4,5 метра), прежде чем попытался это сделать.

Медведь может, и не боится собак, но человека он побаивается. Чаще он старается убежать, если может. Этот не убежал, но развернулся ко мне, и в этот момент я выстрелил ему в грудь.

Я добыл немало медведей такими выстрелами, но этого только разозлил. От выстрела собаки взбесились ещё больше. Когда они снова набросились на него, медведь стал отбиваться еще более ожесточенно.

В то утро у меня было девять патронов: один в патроннике, по четыре в каждом магазине. В первой стычке я выстрелил один раз. По пути ко второму месту стычки я разрядил заклинивший магазин, вытряхнул из него песок и перезарядил его, так что на место я прибыл с восемью патронами. Я всадил в медведя ещё три пули, но не сбил его с ног. Думаю, у него было столько адреналина, что он не чувствовал боли.

Когда все гончие были доведены до безрассудства, моя собака Джокер совершила ошибку: она схватила медведя за голову и повисла на ней. Секунду или две собака размахивала лапами, как цепом, но потом медведь повалил Джокера на землю и схватил его за горло. Я держался на расстоянии 3-4 метров от медведя, кружил вокруг него, то приближаясь, то удаляясь, держась вне досягаемости и стреляя при каждом удобном случае. Затем, пока внимание медведя было приковано к несчастной собаке, я подскочил ближе и разрядил свой последний магазин.

Трудно поверить, но мне понадобилось целых восемь патронов, все, что у меня было, чтобы завалить этого медведя. Последним патроном я выстрелил ему в голову, прямо за ухом, почти касаясь его дулом «Винчестера», и он наконец упал. Медведь был уже мертв, когда рухнул на землю.

Собаки истекали кровью от укусов и порезов когтями, все были измотаны, а Джокер был тяжело ранен. Мы вытащили его из ущелья и срочно отвезли в ближайшую ветеринарную клинику. Когда мы приехали туда, он еще пребывал в шоке, но через некоторые крепкий пёс пришёл в себя.

Всего тогда мы добыли четырёх медведей до того, как закончилась недельная охота. Этого было более чем достаточно для пополнения припасов. Мы заслужили всех четырёх, но медведь, которого я буду помнить до конца своих дней, — это тот, который убежал. Тот, который посмотрел мне прямо в глаза с расстояния трёх метров.