Когда в сентябре 2005 года стало известно, что для проведения очередных всероссийских состязаний борзых избраны окрестности Тамбова, я искренне обрадовался. Как-то так выходило, что, охотясь долгие годы в соседних с Тамбовской областях, мне никак не удавалось выбраться в места, ставшие для псовых охотников по-настоящему легендарными.
Мне же, поклоннику не только псовой охоты, но и творчества нашего замечательного соотечественника — А. С. Пушкина, было крайне любопытно побывать на родине Натальи Николаевны Гончаровой — жены поэта, появившейся на свет 27 (по ст. стилю) августа 1812 года в селе Кариан (сегодняшний райцентр — Знаменка), само название которого дало повод многочисленным биографам Александра Сергеевича искать некую мистическую связь, проходящую таинственной нитью через всю жизнь поэта. Дело в том, что топоним Кариан произошел от одноименной степной речушки и в переводе с тюркского означает «черный», т.е. — Черная речка. Действительно, есть над чем призадуматься.
Правда, сами состязания, признанные тогда несостоявшимися из-за отсутствия зверя, принесли и участникам, и зрителям больше разочарования, да и от пушкинских времен на тамбовщине мало что сохранилось. Кариан, в который мы приехали, оказался весьма живописным небольшим селением, но совсем не «пушкинским» — поселок, где некогда родилась Натали Гончарова, лежит в 15 км от того места, где мы расположились, да и в самом памятном доме, как мне рассказали, ныне находится районная налоговая инспекция. Но зато здесь, в настоящем «медвежьем углу» средней полосы России, нежданно-негаданно мне выпала редчайшая возможность познакомиться, что называется из первых уст, с рассказом о псовой охоте в Америке.
Да-да! Не удивляйтесь! Как оказалось, заокеанские борзятники с ничуть не меньшим, чем их российские коллеги, энтузиазмом, отправляются потравить тамошних зайцев в пустынные прерии штатов Вайоминг и Нью-Мексико.
Едва добравшись до места и переступив порог затерявшегося на краю Кариана домика, я был встречен энергичным: «Hi! My name is Yvonne McGehee!» Как выяснилось, днем раньше в Тамбов со своими московскими друзьями приехала владелица американского питомника псовых борзых «Valeska Borzoi» Ивонн МакГихи — страстная поклонница псовой охоты, не остановившаяся перед путешествием в несколько тысяч миль ради того, чтобы увидеть настоящую русскую охоту на ее родине.
Увы, заокеанской гостье за пять дней, проведенных в тамбовской глубинке, довелось увидеть лишь десяток скачек, но зато я был сполна вознагражден ее эмоциональными рассказами о так называемом «Field coursing», т.е. полевом курсинге, практикуемом североамериканскими борзятниками еще с 1872 года и ставшем регулярным в Вайоминге (где «охотится» со своими питомцами Ивонн) с 1959 года.
Я не случайно написал «охотится» в кавычках — все-таки называть полевой курсинг (как, впрочем, и наши полевые испытания) полноценной охотой, наверное, не стоит. Ведь его участники преследуют цель не добычи зверя, а соревнования в резвости своих лучших собак. Однако та страсть, с которой заокеанские борзятники предаются курсингу, делает их настоящими охотниками. Но начну по-порядку.
Итак, охота с борзыми в США разрешена в двух штатах — Вайоминг и Нью-Мексико (по крайней мере Ивонн ездит на охоту в эти места), где встречаются две разновидности зайцев. Один из них, называемый «Jack-Rabbit», т.е. «Кролик Джек», способен, по словам Ивонн, развивать баснословную скорость — до 45 миль в час. Именно он и служит целью американских борзятников. Плотность зверя, по нашим меркам, просто потрясающая. Слабонервным борзятникам-соотечественникам, привыкшим исхаживать десятки километров в день в ожидании одного-единственного вожделенного подъема, я бы не советовал читать дальше этот очерк.
В предыдущем сезоне приятельница Ивонн потеряла собаку (собачка пошла погулять в окрестностях ранчо и долго не возвращалась домой) и, соответственно, отправилась на ее поиски. Искала часа два. Все это время она считала подъемы «Джеков» и насчитала их ни много ни мало121! На следующий день по приезду в Кариан, посмотрев на ОДНУ скачку за целый день, Ивонн лишь посмеялась: «Нормальные люди травят зайцев, а меня понесло в Россию». Вообще вопрос о «диагнозе» борзятников Ивонн обсуждала охотно, и мы пришли к выводу, что некоторые американские борзятники ничем не уступают нашим. Судите сами. К месту охоты Ивонн едет одна на машине около трех тысяч километров. Это даже для самых фанатичных наших борзятников, наверное, перебор!
Ивонн рассказала, что их угодья — ветреные пустынные каменистые многокилометровые равнины, поросшие колючим кустарником и редкими скудными деревцами. Летом здесь в изобилии водятся гремучники — змеи со смертельно опасным ядом. Почва очень грубая, поэтому для Ивонн крепкие конечности и собранные в «комок» лапы борзых — требование номер один. На показанных ею фотографиях было хорошо видно, как за скачущей собакой столбом клубится пыль. Если говорить о живописности пустынь Вайоминга, то они являют собой довольно тоскливое зрелище. Рассматривая фотографии на экране ноутбука, мне почему-то сразу подумалось о болотах вокруг Баскервиль-Холла. Американка же в свою очередь не переставала изумляться разнообразию нашей осенней природы и погоды. Много вопросов задавала о привычках наших зайцев, о том, почему ходим по одним полям и пропускаем другие, и так далее.
