Быстро собрались, покидали в утробу буханки снаряжение, оружие и перекус, запрыгнули в кабину и, включив фары, помчали вперед, рассекая лужи. До места охоты было чуть более сорока километров, новенький УАЗ, выданный недавно областным начальством, лихо летел по широкой гравийной дороге, похожей на старинную стиральную доску. Эта дорога была тем еще испытанием не только для моей спины, но и для подвески машины. Сергей лихо лавировал, избегая ямы и ухабы, но, несмотря на это, я пару раз звонко приложился головой о крышу кабины.
Свет фар раздвигал наполненную влагой темноту, из которой на нас с адским свечением смотрели глаза очередной совы. Их было так много, что я на двадцатой перестал считать, поняв, что это бессмысленная затея. Перед очередной деревушкой мы свернули налево и вскоре выехали на край огромного пшеничного поля. Сергей выключил фары, мы тихо открыли двери и выпрыгнули из машины. Сильный ветер дул в лицо, дождь немного стих, превратившись в морось. Я достал из чехла карабин, дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель. Повесил на шею тепловизионную гляделку, подстроил под себя упор-монопод, положил в карман фонарь и стал ждать друга. Докурив, Сергей тоже экипировался, и мы пошли по полю, вдоль кромки леса. Влажная пшеница, доходившая нам почти по пояс, не шуршала при ходьбе, но вода, стоявшая в поле и порой доходившая до щиколотки, предательски чавкала при каждом наем шаге.
Не спеша мы двигались краем поля, временами осматривая его кромку, нет ли где жирующего зверя, но пока на глаза попадались лишь разные по давности медвежьи жировки с укатанной в «асфальт» пшеницей. В длину поле было более километра, так что шансов найти медведя или кабана у нас было предостаточно, хотя погода стояла не совсем подходящая, но выбирать, как говорится, не приходилось. Метров через пятьсот должен быть пригорок, с которого открывался отличный вид метров на триста-четыреста влево и вправо. Вот туда мы и направились: может, там встретим кого-нибудь.
Встречный ветер обдувал мокрое лицо, пропитанные дождевой водой злаки шумели, скрадывая наши шаги. Я уже почти до нитки промок, но не чувствовал ни холода, ни дискомфорта, охотничий азарт перекрывал все неудобства. В очередной раз осмотрев поле по кромке леса, мы заметили торчащую из пшеницы голову жирующего медведя. До него было около трехсот метров. Пошли на сближение, чтобы понять, интересен нам зверь или нет. Сократив расстояние до ста меnров и внимательно осмотрев косолапого, мы поняли, что ему до трофея еще расти и расти. Пришлось уйти вправо к центру поля, затем повернуть на ветер и дугой идти к холму перед низиной. Когда мы выбрали удачную точку обзора, тут же обнаружили трех кормящихся мишек на расстоянии двухсот и трехсот пятидесяти метров. Сразу было ясно, что все три косолапых некрупные трехлетки.
Несколько часов мы стояли в ожидании их более крупного собрата, но он так и не появился. Возвратились к машине, по пути мониторя окружающее нас море пшеницы, но, увы, на глаза зверь нам больше не попался. Переехали на другое поле, но и там нас ждала дырка от бублика. Еще одно поле подарило встречу с медведицей и двумя медвежатами, коих мы оставили в покое: пусть набирают жирок к предстоящей зимней спячке!
В избу мы ввалились на рассвете. Развесили у печки мокрую одежду, согрелись горячим чаем, упали на кровати и забылись глубоким сном. Через несколько часов Сергей уехал в контору, я же, подремав еще немного, позавтракал, почистил и смазал вымокший за ночь карабин, нарубил дров, затопил печь, покормил собак — одним словом, похлопотал по хозяйству. К вечеру дождь наконец-то закончился, ветер чуть стих, но низкие серые облака плотной густой массой давили сверху. Мы погрузились в буханку и выехали. Та же болтанка, лужи, грязь и совы, которым нет конца…
Оставили машину и, экипировавшись, нырнули в темноту под шелест ветра в пшеничных колосьях. Вскоре привыкшие к ночному мраку глаза стали отмечать в пшенице узкие, оставленные кабаном борозды, уходящие куда-то в центр поля, и широкие полосы медвежьих потрав. Невооруженным глазом было видно, что зверь есть, нужно его только дождаться и скрасть. Время от времени осматривая поле, мы дошли до вчерашней точки обзора. В этот раз зверя на месте не оказалось. Ну что ж, будем ждать, слушать и смотреть в оба.
Прошло минут сорок, как напротив нас, на краю леса, треснула ветка. Я включил тепловизионную гляделку и через пару мгновений увидел, вышедшего на поле медведя. Без сомнения, это был наш вчерашний знакомец. Он отошел от края поля метров на сто и стал с аппетитом трапезничать. Я с интересом наблюдал за зверем, пока не услышал очередной треск в лесу, чуть левее выхода первого косолапого. Сидящий на заднице медведь прекратил жевать, повернул морду и прислушался. Вскоре из леса вышел еще один косолапый, встал на задние лапы и несколько раз втянул в себя воздух. Поняв, что перед ним его собрат, он встал на четыре лапы, отошел от края метров на двадцать и принялся набивать живот. Первый мишаня тоже расслабился и продолжил трапезу.
