Только выбравшись из грязных и давно очищенных от снега улиц на природу, начинаешь ощущать, что весь мир вокруг действительно просыпается от зимнего сна и жизнь возрождается. Без особого чувства, знакомого каждому настоящему охотнику, без надежды добыть долгожданный и порой редкий, а оттого и ценный трофей весна уже не будет наполнена той радостью, которая схожа с возвращением в детство. И, честно говоря, непонятно, зачем некоторые люди начинают обманывать себя и портить праздничное настроение окружающим, пользуясь, например, электронными манками или бездумно паля во все движущееся. Ведь охота — это приобщение человека к природе, порой на ней происходят такие необычные и интересные случаи, которые заставляют задуматься о многом, а потом остаются в нашей памяти на всю жизнь. Иногда трудно объяснить, что заставляет тебя пойти именно в эту сторону, выстрелить или, наоборот, опустить ружье, словно какое-то внутреннее чувство подсказывает сделать так, а не иначе. Конечно, подобные моменты можно объяснить приобретенным опытом, знаниями, сохраненными глубоко в памяти, а неудачи на охоте оправдать техническими проблемами с оружием и снаряжением...
В 2011 году на весеннюю охоту в свои излюбленные места я смог выбраться только 24 апреля — в Страстную субботу. Да, так уж часто получается, что весенняя охота, этот праздник души, выпадает на Великий пост, и тут уж каждый сам волен решать, как ему поступать в соответствии с тем, что понимается под охотой — праздное развлечение или единение с природой. Выехав под вечер из города на запад области, я быстро добрался до прекраснейших мест Подмосковья. Старинные деревни, большие и маленькие реки, холмы, леса и поля, казалось, освобождались от зимнего сна, смывая с себя талой водой все плохое и нечистое.
А вот и одна из жемчужин этих мест — старинный монастырь. Автостоянки перед ним, конечно, забиты до отказа, светофор рядом, обычно не работающий, собирает большое количество машин… Но спрятанные за вековыми деревьями монастырские стены с виднеющимися за ними маковками церквей я оставляю позади, и теперь до моих заветных мест совсем близко.
Добравшись до цели, оставляю машину на обочине грунтовой дороги и по традиции иду прогуляться, подышать весной, чтобы все ощущения и чувства, известные каждому охотнику, впитались в душу поглубже и остались в ней как можно дольше. Правда, подмосковные весенние опушки нередко открывают нашему взору далеко не поэтичные картины: пакеты с мусором, бутылки, строительный мусор. Причем одна такая большая свалка как раз находится на самом перспективном для тяги месте. Чтобы не портить себе настроение, ухожу чуть дальше от дороги, но и тут в разных местах выглядывают то пластиковые бутылки, то какой-то мешок и куски разбитой керамической плитки. Выбрав все-таки место и стараясь не смотреть на следы «цивилизованного» отдыха любителей природы, начинаю готовиться к охоте. Сзади меня — стена леса, за которой журчит невидимая речка, впереди — освободившаяся от зимнего плена распаханная земля. Погода, правда, совсем не весенняя. Хмурое серое небо, пронизывающий ледяной ветер. Не слышно радостного многоголосия птиц, такого привычного для этой поры. Горизонт чист, и слух не улавливает долгожданной брачной песни лесного кулика. Время приближается к девяти, а в лесу еще не прозвучало ни одного выстрела. Хочется думать, большинство охотников настрелялись на открытии, ведь охота сначала открылась в южных районах области, а затем в северных и длилась 16 дней.
И вдруг небо низвергает целую стену снега. Крупные хлопья, подгоняемые сильным ветром, падают на землю, скрывая следы скверных поступков людей. В снежной круговерти не видно неба, а деревья, кусты, кучи хвороста кажутся просто огромными. Стоя посреди разыгравшейся стихии со смертоносным для всего живого ружьем в руках, я чувствую полное бессилие перед силами природы, от холодного, пронизывающего ветра меня бьет мелкая дрожь. Буйство весенней метели длится всего несколько минут, снегопад внезапно прекращается, кругом лишь белая пелена. А я стою, все еще дрожа от холода, и дивлюсь происходящему. Небо постепенно очищается от серых красок и становится удивительно голубым.
И в этот момент до меня доносится долгожданное хорканье. Высоко, на фоне быстро теряющего яркие краски неба проплывает вальдшнеп. Я быстро вскидываю ружье и, проводив кулика стволами, стреляю из правого. Птица начинает кувыркаться в высоте на одном месте. Жму на второй спусковой крючок, но выстрела нет. Озноб исчезает, мне жарко. В это время вальдшнеп кубарем летит вниз и падает метрах в десяти от меня, неподалеку от леса. Не понимая, что произошло с ружьем, хочу сначала переломить его, но, вспомнив о возможности затяжного выстрела, решаю сначала подобрать трофей. Маленьким комочком птица чернеет на белом фоне земли. Но только я начинаю движение к своей добыче, как она оживает, ошалело оглядывается, взмахивает одним крылом, потом вторым. Я перехожу на бег, переламывая на ходу ружье, но лесной кулик уже в воздухе и проделывает свои знаменитые замысловатые пируэты, нередко вводящие в заблуждение охотников, а вскоре вообще скрывается в спасительной темноте леса.
Позже, после похода в мастерскую, я узнал, что в моем штучном ружье 2000-го года некачественно были подогнаны подствольные крюки, и, видимо, при первом выстреле более мощными патронами стволы начали играть. И хотя, слава Богу, они не открываются совсем, все же этого хватает для того, чтобы включился предохранитель и заблокировался второй курок…
А выпавший снег тает на глазах, вновь обнажая землю. Быстро темнеет. Постояв еще некоторое время, я решаю ехать домой, разбираю ружье и прячу его в чехол, складываю вылезший на свет мусор в тут же найденный мешок, чтобы выбросить его на «культурной» помойке.
Путь домой проходит быстро, дороги свободны. Светофор возле монастыря горит зеленым светом, гостевая стоянка почти пуста. Над дорогой, ведущей к монастырским воротам, натянут транспарант «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!»
Комментарии (0)