Неправильный заяц

Морозным, розовым утром, оставив в Никольском машину и перейдя по молодому льду замерзшую Салду, полны надежд и предвкушения охоты вошли мы в лес. Сзади остался прибрежный ивняк и дымки села на пригорке. Здесь смыкались над головой основательные сосны и ели уральского леса.

До того как замерзнет речка, добраться сюда можно только пешком вдоль озера, начинающегося у Никольского, или на лодке. По причине этой зайца-беляка здесь всегда было больше, и был он изощрен менее в хитростях заячьих, чем собратья его в других, более доступных местах. “Правильные” тут были зайцы, охота на таких - одно удовольствие. Ходят под гоном недалеко, на слуху все время. Так, по крайней мере, утверждал мой двоюродный брат Саня, предложивший сегодня здесь охоту. Саня - гончатник опытный. К одиннадцати годам отец уже купил ему ружье и разрешил ходить в лес с гончими.

Дойдя у лога до первого заячьего следа и прикурив сигарету, Саня взялся развивать теорию, заключавшуюся в том, что у первого следа просто необходимо выпить по стопке за удачное начало охоты. Его усилия были понятны: с вечера он нарушил баланс меж спиртным и горячими закусками. Однако его выжлец Буш, названный так то ли в честь американского президента, то ли леса Австралии, сорвал “поправку”, возвестив о поднятии зайца.

Равномерными тактами, раскачивая лес, гон удалялся вдоль лога. Вмиг позабыв про неприятные ощущения, Саня резво убежал на известный ему лаз. Мы же с его стажером по делам охотным Александром, пошутив ему вслед, разошлись по номерам. Александр полез в мелкий ельник к лежке, откуда вскоре раздался раскатистый дуплет. Заяц, на которого Александр чуть не наступил, выкатился из-под него, когда, стряхивая на себя с ветвей снег, он преодолевал очередную изгородь невысоких елочек. Ученик не оплошал, успел накрыть косого стволами, пока тот, удаляясь мягкими прыжками, не скрылся за деревьями и буреломом.

Гон тихо доносился из-за горки. Оставив удачливого стрелка шкурить добычу, продвигаюсь к вершинке лога. Едва успев найти хорошее для перехвата гонного зайца место, замечаю мелькнувшее в подросте сосняке белое пятно. Рыдающие такты Буша еще далеко, а заяц уже вот он. Можно стрелять, но хитрый косой, как будто разгадав мои намерения, сел, отгородившись от меня стволом дерева. С одной стороны я вижу кончик его морды и усы, с другой уши и хвост. Руки, держащие ружье на весу, застыли в напряжении, а заяц как ждет, чтобы я шевельнулся.

Голос собаки все ближе и ближе. Мягко повернувшись на месте, зайчик делает короткий прыжок и, разгоняясь на ходу, скачет вдоль полосы сосняка. Выбрав прогал в деревьях, подвожу туда мушку и, выждав момент, нажимаю на спуск. Заяц исчезает из вида. Рискуя расшибить ноги о скрытые под елочками корневища, прыжками бегу к нему.

Вот он, попал!.. В душе все ликует и поет. “ Дошел, дошел”, - кричу во весь голос. Но Буш, который должен быть уже здесь, не дойдя до меня, с голосом удаляется в сторону. А это значит, что заяц, которого я стрелял, совсем не тот, которого гоняет собака. И знаю, что, даже взяв зайца, не надо шуметь, пока не дойдет по следу собака. Именно это означает сигнал “Дошел”. Все забыл на радостях, взяв за лапы, как казалось, классически добытого косого. Саня, находящийся где-то правее меня, конечно, все понял. Наверняка в мой адрес уже отпущена добрая порция “комплиментов”. Что ж, мне наука. Зайца в рюкзак и вперед - исправляться.

Но все оказалось не так просто. Похоже, охотничий бог решил заставить нас отработать легко взятых двух зайцев. Тут и не захочешь, а вспомнишь известную поговорку: бесплатных пирожков не бывает. Заяц, ходивший под Бушем, был явно неправильным. Его ход больше напоминал хорошо известный мне по полям и перелескам южного Подмосковья ход лисы и был совсем непохож на заячий. Он надолго уводил собаку со слуха. Вдруг появлялся с противоположной стороны. Обходил подставлявшихся под гон охотников, так будто они стояли в чистом поле, а не прячась в лесу.

