РАДОСТИ И ОГОРЧЕНИЯ ВЕСНЫ

Часть 1

Прошла первая неделя весенней охоты. Трофеи, среди которых один гусь-гуменник, один селезень-шилохвость и один вальдшнеп, богатыми, конечно, не назовешь. И общим ощущением от наступившего сезона могла стать досада и разочарование, если бы не масса замечательных происшествий и наблюдений, которые подарила мне моя охотничья тропа. Но тут позвольте несколько подробнее.

Я знал, что на открытие в угодьях соберется много народа. Я полагал, что среди них окажутся люди, далекие от охоты. Но предположить такого нашествия дилетантов, не знающих и не желающих слушать ничего ни об охоте, ни об охотничьих традициях, моя буйная фантазия была просто не в состоянии. И на пасеке моего друга Михаила, куда мы приехали вечером в пятницу с моим московским братом, пристроить машину оказалось достаточно сложно.
Однако, с трудом разместившись за столом, мы с братом выпили за праздник по первой, а мужики по… -надцатой. Под уху знакомимся с приезжими, выясняем, как будем охотиться.
— Садимся утром в мой «УАЗик» и едем все в поля! — легко решает все проблемы Михаил.
— Подожди, а куда конкретно? Ты посмотрел, куда гусь шел, где проехать можно, где засесть? — пытаюсь выяснить подробности.
— Так некогда же было! Целый день кручусь тут…
Я вижу пустую пятилитровую бутылку возле стола, и вовсе не из-под пива, и понимаю, что завтра утром нам с ними не по пути.
— Нет уж, мы лучше с братом на бугор пойдем, где мы с тобой в прошлом году сидели, или вообще вниз, на болота.
— А еще две подсадные есть! — с гордостью сообщает мне один из гостей. — Хотите, можете взять.
— А где же ваши утки? — спрашиваю, проникаясь уважением к серьезной подготовке и щедрости приезжих.
— Да мы их на ночь в лугах на болоте привязали. Пусть отдохнут пока!
Я молча налил себе рюмашку и выпил без тоста. А через полчаса уже ворочался на верхней полке маленького прицепа-вагончика, упираясь в низкий потолок. С нижних доносились дружные рулады мгновенно уснувших брата и хозяина пасеки. Они и не слышали, как в полночь окрестности разразились дружными ружейными залпами салюта, которые сменились хлопками фейерверков. «Радуются люди, с природой общаются. Тебе-то что?» — пытался я себя мысленно успокоить. И не мог.
По моему будильнику поднялась только половина из ярых вчера охотников. В рюкзак уложен термос и два куска колбасы — наши, с братом сборы не затянулись. Коллеги суетились вокруг стола, а потом долго гремели кривым стартером, запуская «УАЗ» с севшим аккумулятором.
На месте нашей прошлогодней засидки стояла машина. У соседнего справа болотца был костер, а слева, несмотря на полную темноту, забавлялись с электронным манком, и гусиный концерт сменялся свистом свиязи и криками серой вороны.
— Ну, что, брат, где охотиться будем?
— А где скажешь…
Отправляемся к расположенной на некотором удалении от края поля рощице. Здесь никого, но я понимаю, что мы с братом только увеличиваем численность стволов, охраняющих это поле от налета гусиных стай. Ну что теперь поделать, если работал вчера с восьми до восьми вечера. Ну как тут быть, если все разведанные заранее перспективные места заняты вооруженными отрядами?
А гусь пошел. Окрестности огласились дружными залпами и отдельными очередями. Мощнейшие электронные манки заглушали гомон настоящих гусиных голосов. Однако мои семнадцать фанерных профилей и сифонный баллончик работали! Стайки дружно подворачивали и подходили к нам, правда, на запредельной для выстрела высоте. Но наши соседи об этом, похоже, не догадывались и мирно прошедшие над нами косяки встречали отчаянным заградительным огнем.
Надо отметить, что именно на открытии гусь был. Не в таком количестве, как в минувшие годы. И даже в меньшем по сравнению с прошлым (далеко не самым удачным) открытием. Но гуси, обстреливаемые повсеместно, метались над лугами и полями, и видели их все. Уже на следующее утро количество партий сократилось на порядок. А что касается нашей с братом охоты, то возможность отличиться была. В первый раз — когда стайка в 25 голов навесилась на профили со стороны брата, а он не стреляет.
— Ты что же не бил? — кричу ему, провожая тревожно загомонившую, набирающую высоту партию.
— Так я думал, они к нашим гусям сейчас подсядут, а уж тогда …