Суббота выдалась довольно ветреной, но Ивонн лишь заметила, улыбнувшись: «Ты не знаешь, что такое ветер! Ветер — это если ты открываешь случайно две двери в автомобиле, а из него со свистом выдувает все, что находится внутри». Такое там всегда. Зато сезон охоты гораздо продолжительнее нашего — начинается примерно в октябре и продолжается до марта.
Полевой курсинг проводится исключительно по зайцу (тому самому «Кролику Джеку»), но у себя дома, в Айдахо, Ивонн иногда успешно травит и койотов, только не специально, а случайно, во время прогулки. Эта добыча радости ей не доставляет: — Собаки слишком легко с ними справляются. Попадаются порой и небольшие антилопы, страшно резвые. Эти антилопы очень редкие, но иногда на прогулках борзые и их гоняют.
Охотятся и испытываются американские борзятники, как и мы, равняжкой, называя ее «Gallery» — галерея. Так же тянут жребий. Но в равняжку становится лишь один номер, а все остальные выполняют роль загонщиков. Таким образом, все съехавшиеся охотники выставляют зверя для того номера, чья очередь, согласно вытянутому жребию, подошла в этот раз. Это значит, что никакие подпуски невозможны, все собаки, кроме одного номера, надежно привязаны на сворах. Когда перед «галереей» поднимается зверь, владельцы пускают своих собак только по команде — «Tally-ho» (американский аналог привычного нам «А-ту!») распорядителя охоты (Huntmaster).
Расстояние от собак до зверя не играет никакой роли. Главный судья курсинга держится все время поблизости с номером, которому предстоит работать, на возвышенности, два его помощника уходят вперед или в сторону и наблюдают за скачками в бинокль. Машин рядом не оставляют — на них попросту невозможно проехать к месту охоты. Если с собакой вдруг что-то, не дай Бог, случится — приходится нести ее на руках иногда много километров до машины на ближайшем шоссе.
«Джек-Раббит» — чрезвычайно резвый, и поимки случаются у борзых крайне редко. Хорошо ловят, пожалуй, только салюки, благодаря своей природной настойчивости.
Гораздо хуже успехи у грейхаундов, уиппетов, ирландских волкодавов. Сама Ивонн, охотящаяся исключительно с псовыми борзыми, в удачный сезон может похвастаться тремя-четырьмя поимками, в плохой — ни одной. Но поимка для нее — не главное. Ей нравится любоваться скачкой.
Да и задача полевого курсинга — соревнование между собой резвых собак — вовсе не способствует результативности таких «охот». Свор сработанных друг с другом собак в Америке не бывает. Номера участников формируются исключительно по жребию, причем, как правило, из разных пород борзых, принадлежащих разным владельцам. Работают все собаки в попонках, чтобы судья мог лучше их различать на расстоянии. Оценивается в основном резвость собак, определяемая, как и везде, первым подходом к зверю, завершившемся угонками (Turns).
Резвости (Speed) американские судьи отводят (максимально) 25 баллов из 100 возможных в своей «расценочной таблице», теми же 25 баллами оцениваются выносливость собаки (Endurance) и ее ловкость (Agility); на долю жадности к зверю (Desire) отводится 15 баллов, а вот для поимки (Touch or take) оставлено лишь 10.
Выигравшая у своей соперницы собака переходит в следующий круг соревнований по олимпийской системе, заимствованной у устроителей, проводимого в Великобритании Кубка Ватерлоо (Waterloo Cup) и существовавших у нас до революции садок на резвость. Многоступенчатые дипломы, в отличие от современной России, американским борзым не присуждаются, а набираемые на протяжении сезона баллы позволяют собаке быть удостоенной по совокупности расцененных скачек звания чемпиона в категории борзых так называемого «рабочего класса» (Working class).
Выслушав этот рассказ, я невольно удивился — ведь для хорошего результата борзые должны помогать друг другу, а не соревноваться. Для американки мои слова были явно неожиданными, но, поразмыслив над ними, Ивонн признала их правоту.
За проведенные в обществе Ивонн дни, пока мы бродили по тамбовским степям в равняжке, псовые, увы, так и не сумели порадовать нас яркими интересными работами. Зато хорошо показали себя наши хортые, скачку которых Ивонн сравнила по манере со знакомыми ей работами салюки.
Давно прошли тамбовские состязания, Ивонн МакГихи давно улетела к своим борзым в далекий штат Айдахо. А мне подумалось, что между людьми, одержимыми какой-то одной общей страстью, очень много общего, в какой бы части света они ни жили. И хотя нас порой разделяют досужие разговоры о «разнотипности» отечественных и зарубежных борзых, о порой мифических приоритетах в разведении собак, все это продолжается лишь до поля, встретившись в котором, псовые охотники, независимо от того, русские они или американцы, немцы или швейцарцы, с радостью предаются св оему общему делу, не знающему географических и языковых преград — охоте!
Комментарии (0)