Закон Гаусса

Приехала наша группа на спортивный отстрел одного лося в охотхозяйство «Белый ключ». Инструктаж, патроны, пули, жеребьевка, номера, загон... И вот крупный, черный, с проседью на бороде и холке бык лежит на снегу возле домика охотника.

Домик был чисто в гостевом варианте: без веранды, с небольшим тамбуром, одной большой (сто квадратов) комнатой с длинным столом, двумя длинными лавками и небольшой печкой посередине. При входе с улицы слева на стене висели крючки для одежды и ружей и стояла скамейка. Работа нашлась для всех.

Одни свежеваил тушу быка, другие занялись растопкой печи, третьи пошли за водой. Из еще парящего на морозе теплого быка взяли ливер – сердце, почки, печень для приготовления традиционного шулюма. Мясо промыли, измельчили, поставили на плиту и начали готовиться к трапезе.

Заскрипели молнии, затрещали липучки, зашуршали шнурки рюкзаков, зашипели полиэтиленовые пакеты – и на столе загрохотали-зазвенели банки, кружки, ложки, ножи, бутылки. В ожидании свежего гуляша начали с холодных закусок.

Печь неистово гудела. Плита раскалилась докрасна, на ней в большом медном казане доходила до кондиции лосиная строганина.

За столом шел непринужденный разбор полетов. Настроение у всех было бодрое, веселое. Меня толкнул в бок мой сосед по столу и дому Олег:

– Смотри! Огонь капает!

Действительно, из зазора в потолке, вдоль печной трубы методично падали горящие капли. Избу поставили нынешним летом, в ней все было сделано с богатым вкусом и высоким художественным мастерством: резьба и обожженные узоры по дереву, гладкий пол и все под многослойным лаком.

Мы подошли к печи и поняли, что горячие капли – это расплавленный полиэтилен. Капли, упав на плиту и пол, догорев, гасли, оставляя черные пятна.

– Ребята, пожар!

Несколько человек подлетели к нам, потом бросились во двор. Со стороны леса к чердаку была приставлена лестница. Первый поднявшийся на нее крикнул:

– Горим! Воды!

Из домика быстро принесли два неполных ведра воды и выплеснули их точно на огонь. По цепочке к лестнице начали передавать ведра со снегом, который порошковой струей начал сбивать, а минут через пять вообще погасил очаг возгорания. Из двери на чердаке во двор выходил пар.

Осмотр показал, что от раскаленной асбоцементной трубы на чердаке загорелся полиэтилен, а от него – сено. Позже мы узнали, что печь в домике до нас никто не топил, а горячее готовили на мангале во дворе.

Тушили пожар пятеро. Разгоряченные огнеборцы с подошедшими еще четырьмя, обмывшись снегом, вошли в избу и... безмолвно поразевали рты, округлили глаза. За столом сидели еще четверо и молча налегали на лосиный шулюм.

– Ну, мужики, вы даете! Мы спасали и выносили из дома все добро – ружья, вещи – помогали тушить пожар, а вам хоть бы хны! Долой, на улицу!

– Да ладно, ладно, мы ж вам не мешали! Всем мяса хватит!

– Вот жулики! Вот обжоры! А если б сгорела хата?

Постепенно страсти улеглись, и все разговоры вернулись от пожара к охоте. Через пару тостов позвали в дом и первых снявших пробу на готовность шулюма из лосины. Финансист Федор, бывший с нами в команде, подытожил ситуацию:

– Всё еще раз подтверждает закон равномерного распределения Гаусса: 35% – тушили, 34% – спасали, 34% – ели. Но все равно нас было больше!