Ну, и еще пару раз была дистанция метров 50–60, позволявшая реализовать скрытые ресурсы мастера спорта по биатлону. Но, увы! Я выпустил три заряда подряд по стайке метрах в восьмидесяти, прекрасно сознавая, что присоединяюсь к бесчисленному отряду «стрелков».
Наша мобильная боевая группа привезла-таки одного белолобого на всех.
Заметив, извлеченную на белый свет, вторую пятилитровую «бомбу», быстро собираем пожитки и, пожелав всем «удачной охоты», отбываем восвояси. Пустота и тоска.
— Не грусти, брат! — успокаивает меня старший. — Все нормально! Гусей видели, постреляли. Отдохнем, на вечерку поедем!
— Поедем, конечно, — мрачно соглашаюсь я и смотрю на мчащихся по полю двух квадрациклистов с ружьями наперевес.
На вечерку отправились на разведанное заранее кукурузное поле. Конечно, там народа тоже будет изрядно, но все-таки! В заброшенной деревне оказалось сразу три лагеря, с общим количеством машин около двадцати единиц. А на поле сидели гуси. Правда, не живые, а резиновые, пластиковые и деревянные. Разные по форме, расцветке и стоимости. Если бы все присутствующие добыли десятую часть от общего количества обманок, то, я думаю, каждый не смог бы унести свою добычу. Проезжаем, поминутно рискуя посадить машину на пузо, к дальнему краю поля, к посадке березовой. И верно! Здесь после утреннего боя стало посвободнее, и мы находим место в отдалении от соседей. Высадив брата, отгоняю машину в посадку и иду, обвешанный профилями и другой амуницией, к месту своего будущего скрадка. И в этот момент из-за посадки появляется стая и метрах на тридцати направляется прямо ко мне. Падаю, где стоял, хотя ружье не заряжено. Гуси, вопросительно переговариваясь, проходят от меня в пятидесяти метрах и, заметив бесчисленное количество обманок, тревожно гогоча, набирают высоту. Включается одновременно несколько манков, и стая отваливает в сторону. Из скрадка, смастеренного за двадцать минут, наблюдаю надоевщую уже картину: гусиный косяк на высоте 100–150 метров заходит на многочисленных соседей. Из практически всех скрадков и ям высовываются стволы, и стаю встречают килограммами летящего свинца. Может ли такая тактика принести успех? Оказывается, может! Своими глазами видел, как от обстрелянной из десятка стволов стаи отделился и упал на поле гусь. Один. За весь вечер!
Неподалеку от моего скрадка обнаружил место засидки моего утреннего предшественника. Это место украшало две пачки из-под сигарет и 48 (!) гильз с обозначением: картечь 8,5 мм. Ребята! Кабаны ведь не летают! Но ребята, похоже, этого не знали…  
Гуся своего я взял вечером в понедельник. Одинокий гуменник хотел присоединиться к моим профилям и был сбит одним зарядом «двойки».
На следующий вечер на полевом болотце к моим чучелам подсела пара шилохвостей — и селезень присоединился к моим весенним трофеям.
Весенний лес порадовал приличной тягой, когда слышал двенадцать вальдшнепов, видел семь, взял одного. И огорчил расступившейся землей, плотно уложившей мою «Ниву» на пузо. Ну да ничего! Два с половиной часа ночной физзарядки не смогли затмить впечатления от вечернего леса, а кулик, поднявшийся чуть ли не из-под  капота моей поверженной машины, их только усилил.
На фоне общего дилетантства, разнузданности и безалаберности людей, взявших в руки ружья и считающих себя охотниками, мое сердце не могли не ублажить чудесные картины весенней природы. Я думаю, никто из «стрелков» не обратил внимания на токовый полет совы, когда на фоне догорающей зари она складывает крылья и пикирует вниз, отчаянно хлопая «в ладоши» с лихим криком «и-и-и-я!» Я и наблюдал, и радовался, и удивлялся, видя, как четыре гуся догнали трех медленно летящих журавлей. Радостная перекличка, касание крыльев — и журавли пристраиваются к гусям. Выстраивается клин, острием которого становится четверка гусей, а лучами журавли. Они отчаянно молотят крыльями, стараясь поспеть за своими более скоростными коллегами. Пролетев вместе около километра, журавли резко отваливают в сторону и печальными криками выражают свое сожаление о столь недолго просуществовавшем союзе.
А еще я видел пару красных уток-огарей, взлетевших с полевой лужи и усевшихся рядом на поле. Обычные для Средней Азии, эти птицы встретились мне на Рязанщине впервые. Порадовал меня и альянс из четырех белолобых гусей и белощекой казарки, который я долго наблюдал в бинокль, остановив машину у придорожной лужи.
В общем, как говорится, будем жить! Тем более что впереди еще одна охотничья неделя.