Выжлец был уже в преклонных годах, с ярко выраженным черпаком, каких-то невероятных размеров, на грани допустимого для русской гончей максимума. Щенка я выбрал по принципу «кто первый ко мне подойдет», а этот еще и уселся на мой ботинок. Когда я уже погрузил будущего помощника в автомобиль, выжлятник, схватив меня за пуговицу, принялся сватать мне еще и суку из другого помета.
— Возьми! Не пожалеешь!
— Да ты что? Это мой первый гончак. Куда мне сразу пара?
— Смычок сделаешь. Помет замечательный, и родители с дипломами. Мне в тайгу пора, а тут щенки эти… Почти даром отдам. Да ты, если что, легко ее продашь в два-три раза дороже…
И ведь уговорил. И вот у меня пара русских гончих, а какой из них смычок получится, еще неизвестно. Гончие как порода не очень сообразительные, многое завязано на инстинктах, но дрессуре поддаются хорошо. Воспитывал я их по классике, начитавшись Сергея нашего Тимофеевича Аксакова, со всеми полагающимися «отрыщ» и «дбруц», с обязательным концертом на валторне перед употреблением пищи, ну и с остальными приятными заботами: обильное питание, витамины, прогулки… Но без фанатизма.
К следующей осени Задор вымахал в отца: зверового вида, с ярко выраженным черпаком, очень паратый, что по мне хорошо (заяц все время в движении, некогда осмотреться, сделать скидку или сметку). В этом, конечно, был и свой минус: если гон в крепких местах, то в быстрого зайца можно и промазать. Через полгода я обнаружил, что Задор боится выстрела. Не то чтобы он шарахался в сторону или приседал в страхе — нет. Ему просто было не по себе, и он, ссутулившись, на прямых ногах медленно отходил в сторону. Но за пару месяцев я это исправил с помощью новогодних петард. И еще. Как-то раз на прогулке он умудрился схватить зазевавшегося хорька и после этого несколько дней чихал, я даже думал, что это отразится на чутье, но обошлось. А в целом все мои команды Задор выполнял четко и к нагонке был готов.
Выжловка Забава багряного окраса была немного бестолковой, но все повторяла за кобелем и как привязанная бегала за ним следом, хотя и отставала.
На первых нагонках собаки бестолково носились по окрестностям, не понимая своей задачи. Пришлось импровизировать. Взял у соседа живого крола, привез его на нагонное поле, привязал на шлейку и прогулял метров на пятьсот. Правда, через сто метров жирная скотина отказалась прыгать, и пришлось ее тащить волоком. Эксперимент удался, хоть и не на все сто процентов. Причуяв след,
Задор лихо понесся вдоль околка, правда, без отдачи голоса. Забава пошла за ним, уткнувшись носом в след. За Задором я еле успевал. Когда собаки добежали до места, где кролик объявил бойкот пешим прогулкам, выжлец скололся, закружил, и секунд тридцать у него ушло на поиск. Когда же он подхватил запах, начал понемногу взлаивать. Забава тоже скололась и, не разобравшись, просто подвалила к нам. Что касается кролика, то он и не пытался колонизировать ближайшие кусты, а просто сидел на открытом месте. Погиб он быстро и славно. Я отрезал пазанки и скормил собакам. Начало положено, а понимание обязательно придет, главное — не лениться.
Незаметно подкатило начало сезона. В нагонку мы выходили каждый день. Места я выбирал не слишком крепкие. Начинали с края чистого бора. Он тянулся вдоль реки, по пологому склону, плавно переходя в плоскую террасу, обильно поросшую кустарником и чахлым осинником. Внутри забоки было сыровато, поэтому заяц туда перекочевывал в холод или в сухую погоду, а теперь держался на сухих и открытых склонах бора, но на жировку спускался именно в эти кусты. Идти было легко, чистый сосновый воздух приятно охлаждал легкие, густые кроны деревьев медленно покачивались на фоне синего осеннего неба, которое отражалось в ленте большой реки.
Заяц сорвался, как и положено зайцам, внезапно, метрах в двадцати от меня. Забава где-то шарахалась, а Задор оказался как раз у моей ноги. Его гонный голос разорвал осеннюю идиллию в клочья. Я понял, что еще никогда не слышал настоящего голоса своего выжлеца. У него был низкий башур с переходом на высокие ноты, но без фальцета, с заливом, очень частый, фактурный голос, почти без перерывов. Не гон, а песня! Я слушал наслаждаясь. Даже волосы встали дыбом, и покалывало кожу. Подвалила Забава. Остановилась. Глянула на меня.
