Спасает положение то, что охотники в подавляющем большинстве – нормальные люди, с нравственными нормами нормальных людей. К тому же каждый обладает чувством хозяина, поэтому охотники в угодьях обычно ведут себя по-хозяйски, в соответствии со сложившимися в данной местности традициями охоты.
Местные традиции зачастую отличаются от действующих писаных законов, потому браконьерство в стране стало массовым явлением. Но оно, это массовое браконьерство, к непоправимым последствиям для природы не приводит. Наоборот, запасы большинства видов охотфауны на большей части территории страны стабильно недоосваиваются. Тем, кто не верит, напоминаю – в недалеком прошлом в стране преобладали сельские охотники, чья квалификация и возможности охотиться на порядок превосходили таковые у современных городских.
Пресс охоты был мощнее и распределен равномернее, но популяции объектов охоты этот пресс выдерживали. В том числе виды, охота на которые ограничивалась только сроками (глухарь, тетерев, барсук, росомаха), либо не ограничивалась вообще (медведь, рысь, волк). Ныне обилие подавляющего большинства объектов охоты на большей части территории страны зависит не от пресса охоты, а от действия факторов среды. Есть и исключения.
Это все виды перелетной пернатой дичи (снижение показателей их обилия – следствие изъятия на зимовках за пределами страны) и самые востребованные объекты охоты (копытные, в отдельных регионах – медведь, глухарь, тетерев), эффективность добывания которых благодаря достижениям прогресса возросла.
Но вина в сокращении численности этих видов на совести не всех охотников, а только тех из них, у кого нет нравственных норм, а чувство хозяина задавлено обыкновенной жадностью. Это те, кто называет (и искренне считает!) охотой стрельбу по живой цели, искусственно поставленной с помощью достижения прогресса в безвыходную ситуацию. Всем понятно, что добывание дичи с помощью современной техники похоже на охоту так же, как групповое изнасилование– на любовь.
Во всем мире есть законодательные ограничения использования современных технических средств в целях охоты. Есть даже страны, где эти ограничения действуют и поддерживаются охотничьей общественностью.
Но не у нас. Наши просторы и невероятные богатства долго позволяли не обращать внимания на такие мелочи, как писаные законы и неписаные этические нормы. Тем более, что достоверных сведений о численности объектов охоты, за редкими исключениями, никогда не было. Зато был и остается искусственно созданный дефицит лицензий с отечественной, отнюдь не демократичной, системой их распределения. Государство на протяжении десятилетий делало вид, что регулирует охоту, охотники охотно шли навстречу – притворялись законопослушными. Но в угодьях вели себя так, как велят местные традиции.
Система была относительно сбалансированной, поэтому и держалась довольно долго. Она предусматривала даже существование тех, для кого закон не писан. В так называемый период застоя силы охотнадзора были направлены против обобщенного образа браконьера в виде небритого мужичка в телогрейке с ржавой двустволкой. А «хозяева жизни» тех времен, которых называли обтекаемой формулировкой «представители властных и силовых структур» были для него неуязвимы.
Безнаказанность, как известно, порождает рецидив. Право на автобраконьерство неофициально стало считаться своеобразной привилегией и традицией. А о нравственности использования техники тогда особо не задумывались. Помню инструкцию Главохоты по использованию авиации в охотничьем хозяйстве, в том числе для добывания копытных и медведя. Но спасали наши просторы и богатство.
Потом количество «хозяев жизни» стало увеличиваться одновременно с ростом их технической оснащенности. В результате сразу же началось падение численности зверя в самых доступных для автобраконьерства местах. Определенные круги отреагировали соревнованием в ширине колес и длине стволов и внедрили новые технологии добывания. Но дальше ехать уже некогда. «Хозяев жизни» теперь столько, что им уже тесно в угодьях и доходит до перестрелок с взаимными потерями. Безнравственное поведение на охоте стало традиционным в масштабах страны.
Самые большие «хозяева жизни» на вертолетах охотятся на краснокнижных архаров. Те, что рангом пониже – пользуются суперсовременными вездеходами и мотопарапланами, прочие – серийными внедорожниками, снегоходами, скоростными катерами. Их всех интересуют не только «краснокнижники», а любая дичь, желательно покрупнее. Пример, как известно, заразителен. Прожектора для «любителей активного отдыха на природе» продаются свободно, в том числе в охотничьих магазинах, а СКС с «уазиком» есть в каждой деревне. Все они действуют.
В результате все «хозяева...», от самых больших до самых маленьких, ведут себя в родной стране как во вражеской, временно оккупированной. Моторизованное браконьерство давно стало главным фактором, лимитирующим обилие самых востребованных объектов охоты. Облик современного браконьера изменился – нынче это вполне респектабельный и «упакованный» господин.
Традиция вседозволенности, к сожалению, уже сформировалась и окрепла. Но тезис, что коллективный опыт всегда прав, в данном случае не действует. Ведь моторизованным браконьерством занимаются не все, а только меньшая часть охотников, в ущерб стране и ее народу.
Доверие населения к охотничьему законодательству у нас в стране утрачено и потому общественное мнение оценивает браконьерство либо положительно, либо к нему безразлично. Но браконьерство очень разнообразно, общество начинает это осознавать и оценивать его моторизованные формы адекватно их опасности. К сожалению, государство в лице его правительства такую оценку сделать пока не может. Свидетельство этому – отсутствие правительственной реакции на январскую трагедию с участием вертолета в Горном Алтае.
Зато есть новые Правила охоты. Похоже, что на современном этапе в охотничьем деле главной задачей стало традиционное чиновничье «держать и не пущать» плюс рапределять. А как насчет декларируемых принципов государственной политики, в числе которых рациональное природопользование вкупе с возрождением и сохранением традиционных национальных культур? Или охота в России – совсем не тот пласт национальной культуры, который необходимо сохранить?
Ведь мы действительно подошли к краю, за которым пропасть и дальше ехать некуда.
В перспективе – трудновосполнимые и невосполнимые потери для природы и общества. Они неизбежны, ибо очевидных и необходимых мер для борьбы со злом (механизированным браконьерством) все еще нет. А нужно совсем немного – коллективную ответственность за беспредел в угодьях и неотвратимое жесткое наказание.
Кроме штрафов и исков – навечное лишение прав на владение оружием и на госслужбу всем участникам действия по добыванию диких животных с использованием техники. За стрельбу с транспорта должен отвечать не только стрелок, но и все, кто в этом транспорте находится. Ведь если каждый, от чиновников самого высшего ранга до подневольных подчиненных будет знать, что за такой привычный раньше «отдых на природе» можно ответить карьерой и оружием, то это заставит задуматься.
Невиновные не пострадают – случайных людей в браконьерских компаниях нет, нет и незаменимых на любой должности. К тому же каждый обладает правом выбора, как поступать – по закону или наоборот.
Нужна законодательная основа с соответствующими поправками в Уголовный кодекс для борьбы с механизированным браконьерством, которое давно стало общественно опасным явлением. Дело за нашими законодателями. У них тоже есть выбор – либо позаботиться о будущем России, о природе и культуре страны, либо оставить для элиты возможность и дальше вести себя в своей стране как во вражеской, временно оккупированной.
К сожалению, каждый народ достоин своего правительства. Не сомневаюсь, что с традицией вседозволенности обязательно будет покончено. Но когда?
У прекрасного писателя и охотника Олега Куваева есть такие строки: «День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, а причина дня грядущего закладывается сегодня».
Комментарии (0)