Бывало, что, заняв очередной “верный” лаз, где заяц прошел уже дважды, напряженно вслушиваясь в приближающийся гон и вглядываясь в темень ельника, я видел только проходившего с голосом по следу Буша. Зайцу же, использовавшему незначительную канавку или укрывшемуся бровкой, удавалось проскочить незамеченным. Заяц водил собаку по ельникам и березнякам, по болоту и по вырубкам, по льду замерзшей реки и прибрежным кустам. Так прошел почти весь день.

Когда гон в очередной раз сошел со слуха, в елочках сзади меня неожиданно зашуршало, и оттуда вышел заснеженный, как Дед Мороз, и хмурый, как Баба, Яга - Саня. Увидев меня, он высказал: “Заяц нам попался мерзкий, и таких надо убивать сразу”.

Это прозвучало приговором. До вечера оставалось менее двух часов.

Пока гон был за пределами слуха, мы нашли Александра. Тот, как пограничник, с ружьем наперевес ходил по квартальной просеке, располагавшейся поперек наиболее частого хода зайца. Протоптав в снегу уже приличную тропинку, он только однажды, да и то вдали, видел зайца, несколько раз пересекавшего кварталку. Здесь и решили встречать заячьего “профессора”, которого уже просто ненавидели.

И если бы кто-нибудь в этот момент попробовал бы полюбопытствовать, не жалко ли нам охотникам убивать этих белых и пушистых, - бит был бы непременно. А уж предположение о том, что чувствовал выжлец Буш по отношению к нам, горе-охотникам, и зайцу, водившему его шестой час лучше оставить “за кадром”. До темноты осталось немного, и оставлять наглеца не отомщенным было несправедливо.

Два раза гон подходил к нашей стрелковой линии, но возвращался, не доходя до нее каких-то пятидесяти метров. В следующий раз прошелся вдоль квартальной просеки густым ельником. Заяц явно хотел пересечь чистое место, но, чувствуя опасность, не решался. Гон в очередной раз удалился.

Подав Александру и Сане знак, я полез в ельник, чтоб попытаться встретить косого, перед прогалом. В лесу стало заметно темнее, и скорее всего это был наш последний шанс отыграться. Теперь гон шел левее, на Александра. Вот не дойдя до него, двинул вдоль просеки. Вот-вот появится наш обидчик. Но не дойдя, голос собаки уходит вправо. Я вижу мелькающего за сухими лапами елок гончака. А это значит, что заяц уже далеко.

В гамме чувств преобладают досада и отчаянье. И вдруг выстрел! Следом второй. Стреляет, несомненно, Саня. Зовет собаку: “Вот, вот, вот...” Похоже, заяц ушел подранком. И тут как бальзам на душу долгожданное - “Дошел!”.

Я бегу на этот голос, не замечая хлещущих и царапающих меня колючих сухих ветвей, чтобы убедиться, что заяц действительно взят. Саня идет по кварталке, волоча за лапы здоровенного, как русак, матерого беляка. Все его чувства выражаются в коротком, как выдох - “Сволочь”... с несколькими непечатными дополнениями. Из сумерек, как тень, появляется уже вконец отчаявшийся, замерзший и временно разочаровавшийся в заячьей охоте Александр.

На скорую руку ладится небольшой костерок, достаются из рюкзаков “тормозки” и наливается в крышки от термосов водка. Не грех выпить, изведя такого гада. Немного отмякнув, Саня рассказал, как сам, было, отчаялся, когда гон в последний раз пересек кварталку. И тут заметил мелькающего вдоль просеки уже с другой стороны зайца. Стрелял наудачу, когда заяц уже почти скрылся за молодой елочкой. И удача не отвернулась. Неправильный заяц перехитрил сам себя.

В стороне, грызя лапы и головы от трех зайцев после почти семичасового гона, обижено бурчал Буш.