— Где тебя носит? Вперед!
Выжловка добежала до места побудки зайца, крутанулась, подхватила след и отдала свой голос — жалобный, протяжный плач с нотами неуемной тоски. Я даже захлопал себя ладонями по бедрам от восторга.
— Давайте, давайте, родные!
Тем временем Задор гнал зайца по кустам в забоке. Голоса разных тональностей метались между стволами сосен. Заяц выскочил из зарослей и стремглав бросился вверх по пологому склону, заворачивая мне за спину. Задор гнал метрах в ста, уткнув морду в след. Я не стал стрелять, отпустил косого на дополнительный круг. Пока я наслаждался гоном, заяц два раза пробежал мимо меня. Гончие не приближались, но и не отставали. Поднявшись на несколько десятков метров повыше и определившись с лазом, я вложил в стволы патроны с единицей. Если заяц пройдет там, где я думаю, то крупная дробь прошьет его навылет. Это облегчит пережевывание жаркого в недалеком будущем. Так и получилось. Зверек, уже запинаясь о шишки, не доковыляв до меня, покорно лег. Гончие тоже заметно притомились, за что и получили заслуженные пазанки.
Так мы ходили почти каждый погожий день, приобретая опыт и сбрасывая накопленный жирок. Вскоре к собакам пришло понимание охоты, и уже не надо было давать каких-то команд при наброске на остров, они сами знали, что делать. Моя же задача состояла в том, чтобы правильно определиться с лазом. Привычно набросив смычок гончих на место жировки, я быстро встал на предполагаемый заячий лаз. Только замер, а они уже побудили косого. Как обычно, Задор, заливаясь, бежал впереди, следом за ним, редко отдавая голос, тянула Забава. Вдруг Задор замолчал. Скололся. Радовало, что время скола раз от разу сокращалось. Но сейчас все было как-то не так. Задор погнал с другим голосом — звонким, с подтявкиванием. Я лишен музыкального слуха, но, несмотря на это, понимал, какой необычайно яркий голос у моего выжлеца.
Направление гона резко сменилось. Такое могло случиться, если поднятый заяц сделал скидку и залег, а выжлец, распутав его хитрости, поднял зверя с лежки. В этом случае он поменял бы направление гона радикально, на девяносто градусов. А почему он залег? Больной или раненый, а может, просто хитрый. Профессор!
И вдруг гон разделился. Задор гнал вправо от меня, а Забава продолжала двигаться на меня. Что такое? Подняли второго зайца? Бывают такие профессора, которые, зная о наличии рядом собрата, специально наводят гончих на его лежку и, столкнув бедолагу, таким образом переводят гон на него, а сами залегают неподалеку. Вскоре все объяснилось само собой. Я выбрал лаз в узком перешейке между двумя околками, где справа от меня находился широкий зеленый покос. Метрах в двухстах из леса выскочила лисица и, свернув налево, бросилась вдоль края поля в противоположную от меня сторону. Через сто метров она заскочила обратно. По ее следу вывалился выжлец и по инерции проскочил мимо. Немного покружив, он напал на след и с ярким гоном полетел следом за плутовкой.
Забава же, пару раз сколовшись, тем не менее выгнала на меня зайца, который, преодолев узкую перемычку, чуть не бросился мне в ноги, если бы не повстречался с зарядом дроби. Ну что ж, задача минимум была выполнена.
Теперь надо было снять с гона увлеченного лисой выжлеца, но гон сошел со слуха. Валторной я решил не пользоваться, хотел узнать, чем это все закончится. Хорошо, что я сообразил пройти мимо логов, и не прогадал. Только я подошел к краю первого лога, как услышал злобный голос выжлеца. Лиса, спасаясь от преследования, понорилась, а возбужденный Задор, рыча, грыз корни у входа в нору. При этом морда у него была в крови: похоже, рыжая бестия успела его хватануть.
