НАЛИМЫ ПОДВОДНОГО ЛЕСА

Кроме своего странного вида, ночного образа жизни и необыкновенного холодолюбия, налим еще и единственный представитель семейства тресковых, живущих в пресной воде.

Ловлей налима на удочку почти никто не занимается, но зимой случаются поимки его наряду с другой рыбой. Причем берет он и в самый разгар дня. Подобным образом случалось ловить налимов на мормышку со льда у правого берега Волги, в районе Кокшайска, где обычно сидели любители ловли сопы-белоглазки. В том же Кокшайске, а именно в затоне у церкви, бывало, целую зиму стояли на льду жерлицы налимятников, обживленнные ершами. Налим брал здесь как ночью, так и днем. Но рыболовов с удочкой, собравшихся специально за налимом, приходилось видеть, пожалуй, только на Чебоксарской ГЭС. Правда, удочки их были сродни бортовым донкам — короткий удильник, сторожок, катушка. Налим брал на тяжелую мормышку, наживленную «мочкой» червей или рыбьей резкой. Ловили эти «налимятники» прямо с плотины, хотя, конечно, такая ловля запрещена.

Ближе к весне отнерестившийся налим начинает кормиться, жадно хватая как припасенного с осени червя, так живца и резку. Что касается червей, то они неплохо живут в деревянных ящиках с землей. Сохраняя в прохладном темном месте и подкармливая гущей спитого чая, бульоном, вареным картофелем, можно использовать червей как насадку вплоть до весны и не только для ловли налима. Нередко крупный лещ предпочтет мочку червей мотылю, какой бы свежий он ни был. А по последнему льду на червя охотно берет крупный язь. Подсаженный на тяжелую мормышку, джиг-головку, блесну, червь соблазнит и берша.

Ловля налима по льду не требует особых изысков и изящества снасти. Чаще всего используют щучьи жерлицы, опуская насадку на дно перед наступлением темноты. В местах коряжистых, чтобы не рисковать отлаженными снастями, рассчитанными на щуку или судака, жерлицы можно заменить примитивными поставухами, представляющими собой кусок лески с грузилом и двойником № 8. Леска привязывается к палке, положенной поперек лунки. Можно оставить два-три метра свободной лески, чтобы ночной хищник успел заглотить насадку, не наколовшись раньше времени. На жерлицах, обычно с десятью-двенадцатью метрами лески на катушках, лучше оставить не более трех-четырех метров, поскольку налим стремится завести снасть в коряги или норы и часто успешно. В этом пришлось убедиться не так давно на ямах Большой Кокшаги в районе Маркитана. Из десяти жерлиц с поднятыми за ночь флажками удалось спасти лишь три, стоящие на чистом перекате. Там сидели три довольно крупных налима. На остальных жерлицах были «глухие»зацепы. К следующей ночи пришлось захлестнуть леску петлями и оставить для свободного хода не более трех метров.

Из «семейства»поставух наиболее элегантны снасти с прутиками-сторожками. Во время хватки хищника прутик начинает кивать и качаться, размахивая флажком, лучше белым, поскольку рыбалка ночная и красные флажки в темноте просто не видны. Прутики вмораживаются рядом с лункой. В том случае свободной лески можно не оставлять, поскольку гибкий прутик дает «фору» налиму, а затем начинает работать на самозасек.

Уходя от снастей надолго, лучше использовать жерлицы-рогульки из оргстекла или винипласта. Подойдет и круглая бобина, пластина, словом, все, на что можно намотать леску и с чего она потом свободно сойдет при хватке. Рогулька или подобное ей приспособление подвешивается к поперечине на прочном шнуре или проволоке под лед. Лунка закрывается какой-нибудь крышкой и засыпается снегом. Хватая насадку, налим сдергивает леску с расщепа, прорези или подобного фиксатора. Небольшой запас лески дает ему возможность насладиться вкусом отменного «навозника», подлистника или дохлого ерша. Налим не буен и кротко ждет прихода рыболова-налимятника, даже если тот вернется к снастям через несколько дней. Но в этом случае придется выдалбливать снасть пешней. При невозможности сделать это, можно пробурить рядом лунку, подцепить леску подледной жерлицы проволочным крюком и достать добычу.

