Снег, в Молдове все-таки редкость В сезон 2002 года он выпал рано (для охотников постоянный снежный покров в декабре в диковинку — молдавская особенность зимней охоты). Все началось с долгой метели, продолжавшейся почти двое суток. Снег валил не переставая, толщина его покрова в полях дошла до колена охотнику. Вот это да! Хоть на лыжи становись. И не стаял, как бывает обычно, снег-то, а периодически подваливал и подваливал, подтаивал и промерзал — бутерброд да и только. Но он хрустел, этот бутерброд. С хрустом подойти к зайцу? Это из области фантастики. В общем, декабрьская охота, самая оживленная и добычливая, почти сорвалась. Тем, кто ходит только цепями в угодьях по зайцу, горя было мало. Таскайся и таскайся себе строем, глубокими «подковами»: нет-нет, да и попадется какой зайчишка. А что делать одиночкам? Надежд у таковых практически не было, то есть мне надеяться было не на что. Трудность ходьбы по колено в вязком снегу не пугала. Бесполезность ходьбы по насту, сильный шум — вот что смущало. И настолько, что две «белые» недели я за зайцем не ходил: перебивался утками, куропатками. Но подсознание работало-работало и выдало такое соображение: места где держится постоянно заяц, есть, и ты знаешь их; никуда он не денется от этих мест, многое его там держит — корма, укрытия; к снегу он попривык. Надо попытаться!
Давно я заметил, что заяц — не шаблонный зверь. Если десяток их при охоте встанет далеко от охотника, то одиннадцатый встанет близко. Если где-то они кучкуются и держатся своих обычных мест, то обязательно в сторонке и в необычном месте найдешь, так сказать, индивидуала, общество себе подобных коему не трэба. На это был весь наш расчет.
Первую попытку описывать не хочется: столько трудов положил и все даром. Следов — море, перевидел трех зайцев, но безнадежно дальних. Шум при ходьбе поднимал зверьков вне выстрела. Даже пробовал тропить зайца по следу, что для Молдовы совсем непривычное дело. Двойки, тройки, скидки — теоретическая подготовка была, да и несложно это, были бы упорство и наблюдательность. Худо-бедно к зайцу по следу я выходил, но опять же вставал он, разбойник, далеко-далеко.
Я писал, что дельному охотнику присущ набор обязательных достоинств, и упорство — одно из необходимейших качеств в этом наборе. Мне его не занимать жаль, что многого чего другого не хватает.
Тридцать первое декабря. Последний день не очень доброго (для меня) года. Последний выход на охоту — и сезон позади. Грустно расставаться с охотой, да пора: истаскался уже весь по полям. Но было почему-то ощущение удачи, ей-богу, не для красивости пишу.
И дал Бог добычу! Такую охоту и перед смертью вспомнишь — зарадуешься. Конечно, элемент везения был. Но вот к чему я пишу этот рассказ: были задействованы в порлной мере расчет и опыт, что и дало результат. Не устану повторять: без ума, опыта, настойчивости в охоте особых успехов не достичь. И снег глубокий не стал фатальным препятствием к удаче.
День был очень красивый: безветренный, солнечный, райский. Но пейзаж — прямо Сибирь! Куда ни посмотришь — белая пустыня, редко где виднееется темное пятно кустов высокой стерни. Где ж ты сидишь, заяц? В одном его уголке я почувствовал, по наитию, должен сидеть вожделенный трофей. Я понимал, что тут ему было спокойно — не будут его здесь искать. А я буду!
Один километр — пусто. Второй — пусто. Иду и иду, по колено в чертовом снегу. Солнце — прямо в глаза, слепит страшно. На ушанке козырька нет — серьёзный просчет в подготовке к этому выходу. Я потом по следам всё вычислил: заяц поднялся сбоку от меня в пяти, повторяю в пяти шагах. Из-за солнца я его почти прозевал. Вот было бы горе! Но опыт, который сын ошибок трудных, выручил. Голова, как и положено на зайца, туда-сюда крутилась, как радар. И заметил-таки зайца боковым зрением, но с каким опозданием — он был уже на пределе убойности ружья! Выручила курковка, сверхдальнобойное мое ружье. Достал я хитреца: не зря он встал прямо из-под носа — такие, как правило, не берутся. Спасибо охотничьему богу за зайца и большое спасибо себе, любимому! Нет — нет я не перемерз тогда в снегах: есть за что себя благодарить — за правильный ряд охотничьих соображений, продуманных летом. Да, да — летом!
Кстати, кто-то недоверчиво скажет: «Не заметить зайца в пяти шагах на снегу — ну ты, брат, загнул!» Ничего я не загнул и не приврал: заяц сидел в снежной норе — один нос и глаза наружу. К норе следы привели. Осмотр ее был тщательный — не врут книги про снежную нору зайца. В них пишется, что можно пройти рядом с ней и не поднять «партизана». — И правильно пишут. Но мой-то поднялся, так что идти надо в поле, идти, несмотря ни на что, и будет удача, не всегда, но будет.
Так что там летом? А думал я так. Много лет снежной зимы не было в Молдове — должна ж прийти когда-никогда. А по снегу выстрел требуется сверхдальний — это ясно. Моя любимая курковка (ТОЗ-54) разбаловала меня дальним, резким и кучным боем. Так что выше четвертого номера дроби и не требовалось. Четверкой в контейнере я уверенно брал куропатку, утку, зайца, лису. И вот в июле я сделал, с надеждой на снег, непривычную для себя нолевку в контейнере, да еще с крахмалом (охотник поймет для чего крахмал — для кучности и дальности наивозможнейшей). Всего двадцать патронов. Умница! Жаль, что редко. И не было бы зайца у меня 31 декабря, к новогоднему столу, если бы не этот «продуманный» крахмал. Лег желанный на 70 метрах! Считал до сантиметра, провалиться мне на месте. Это по силам только особому патрону. И лег заяц на месте «железно» — хвала курковке и крахмалу. А выстрел какой был! Угонный, самый трудный заяц, а не ушел. Накрыл-таки его стволами, не видя фактически ничего, стрелял — как и положено, и пал заяц. Не будь большого настрела в сезон, не будь автоматизма при вскидке ружья, не будь максимально быстрого выстрела — не было бы тушеного зайца на новогоднем столе.
Вот какое замечательное закрытие сезона у меня случилось. Редко так бывает. Чаще на закрытие в поле идут попрощаться с охотой на долгие восемь месяцев. А тут матерый русак — спасибо охотничьему богу, но и себе тоже за фанатизм и опытность, чего желаю и всем братьям — охотникам!
Комментарии (0)