Наверное, только рыбалкой эту поездку можно было назвать, обладая богатым воображением, хотя наличие двух удочек припоминаю достаточно точно.
Сдав сопромат, после которого народная мудрость советует жениться, мы последовали этой рекомендации лишь частично и, прихватив двух девиц, к наукам весьма равнодушных, взятые напрокат палатки, удочки и нехитрую закусь, с трудом погрузились в электричку, доставившую нас до станции Перхушково. Отложив минимальное количество денег, необходимое на обратную дорогу, мы сильно потяжелели, закупив на собранные в складчину средства максимальное количество вина. Лишь слегка оценив его достоинства, погрузились в автобус, который с ухабистым надрывом довез нас до Николиной Горы, обустроенной дачами академиков и прочих выдающихся личностей. Поскольку знакомство с академическим бытом в наши планы не входило, спустились к Москве-реке, нагло расположившись в месте, именуемом дипломатическим пляжем. Вся его «дипломатичность» заключалась в наличии киоска, в котором за «боны» и «чеки» можно было приобрести продукты, входящие в обязательный ассортимент любого сегодняшнего магазинчика. Но тогда – все это было страшным дефицитом и возможность быть клиентом такого киоска ценилась чрезвычайно высоко. Правда, нам это совершенно не грозило, хотя и нисколько не огорчало.
Поставив палатки, мы разделили обязанности. Я пошел забрасывать донки, которые, по моим предположениям, должны были обеспечить нас ухой, а Володя с девицами занялись костром и подготовкой ужина, так как ночь была уже на подходе.
Не буду утверждать, что ночью мы занимались рыбалкой, так как это мало соответствует действительности, но когда рассвело, я выбрался из палатки и нетвердой походкой направился к донкам.
Зачем дуракам везет? Наверное, чтобы они вымерли! На первой донке болтался голавль граммов на шестьсот, а на второй – плотва, тоже вполне приличного размера. Удовлетворенный достигнутым результатом, вернулся к палаткам. Похлопал по ним и, не получив ожидаемого эффекта, рявкнул:
– Вставай, проклятьем заклейменный! Весь мир голодных и рабов!
Никакой реакции!
– Черти! Поднимайтесь, уху будем варить! Я рыбы поймал!!
– Самая лучшая рыба – это колбаса! – послышалось из первой палатки.
– А самая лучшая колбаса – чулок с деньгами! – донеслось из второй, и вновь наступила тишина.
Приученный к активному избавлению от «зеленого змия», развел костер и, вскипятив воду, ошпарил в ней горстку геркулесовых хлопьев, завернутых в носовой платок. Потом попил чаю с тощим бутербродом и, взяв удочку и пакет с геркулесом, пошел к реке ловить подуста.
Все дело в том, что для меня эта поездка не была разведкой. Обещая уху, я, в общем-то, неплохо знал, на что здесь можно было рассчитывать, так как был тут не первый раз.
Выше по течению стояла примитивно оборудованная купальня, которая усилиями большого числа участников давала муть, очень любимую подустом, и иногда удавалось ловить его, почти не прикармливая. Но сегодня решил, не дожидаясь помощи купальщиков, создать муть бомбами из песка, глины и геркулесовых хлопьев, приготовлением которых и занялся. Мое гордое одиночество было нарушено нежным рокотом двигателя «Мерседеса». Тихо клацнув замками дверей, на берегу появились: дородные мужчина и женщина и две девчушки лет до пятнадцати, видимо, их дочери. Мужчина, собрав стол и кресла, доверил все остальные дела лучшей половине человечества и занялся подготовкой к рыбалке. Его спиннинг был оснащен так великолепно, что с ним и сегодня было бы не стыдно появиться на берегу. Но набор блесен оказался необычным, что вызвал изумление не только у меня, но и у подводных обитателей, так как все его попытки кого-нибудь поймать оказались безрезультатными. Вскоре его позвали к столу.