Так у нас и зачалось. Задор в паре с Забавой бодро нагонял на меня зайчатину, но если случалось побудить лису, то обязанность добывать мне пропитание перекладывалась на хрупкие плечи (а вернее, на нестомчивые лапы) выжловки. После этого мы вместе с Забавой искали Задора, который в неуемной злобе пытался пролезть в очередное отверстие в земле. Взять лису на гону то еще занятие. Ведь хитрая никогда не бежит по кругу, как заяц. Всем известно, что это умный зверь, а вдобавок еще и неутомимый. А если выжлец и подожмет ее, то она немедленно скроется в ближайшей норе. Когда я знал, что Задор работает по лисице, я пытался побыстрее встать так, чтобы отрезать ей путь к норникам, которые, как правило, находились в логах.
Это была охота ради охоты с целью вычислить и обхитрить рыжую плутовку. К концу сезона я понемногу стал понимать, чем руководствуется преследуемая кумушка, как она любит заходить собакам за спину, становиться на свой след, никогда не выходя на открытые пространства и в то же время не заходя в крепкие места. Часто лиса ходила краями околков и логов. Вот здесь-то я ее и старался подловить.
В том сезоне мне удалось взять двух лисовинов. Наши лисы не рыжие, а скорее серые, «камышовки», на шубы и воротники не идут, но у меня есть товарищ, который делает из них всевозможные поделки и даже одеяла. Вот на него я и работал совместно с Задором, регулируя численность хищников по мере возможностей.
Той же осенью у меня появился щенок ягдтерьера. Я давно планировал завести эту замечательную породу для охоты на барсука. Шейла жила в одном вольере с гончими (так теплее), питалась из одного с ними корыта и, соответственно, выполняла все команды, что и они. Из-за небольшого роста и коротких лапок она не успевала за гончаками, поэтому всегда находилась рядом со мной. На лазу стояла спокойно, только дрожание маленького, но крепкого тельца выдавало ее волнение. Ягдтерьер — это собака егеря, что полностью подтверждает название породы. Лучшего помощника в доборе подранков я не знаю. Сразу после выстрела Шейла срывалась с места и летела довершить начатое мной. Мгновенная хватка сзади головы, несколько резких встряхиваний — и все кончено. Собака садилась рядом с добычей и с гордым видом ждала меня, Задора и Забаву…
Очередной выход. Задор отдает яркий голос, гонит лису на меня. Стою наизготовку за кустом еще не облетевшего шиповника. Но вдруг гон поворачивает в сторону. Что ж, нам не привыкать ходить за гончими. Примерно через километр лиса поноролась в барсучьем городке. Я уже возил Шейлу в искусственную нору для притравки, так что с барсуком и лисой она знакома. Ни на секунду не задумываясь, Шейла уходит в нору, Задор пытается проникнуть следом, но в лаз проходит только его голова. Забава никогда не принимает участия в таких мероприятиях и просто отдыхает рядом.
Примерно через тридцать секунд Шейла подает голос, и начинается работа. Я встаю на вершину городка, чтобы обозревать все выходы. Задор ревет от злобы. Все происходит настолько быстро, что никто не успевает понять, что охота закончилась. Лисица покидает нору, высоко взлетев в воздух, прижав лапы к туловищу и вытянув струной хвост. В тот же миг я вскидываю ружье и стреляю. Задор, вытащив голову из норы, удивленно смотрит на меня. Я трогаю стволами тушку лисицы, после чего поднимаю ее за шкирку. Задор кидается, делает хватку, но тут же понимает, что все прошло без его участия. Из норы выскакивает Шейла, хватает лису поперек и со злобой треплет…
С той поры мы начали крошить рыжих бестий, сокращая их поголовье. Задор хоть и гончак, но быстро сообразил, что не нужно пытаться проникнуть в нору вслед за Шейлой, лучше молча сторожить выход…
Шейла работала в заброшенной норе уже минут десять, а осторожная лиса не выходила, петляя по многочисленным коридорам. Видимо, ягд начал ее поджимать, она немного выглянула из норы с целью осмотреться, но выбрала именно тот отнорок, где притаился Задор. Лисица мгновенно была схвачена здоровенным выжлецом. Я даже не видел ее, вся картинка смазалась — с такой скоростью Задор мотал головой с зажатой в челюстях добычей. Вылетела Шейла и вцепилась уже бездыханной лисе в хвост, взяв ту на растяжку. Забава, поддавшись азарту и злобе, присоединилась к расправе.
— Так, хватит! Отрыщ!
Задор рефлекторно выплюнул лису. На довольной морде было написано, что все комплексы юности остались в прошлом…
В конце осеннего сезона мне вручили шикарное одеяло из двадцати лисьих шкур.
Комментарии (0)