Какое-то время понаблюдав за медведями, я решил подойти к ним поближе и посмотреть, как среагирует зверь на мое приближение. Сергей остался на посту, я же, дождавшись очередного порыва ветра, шагнул вниз, сокращая дистанцию. В очередной раз наведя прицел на зверя, я замерил расстояние до него. Встроенный дальномер показал 53 метра. Ближе подходить не было смысла. Медведь, видимо наевшись, встал и прошел недалеко от меня. Вскоре я услышал приближающийся шелест, это, похоже, Сергей зачем-то шел ко мне.
— Дима, слева медведь вышел, до него метров триста пятьдесят – четыреста. По мне, так он больше этих, — прошептал Сергей мне в ухо.
Странно, я только что осматривал поле, и кругом было пусто. Быстро перевел карабин левее и тут же заметил идущего по полю зверя.
— Идем посмотрим, что за фрукт, — не задумываясь, ответил я.
Мы вернулись на «смотровую площадку», но зверя не увидели. Наверное, пока мы поднимались, он скрылся за небольшим березовым островком, находящимся с краю поля. Зашли по дуге на ветер. Как я и предполагал, медведь никуда не ушел, а спокойно жировал. До него было почти триста шестьдесят метров. Мы решительно и осторожно начали свой подход. Порыв ветра — идем, затишье — контролируем поведение косолапого, рассматривая его в прицел.
— Какое расстояние? — спросил шепотом напарник.
— Сто шестьдесят девять метров, — тихо ответил я, и мы продолжили движение.
— Сколько?
— Сто двадцать.
— Сможешь отсюда стрелять или ближе подойдем? — спросил Сергей.
— Нужно ближе: пшеница высокая, нужно еще сокращать.
— Тогда пошли…
Мы поймали ветер и продолжили подкрадывание к медведю.
— Меряй!
— Тридцать восемь метров! — неуверенно прошептал я.
— Что за бред?
— Может, пшеницу цепляет? Он у самого края леса, по деревьям попробую.
— Ну, чего?
— Девяносто шесть метров.
— Теперь похоже на правду. Отсюда в голову попадешь? — спросил Сергей.
— Да.
— Моя помощь нужна?
— Он у края, если что-то пойдет не так, вряд ли я успею передернуть затвор и выстрелить до того, как он ринется в лес, так что в случае чего стреляй!
— Добро. Как будешь готов, шепни.
— Принял, — закончил я переговоры.
Ветер отчетливо доносил чавканье жирующего зверя. Я положил карабин на рогатку монопода и взял торчащую из пшеницы голову медведя на прицел. Снял с предохранителя и приготовился терпеливо ждать подходящего момента. Я прекрасно знал, что даже некрупный мишка очень крепок на рану, поэтому выстрел должен быть точным, без каких-либо сомнений. Секундомер на экране прицела отсчитывал минуты записываемого видео, но зверь все не поворачивался так, чтобы я мог надежно его поразить. Наконец, хищник встал и, медленно обсасывая колосья, двинулся вправо. В какой-то момент его голова и шея выровнялись, попав в свободный от колосьев просвет.
— Я готов! — сказал я напарнику и через пару мгновений плавно надавил на спусковой крючок.
Грохот выстрела слился с ударом пули по черепу зверя, и в то же мгновение медведь камнем рухнул вниз, скрывшись в пшенице.
— Есть! — крикнул Сергей.
Я быстро передернул затвор карабина, дослав патрон в патронник, и снова прильнул к окуляру прицела. Около минуты мы наблюдали за местом, где кормился медведь, но движения не заметили. Как только Сергей выкурил сигарету, мы взяли карабины на изготовку и стали приближаться к зверю, до которого, как мы полагали, было около ста метров, но, не пройдя и половины пути, мы неожиданно наткнулись на добытого мной медведя. Оказалось, что дальномер не врал, и мы подкрались к зверю на сорок метров. Вот уж действительно, все хорошо, что хорошо кончается…
Выпотрошили зверя и погрузим в буханку. На этом наши приключения на сегодня могли бы закончиться, но не тут-то было. Проехав десяток метров, наш железный конь, сел на мосты, и никакие силы не могли сдвинуть его с места. Благо всегда можно сделать звонок другу, который, день ли, ночь ли, всегда придет на помощь. Через полтора часа примчался Александр на «каракате» и без особых проблем вытянул нас на твердый грунт колхозной дороги. Мы поклонились ему в ноги и от души поблагодарили за помощь. К дому мы подъехали в четыре утра жутко уставшие, с единственным желанием поскорее лечь спать…
В восемь друг уехал на работу, а я тем временем отвез мясо на проверку. После того как специалист подтвердила, что мясо медведя пригодно в пищу, я занялся его разделкой и упаковкой. К полудню облачность рассеялась, вышло солнце, так что у нас были все шансы добыть лося на реву.