В ловле подуста есть свои тонкости, не очень хитрые, но есть. Не заостряя внимание на спорных вкусовых качествах, считаю, что ловля его весьма интересна, и поскольку ждать, чтобы он взялся понадежней – дело совершенно безнадежное, снасть должна быть предельно тонкой, чуткой и хорошо сбалансированной (см. рис.). Проводку лучше всего осуществлять с «притормаживанием», в полной готовности к энергичной подсечке.
Бросив десяток «бомбочек» разной консистенции, сделал несколько пробных проводок, регулируя длину спуска. Наконец последовала поклевка. На течении она у подуста резкая, но короткая, и если подсечка запаздывает, геркулес будет безнаказанно сбит. Это, конечно, не ловля язя, но и общих моментов достаточно много.
Видимо, сильно нашумел, пытаясь вытащить без подсака крупного подуста, который сошел, бултыхнувшись в траве. Услышав топот, оглянулся и увидел мужчину, бегущего ко мне с подсаком на длинной ручке. Я показал ему, что рыба ушла. Он возбужденно заговорил.
Говори он медленно и на английском, я со словарем, возможно, что-нибудь и понял бы. Но в немецком я был «не копенгаген».
Ткнув в себя пальцем, он сказал: Франц! Это было понятно и мы познакомились. Какое-то время он добросовестно поработал вторым номером, помогая своим подсаком. При этом мы прекрасно понимали друг друга, пользуясь только мимикой и жестами. Когда я достал садок, чтобы положить в него рыбу, валявшуюся на берегу, он изумился и исчез, появившись со спиннингом. Жестом показал, что предлагает поменять спиннинг на удочку. Это было бы столь же равноценно, как поменять карандаш «конструктор» на ручку «Паркер», а я тогда был воспитан на любви к честным сделкам, поэтому, сходив за второй удочкой, быстро настроил ее и вручил Францу. Показал, как насаживать геркулес, и мы продолжили рыбалку. Надо признать, реакция у него была никакой и он все время запаздывал с подсечкой. Но двух мелких рыбешек, одна из которых оказалась плотвой, он все-таки поймал, приведя в неописуемый восторг своих дочерей. Потом вместе с девчонками он исчез, видимо, ушли купаться.
Клев затих, и я вновь занялся прикормкой. «Отбомбив», сел перекурить.
– Парле ву Францэ? – услышал вдруг вопрос от изможденной личности африканского происхождения.
– Офф кос!!! – буркнул я.
Тот что-то залопотал, кивками и жестами показывая на реку. Решив, что он просит разрешения здесь порыбачить, я широким, обводящим жестом, показал, что не возражаю, и произнес:
– Силь ву пле! – продемонстрировав широчайшую эрудированность.
Оказалось, что пока мы с Францем увлеченно рыбачили, на шикарном «Крайслере» приехала компания, в которой, кроме взрослых, была еще куча ребятишек с шоколадным загаром.
Одр исчез, появившись со спиннингом и блесной такого размера, что не всякий кашалот рискнул бы ее заглотить. Но это было только полбеды. Беда пришла потом, когда ребятишки, встав вдоль берега, начали стучать консервными банками, пытаясь приманить рыбу.
Возможно, в солнечной Замбии или Нигерии такое звуковое сопровождение и приносило удачу, но подусту их тарарам совсем не понравился. И клев немедленно прекратился. Смотав удочки, занялся рыбой. Поскольку Франца я считал своим напарником, честно разделил улов пополам и вручил долю его жене. Загоготав как гусыня, та метнулась к багажнику, одарив меня литровой бутылкой «брэнди». И мы очень степенно раскланялись.
Когда я уже подходил к палаткам, меня догнал Франц, что-то говоря на по-прежнему не понятном мне немецком. Дружески похлопывая друг друга по плечам, окончательно распрощались крепким рукопожатием.
Я пнул по чьей-то пятке, торчавшей из палатки, и крикнул:
– Засони! Я коньяк принес!!
Даже отличник пограничной службы не оделся бы быстрей, и секунд через двадцать меня окружили три взлохмаченные фигуры, готовые к действию. Все последующее припоминаю с трудом, только и помню, что домой ехали «зайцами»!
Комментарии (0)