На малых реках налим держится в коряжистых ямах, но жирует чаще всего на границе-перепаде с переката на яму. Случаются его активные выходы и на чистых мелководных перекатах, но это скорее аномалия, зависящая от каких-то определенных условий.

На водохранилищах труднее найти места жировки налима. Под многокилометровой толщей льда скрыты старые русла рек, по которым, повинуясь древнему инстинкту, идет на нерест эта странная рыба. И только здесь, в руслах рек и речушек, собираются ночные хищники на жировку в достаточном для целевой ловли количестве. На разливах и в коряжниках хватки налима случаются реже. Попадается он здесь вместе с щукой и судаком, если живцы на жерлицах «играют» у дна.

Выезжаю в субботу с последним вечерним автобусом. Выхожу в Коротнях и спешу к чернеющему посреди Волги затопленному лесу. Ориентиром служит высокий дуб, одиноко возвышавшийся над редкими кронами сухих лип, дубков и кленов. Снегопад кончился, заметно подморозило, прояснило, и дуб теперь виден в отблеске ночного Козьмодемьянска.

В лесу долго отыскиваю хотя бы небольшое укрытие, ветвяной частокол, но кругом лишь голые стволы, выбитые ветром. Останавливаюсь на небольшой полянке в окружении дубков и ломаных берез. Первая сквозная лунка будет в хозяйстве колодцем для воды. В две недобуренные вставляю стойки-рогатины из тонких липок и забрасываю сырым снегом. Потом притаптываю. К этим стойкам привязываю перекладину, а на нее будут опираться три-четыре жердины.

Легкий каркас обтягиваю двойным полиэтиленом. Кроме защиты от ветра, он будет служить экраном, держащим тепло костра. На лед кладу пару вязанок из прутьев – устраиваю постель. Покончив с заготовкой дров, развожу костер.

Жерлицы, что выставлены по самому краю леса, приходится укорачивать, то есть петлями захлестывать леску за катушки, оставляя метра три-четыре свободного хода. Деревья рядом… Вторая «огневая» линия менее захламлена коряжником и топляками, а дальше, ближе к косе, почти чисто, но там почему-то налимьи хватки реже. Вероятно, доминирует в этих местах клыкастый и утыканный колючками-шильцами остроглазый судак. По соседству и щука свирепо следит из-под коряги. Куда уж тут соваться нежнотелому налиму с постно-сонной усатой физиономией?..

Пробурив лунки и насадив привезенных с собой сорожек-живцов на тройники жерлиц, укладываюсь на «постель» из липняка под навесом и сонно щурюсь на костер. Но поспать не выйдет, знаю, научен. В морозной тишине слышен щелчок пружины с флажком, затем раздается тонкий звон колокольчика. Ночью, если находишься недалеко, они сообщают о поклевке вполне убедительно. Естественно, эти технические дополнения годятся лишь для ночной ловли и в тихую погоду.

Торопиться вроде бы некуда: налим садится надежно на крючок, но здесь не песчаные перекаты, как на Кокшаге, а бывший лес. Как бы в коряги не завел!.. Подбегаю к жерлице и вываживаю довольно крупного налима, желтого, в черных иероглифах-разводах. Еще немного и уволок бы усатый снасть в свою коряжную «тьмутаракань», поскольку его и так уже пришлось сдергивать с какого-то топляка, ладно, хоть уже обгнившего, без сучьев.

Пока кипятил чай в солдатском котелке и резал сальцо, брякнуло еще пару раз. Снял одного налимчика — точно копию первого. Другая жерлица осталась без тройника. Ночь впереди – отремонтирую…

Едва забрезжило ниже по течению, в стороне Дубовой, хватки налима прекратились. Но теперь надо быть вдвое настороже: судак на подходе!