Итак, очередной вечер. Мы экипировались и выехали шуметь по делянкам. В этот раз на вечернем небе ни облачка, относительное безветрие и яркая луна в окружении миллиона звезд. Мы свернули с грунтовки на отсыпанную речной галькой и песком гать и не спеша аоехали до первой вырубки.
Вышли из буханки, зарядились. Сергей взял лосиный рог, и мы, посматривая по сторонам в тепловизионные гляделки, двинулись по насыпной дороге к очередному вырубу. Время от времени мой напарник охал, сложив руки рупором и зажав указательными пальцами ноздри, ломал ветки и гремел взятым с собой рогом, но быки пока молчали. Так прошла половина ночи, но ни с одной из четырех вырубок лось нам так и не ответил. Возвратились домой несолоно хлебавши.
Следующий день мы посвятили сбору рыжиков и белых. Гуляли по полям-лесам, наслаждаясь осенними красками, поднимали тетеревов и слушали пересвист рябцов. Красота! С наступлением темноты мы переместились на новую локацию — обширную болотину, примкнувшую к полю, заросшему молодой осиной и ивой. И снова мы охали, трещали и ломали ветки, изображая вошедшего в раж рогача, и слушали, но безрезультатно.
В обед следующего дня мы поехали в секретное место за брусникой. И вот перед нами очередная вырубка, отсыпанная мелкой галькой дорога и гуляющий по ней выводок глухарей. УАЗ мы оставили в специально сделанном «кармане», взяли ведра и отправились вслед за Сергеем. Буквально сразу нас атаковали сотни лосиных вшей, зато, пройдя чуть дальше, мы увидели следы рогачей и заломы, а подходя к брусничнику, наткнулись на гонную яму. Неужели в последний день нам улыбнется удача? Потратив три часа на сбор ягод, мы вернулись домой, поужинали и помчались на брусничник.
С последними лучами заката мы вышли из машины, не спеша экипировались, зарядили оружие и отправились на дальний левый край огромной вырубки, где утром обнаружили гонную яму, заломы и затесы на молодых сосенках.
Как по заказу ветер стих; загорелись первые звезды; полная луна осветила поросший брусникой и редкими сосенками лосиный угол. Заняв удобное место, мы тихо стояли, слушая погрузившийся во мрак лес, окружающий огромный выруб, которому, казалось, нет ни конца ни края. Сергей курил, спрятав сигарету в ладонь, а я, глубоко вдохнув наполненный ароматами грибов и ягод воздух, достал тепловизионную гляделку и стал осматривать местность впереди себя.
И буквально сразу же мой «вооруженный» глаз наткнулся на стоящую в сотне метров корову. Растопырив уши, она прислушивалась, смотря в нашу сторону. Я тихонько сообщил напарнику о том, что вижу, после чего попросил его пару раз охнуть: возможно, ее ухажер находится где-то неподалеку и прибежит на разборки. И действительно, только Сергей охнул, как правее нас в лесу отозвался лось. Я прилип к окуляру гляделки, пытаясь увидеть сохатого. В это время корова тронулась с места и вскоре скрылась в лесу на другом краю брусничной поляны. Лось еще пару раз охнул и затих. Я огляделся, но зверя не было видно. Последний раз я бросил взгляд на правый угол поляны, и в этот же миг на нее из леса выскочил лось и галопом помчал в нашу сторону.
— Серега! На нас лось бежит! — зашипел я, бросая напарнику включенную гляделку. — Отходи назад и мани, ломай кусты, а я, если надо, пойду на сближение. Лось на два отростка, но выбора нет — завтра домой.
— Понял! — коротко ответил Сергей и попятился назад.
Я положил карабин на упор, включил прицел и стал наблюдать за молодым бычком, который очень тихо двигался в нашу сторону по моховому ковру. Серега пошел назад, треща ветками кустов, пару раз охнул и стал чесать рогом крону молодой сосны. Лось остановился, прислушался, будто что-то заподозрил, однако снова направился в нашу сторону. Я аккуратно двинулся ему навстречу и, пройдя с десяток шагов, снова глянул в прицел. Бык стоял, заслонившись молодой березкой, и смотрел вправо от меня. Было ощущение, что он хочет обойти соперника справа по густому молодняку, однако в последний момент он вдруг развернулся и пошел на меня.
Дальномер показал сто три метра; я снял предохранитель и приготовился к выстрелу. Пробежав еще пару десятков метров, лось повернул налево, подставив лопатку. Я поймал ее в перекрестие прицела и выстрелил. Бык споткнулся, пробежал несколько метров и упал в еловом островке.
— С полем! — похлопал меня по плечу подошедший Сергей.
— Спасибо, дружище! Это целиком твоя заслуга…